Ирбис, пребывая в полнейшем замешательстве, оторопело потряс головой.
— Это значит, что ушастые, хотя никогда в этом не признаются, вынуждены искать себе партнеров среди других рас, — безжалостно отрубил Белик. — В том числе и среди людей, которых они так сильно презирают. Или думаешь, зря они в последнее время повылазили из своих лесов? Сперва светлые, а потом и темные? Так у них просто выбора не осталось, вот и ползут сюда, как тараканы! Было время, когда эти связи и у нас и у них считались порочными, осуждались и слыли сущим проклятием. Говорят, когда-то отступников даже убивали. Но теперь… Э-э-эх, как жаль, что все изменилось. Со временем все притерпелись, признали, а союз человека и эльфа стал вполне допустимым. Отсюда — неуклонный рост числа полукровок, плавное слияние обеих рас и редкие отщепенцы, стремящиеся любой ценой сохранить чистоту крови.
Аркан ошарашенно переглянулся с рыжим приятелем, не в силах осознать, что такие жуткие вещи им выдает пацан, едва достигший порога зрелости. И выдает с полным знанием дела, так гладко и складно, что аж жутко становится. Неужели правда?!
— А знаете, чем заканчивается столкновение безумца, радеющего за чистоту своей расы, и довольного жизнью полукровки? — вдруг холодно улыбнулся мальчишка, заставив воинов непроизвольно замереть. — Смертью одного из них. Нетерпимость перворожденных к таким потомкам превышает все разумные пределы, и они редко утруждают себя этическими нормами по отношению к «не своим». «Пришел, увидел и убил», — как любил говорить их владыка Изиар… Ну, до того как закончилась эпоха расовых войн. Так что число полукровок и сейчас сравнительно невелико. Но в этом, к счастью, есть одна хорошая сторона, ради которой даже я готов принять сложившееся положение дел.
Аркан с рыжим резко посерьезнели и осторожно посмотрели на слегка напрягшиеся спины в плащах — эльфы ехали опасно близко от разоткровенничавшегося мальчишки.
— И… какая же? — наконец, нерешительно спросил он, все еще тревожно косясь на остроухих.
— Перворожденные вымирают как раса, — непривычно жестко усмехнулся Белик. — Растворяются среди других народов, постепенно теряют чистоту крови и все чаще оставляют после себя полукровок, которые всего через пару поколений окончательно утрачивают сходство со своими прародителями и становятся обычными людьми. Когда-нибудь придет время, и эльфов не останется вовсе… Эх, дожить бы! Тогда и посмотрим, кто был прав в эпоху войн. Может, Изиар именно поэтому хотел уничтожить быстро разрастающееся человечество? В самом начале, когда мы были слишком слабы? Может, он уже тогда знал, в какой тупик зайдет его народ? Да только теперь поздно: даже ему пришлось признать за нами право на существование, а теперь мы и сами способны за себя постоять. Тогда как ушастых с каждым столетием становится все меньше. И это, по моему мнению, просто прекрасно.
— Белик! Откуда ты так много знаешь об эльфах?! — не выдержал, наконец, Ирбис.
Пацан сверкнул глазами и кротко ответил:
— Просто стараюсь следовать древнему правилу короля Миррда. Вот и все.
Очутившись на перекрестье взглядов, он резко отвернулся и, будто испугавшись собственной откровенности, послал Карраша в галоп. В полнейшем молчании обогнал тяжело идущие повозки и скрылся за ближайшим поворотом, оставив караванщиков ломать голову и недоуменно хмурить брови.
Аркан с Весельчаком проводили его долгими взглядами, но вскоре пожали плечами, а молчавший дотоле Молот многозначительно возвел глаза к ослепительно-синему небу.
— Что за правило? — задумчиво почесал бритую макушку Ирбис.
— Друга следует знать хорошо, а врага — как себя самого, — бросил через плечо придержавший коня Таррэн, заставив воинов дернуться и с внезапной дрожью осознать, что чуткие уши перворожденного наверняка слышали если не весь, то почти весь разговор. И это грозило люто ненавидящему его мальчишке серьезными неприятностями.
Гаррон аж в лице переменился, представив на миг, чем это может закончиться. Но эльф просто отвернулся и нагнал светлых собратьев, продолжив тихую размеренную беседу, которую так неожиданно прервал. Он казался по-прежнему спокойным, вполне благодушно поглядывал по сторонам и временами даже улыбался, вот только зеленые глаза были странно задумчивы, да тонкие пальцы ласково, словно в предвкушении, поглаживали рукояти верных клинков.
ГЛАВА 9
На очередном привале Белик, как всегда, натаскал воды для суровой кухарки, чем заслужил очередной поощрительный взгляд, почти милую улыбку и ласковое похлопывание по плечу. А еще — совершенно неожиданное, но весьма щедрое обещание сохранить ужин горячим, что в устах донны Арвы приравнивалось как минимум к признанию в любви. Затем он с готовностью помог разжечь костер, выволок из повозки внушительный мешок с провизией, начистил овощей, натаскал веток для костра, вырыл за дальними кустами глубокую яму для отходов, беспрекословно вылил туда помои, с готовностью предложил помочь еще чем-нибудь… и с каждой проходящей минутой Дядько все больше недоуменно вскидывал брови.
— Белик, ты здоров? — наконец, спросил он у исправно трудящегося племянника.
Пацан мрачно покосился на костерок перворожденных, вокруг которого готовились к заслуженному отдыху светлые, но Таррэна рядом не нашел и мотнул головой. В этот же момент требовательно топнул копытом Карраш, причем с таким возмущением, что Белик поспешил отвести взор и как можно скорее вернулся к утомительным обязанностям.
Страж озадаченно почесал затылок, однако переспрашивать не стал.
— Откуда такое рвение? — изумился рыжий. — Или, может, подсобные работы нынче в почете? Эй! Мужики, кажется, мы здорово прогадали — вот как надо завоевывать женщин. Берите пример с малыша. Никак он глаз положил на нашу милую Арву?
Весельчак оглушительно гоготнул, когда Белик на мгновение оторвался от перемешивания густого варева в общем котле и изумленно вскинул голову. В голубых глазах на несколько секунд появилось раздражение, затем — понимание, которое совершенно неожиданно сменилось нескрываемым ехидством.
— Дурак ты, рыжий, — беззлобно фыркнул он. — Сколько лет на свете прожил, а до сих пор не можешь сообразить, в чем наше с тобой основное отличие.
— Точно! — громко восхитился Гаррон, а вот Дядько почему-то закашлялся. — Такого бабника, как наш рыжик, трудно отыскать!
Здоровяк Молот важно кивнул:
— Подтверждаю. Помню, был как-то случай…
Но закончить ему не дали: ланниец воинственно выпятил грудь и, пригладив рыжие вихры, придвинулся к ехидно скалящемуся пацану.
— Опять напрашиваешься? Я с тобой, между прочим, еще за утро не рассчитался. Ну и в чем-то же наше различие, мой сопливый друг?
— Не в размерах, как ты сейчас подумал, — дерзко ухмыльнулся тот. — Тут мне с тобой потягаться сложно, согласен. Просто, как оказалось, ты до сих пор не знаешь, чем простая баба отличается от настоящей женщины. Но, что самое главное, еще и понятия не имеешь, с какой стороны к ней подойти…
— Ах ты, засранец!
Белик, выронив поварешку, ловко увернулся от подзатыльника и под дружный гогот юркнул в кусты. Оттуда донеслось сдавленное хихиканье. Рыжий ринулся было следом, нашаривая по дороге что-нибудь поувесистее, но быстро растерял весь пыл: заросли проклятого храмовника были повсюду, того и гляди, штаны оставишь на этих дрянных колючках. Он зло сплюнул, безнадежно отстав от ловкого сопляка, выдернул из штанины длинный шип и, нехорошо помянув богов, допускающих такую вопиющую несправедливость, вернулся обратно к умирающим от смеха попутчикам.
— Хватит ржать!
— Гы-гы-гы… Давно тебя так не опускали! — не на шутку развеселился Аркан. — Ой, не могу! Это чтобы рыжему намекнули, что он ни фигасечки…
— Заткнись!
— Все-все, умолкаю, — сдавленно хохотнул приятель.
— Вернется обратно — удавлю! Чтоб его комары до смерти зажрали! Что б ни одна девка в его сторону не взглянула! Да чтоб у него не вырос до конца дней…
— Ирбис, ты слышал?
— Гляди как завелся, — задумчиво произнес мечник, делая вид, что не замечает перекошенного лица друга. — На пустом месте наверняка не стал бы…
— Что?! — окончательно взвился побагровевший от гнева Весельчак. — Да я… да у меня столько было… хватит ржать, я сказал!
Караванщики снова слаженно гоготнули, и рыжий понял, что угрожать и метаться по поляне бесполезно: проклятый мальчишка сумел так его подставить, что теперь на глаза будет стыдно показаться. Мелкий паршивец! Разве что свернуть сопляку тонкую шею, но тогда все точно решат, будто пацан совершенно прав, и от этого станет еще хуже.
Весельчак обвел рассерженным взглядом истерично хохочущую компанию, с досадой сплюнул и отправился прочь — ждать, когда ржущие как кони приятели угомонятся. Иначе потом до ночи будут показывать пальцами, а дрянной мальчишка и вовсе станет героем этого вечера.
— Убью! — прошипел воин, раздраженно отбросив с дороги хлесткие еловые лапы. — Вот найду и убью, слово даю!
— Боюсь, это не поможет, — раздался откуда-то сбоку преувеличенно сочувствующий голос Дядько, и Весельчак мгновенно застыл, так и не донеся ногу до земли. Никак заметил его седой? Нет уж, встречаться с таким здоровяком в его планы не входило. Не пора ли поворачивать, пока по шее не надавали?
Рыжий обратился в слух, лихорадочно подыскивая укромное местечко, куда можно юркнуть в случае, если грозный опекун действительно его услышал. Но, как оказалось, зря тревожился — Дядько на шевеление в кустах даже внимания не обратил. По крайней мере, голос у седого был совсем не таким, как если бы он понял, что за мысли бродят в голове у взбешенного ланнийца.
— Слезай, малыш. По-моему, он настроен серьезно, — снова посоветовал Урантар.
— Еще чего, — буркнул в ответ невидимый Белик. — Мне и тут хорошо.
Следом донеслось возмущенное фырканье гаррканца.
— Мм, мне кажется, он имел в виду, что ты поступаешь нечестно. — Кажется, седовласый едва сдерживал смех. — Карраш всегда очень настойчив, и, если ты не спустишься с дерева сейчас, будет караулить до самого утра… О! Вот теперь я понимаю, чего ты так не хотел уходить от огня! Думаешь, Арва тебя спасет? Кстати, чего ты ему наобещал?