Рыжий не успел додумать последнюю мысль, как издалека наконец-то донеслось знакомое рычание. Следом послышался быстро нарастающий грохот копыт, за ближайшим холмом возникло облачко пыли, затем донеслось раздраженное фырканье, и, наконец, Карраш выскочил на зеленую верхушку холма. Он тяжело дышал, будто только что без остановки одолел трудный путь до Аккмала и обратно, взмыленные бока ходили ходуном, с бархатных губ капала пена, но он отнюдь не выглядел измученным. Скорее, возбужденным.
— Явились! — сердито фыркнул Ирбис, незаметно переводя дух: Карраш не только вернулся сам, но и примчал молодого хозяина обратно. Вон сидит в седле, как прикованный. Бледноват малость, но это верно с недосыпа — чай, с середины ночи где-то болтался, стервец.
При виде невредимого Белика рыжий согласно кивнул.
— Зад бы надрать сопляку за такие выкрутасы!
— Не возражаю, — поддержал друга Аркан.
Караванщики с одинаковым пониманием переглянулись: как ни странно, на этот раз мнение было единодушным — дерзкий мальчишка заставил их беспокоиться, все глаза уже проглядели и чуть головы не сломали, гадая, что могло случиться. Упал? Покалечился? Украли?! Выследили и убили?! Всего два дня прошло после нападения, и тут — нате вам! Этот неразумный сын осла опять резвится в свое удовольствие, наплевав на опасность, доводы разума и истрепанные нервы товарищей!
— Вы где шлялись? — мрачно осведомился у племянника Дядько, едва его конь поравнялся с подножием холма.
— Гуляли, травки искали полезные, — безмятежно отозвался сверху Белик, не пытаясь спуститься.
— Травки, говоришь?
— Ну да. Мне как раз понадобились для поправки пошатнувшегося здоровья, а то в присутствии некоторых ушас… в смысле отдельных личностей… оно заметно подпортилось.
Дядько зло прищурился:
— А предупредить ты не мог?!
— Гм. В полночь кого-то будить? Это, знаешь ли, дурной тон. Люди устали, а тут еще мучающиеся бессонницей эльфы начинают топать ни свет ни заря. Знаешь, мне тоже чего-то не спалось, вот и подумалось, что это неплохое время именно для сбора травок: ночь, полнолуние… когда я еще смогу так запастись?
Рыжий окончательно рассвирепел. Травки?! Этот паразит искал пес знает где какие-то дерьмовые травки, пока они себе ноги стерли до самой задницы, пытаясь выяснить, куда он подевался?!
Гаррон почувствовал, что у него начинают чесаться кулаки.
— Ну-ка, спустись, — вдруг ласково попросил опекун.
— Зачем? — насторожился Белик, старательно держась поодаль.
— Потолковать хочу. Поговорить, разъяснить кое-что…
— А что тебе не нравится? — фальшиво удивился пацан. — Мне и так все прекрасно слышно. Можешь говорить, я весь внимание. Так в чем дело? Из-за чего такой переполох?
— Не знаешь?!
— Мм… неужели вы соскучились?! Ух ты! Правда?! Мне, конечно, лестно, но тебе не кажется, что это немного слишком? Особенно для наших уважаемых эльфов? Нет, ты не подумай, я вовсе не отрицаю своей исключительности и совершенно фантастической привлекательности, но если вы начнете каждый раз так бурно реагировать на отсутствие рядом моей неотразимой физиономии…
Таррэн, наконец, не стерпел и негромко сообщил присутствующим, в какое такое место он с огромным удовольствием ткнул бы эту неотразимую физиономию, чтобы вдоволь насладиться получившимся натюрмортом. На что Белик, даже не повернувшись, столь же любезно посоветовал страстному любителю прекрасного щедро умыться свежим коровьим навозом и помалкивать, пока его самого не сделали объектом высокого искусства.
Эльф в ответ хищно прищурился: похоже, самоуверенный мальчишка хочет новой взбучки? Прошлое прошлым, но сколько же можно нарываться?! Он проводил долгим взором гарцующего Карраша и процедил:
— Мне жаль, Урантар, но я, кажется, начинаю понимать, чем твой племянник в свое время не угодил моему собрату.
Дядько переменился в лице:
— Извини, я сам улажу этот вопрос. — Он вскинул голову и, не сводя глаз с лукаво подмигнувшего ему мальчишки, неестественно ровно заметил: — Похоже, мое слово больше не имеет для тебя значения? И мои просьбы потеряли всякий смысл? Хорошо, учту. И буду вынужден ответить тем же: по возвращении нам с тобой придется серьезно поговорить. На тему перворожденных в целом, темных в частности и твоего поведения в особенности. Ты меня понял?
— Вполне, — холодно отозвался Белик и, прекратив паясничать, пустил Карраша вдоль тракта рысцой, стараясь все время держать взбешенных караванщиков и опекуна в поле зрения. Как, впрочем, и эльфов, и повозки, и все остальное.
Казалось, его не трогали многообещающие взгляды снизу. А грозный вид встопорщенных усов и красноречиво поглаживаемые некоторыми особо буйными типами рукояти ножей его даже позабавили, о чем пацан не преминул во всеуслышание объявить. И это вызвало еще большую злость: люди переживали, беспокоились, от эльфов берегли столько времени, чтобы дурака не зашибли! Нервы у всех звенят уже, как натянутые струны! А этот засранец без единого словечка исчезает Торк знает куда, заявляется чуть ли не к обеду, хамит уже в открытую, не боясь никого и ничего, а потом невинно вопрошает: а что не так?..
Пусть не жалуется потом, что его неласково встретили, потому что с этого момента ни один из присутствующих не даст за жизнь неблагодарного сопляка и ломаного гроша. А если господа эльфы решат спустить с него шкуру, то караванщики еще и доплатят за грязную работу, лишь бы самим не пачкаться.
— Прости, Урантар, но я его ударю, — процедил Весельчак, кровожадно косясь на предусмотрительно держащуюся вдалеке фигурку.
Дядько угрюмо промолчал.
— Слышишь, Белик?! — гаркнул вдруг рыжий. — Если надумаешь пожрать, то имей в виду — я тебя выловлю и отпинаю так, что впредь головой будешь думать, а не задницей, как всегда!
— Какое похвальное рвение…
— Что ты сказал?!
— Говорю, что нисколько в тебе не сомневался, — повысил голос мальчишка. — Ценю твои теплые чувства, а также страстное желание пообщаться поближе, но прости — ответить взаимностью не могу. У меня, знаешь ли, нет наклонностей, которые позволили бы составить тебе компанию в столь деликатном деле, как ухаживания. Я, правда, не подозревал, что эти наклонности есть у тебя, но теперь-то буду знать точно.
Весельчак чуть не задохнулся от возмущения.
— Ах ты, сволочь малолетняя! Неблагодарная скотина!
— Приятно познакомиться! Вот ты, значит, каков на самом деле? А до чего здорово притворялся! В бродячем балагане раньше не пробовал подрабатывать?
— Гр-р-р!
— О! Малыш, ты слышишь? Он тебя дразнит!
— Гр-р-р! — взревел оскорбленный до глубины души гаррканец.
— Хватит! — ровно велел седовласый, и Белик послушно умолк, после чего заставил Карраша ускорить шаг, постаравшись отдалиться от закипающих попутчиков на как можно большее расстояние.
Несколько часов с обеих сторон было тихо. Мальчишка гордо восседал на спине своего зверя, по-прежнему держась поодаль. Караванщики затаили зло. Кто-то мстительно предложил выловить дрянного пацана и всем скопом отпинать за наглость, но потом решили повременить до вечера — жарко. Весельчак то и дело кровожадно косился на мелькающие неподалеку холмы, но вслух о том счастливом времени, когда сможет удавить мелкого подлеца собственноручно, не распространялся. Зачем пугать будущую жертву? Пусть пребывает в неведении, ведь на ночь все равно вернется как миленький, и тогда никакая флейта его больше не спасет. Есть вещи, которым нет прощения, и проступки, после которых даже лучший в мире товарищ превращается в лицемера, с которым не только за стол не сядешь, но и в одни кусты не пойдешь.
Дядько нашкодившего племянника демонстративно не замечал.
Карраш тоже притих, только иногда беспокойно поглядывал за спину и вопросительно поскуливал, будто беспокоился о перешедшем всякие границы хозяине. Особенно если сверху раздавалось покашливание или прерывистый вздох, как бывает, когда кто-то надолго задерживает дыхание или старательно давит рвущийся наружу стон. А может быть, плач? Он не всегда понимал в этом разницу. Но мальчишка каждый раз успокаивающе кивал, зачем-то смахивал со лба надоевшую челку и, наскоро пошарив в карманах, пихал за щеку какую-то травку. Потом снова надолго застывал и, неестественно выпрямившись, смотрел перед собой, казалось, напрочь позабыв про повозки, сурового дядюшку и то, что по возвращении его будет ждать очень теплый прием.
Короткий привал прошел в таком же мрачном безмолвии. Белик спуститься с холмов не соизволил и все то время, которое уставшие люди потратили на отдых, терпеливо проболтался поблизости. Даже разминать ноги не стал, с седла не слез и вообще почти не шевелился, только взгляд у него стал еще более напряженным и наполнился нехорошими огнями. Впрочем, люди были слишком злы, чтобы это заметить.
— Белик! — не выдержала наконец мягкосердечная Илима, когда караван снова тронулся с места. — Может, ты есть хочешь?
— Нет, спасибо.
— А пить? У меня воды немного осталось!
— Много пить — вредно, — так же ровно отозвался издалека мальчишка. — Ты разве не знала? От большого количества воды люди пухнут, а у эльфов появляется повышенная раздражительность.
— К’саш! Я тебе покажу — раздражительность!
— Видишь? — Пацан насмешливо покосился на взбешенного Элиара. — Первые признаки, как говорится, на лицо.
Таррэн только головой покачан: кажется, Белик окончательно сошел с ума. Или бредит, потому что ничем иным это самоубийственное хамство просто невозможно объяснить. Хорошо еще, светлым хватило ума не воспринимать его слова всерьез.
— Белик? Ты здоров? На солнце не перегрелся? — вдруг подал голос и Страж, с подозрением посмотрев на племянника. — Какая муха тебя укусила?
— Да по голове его слишком сильно треснули, — пробурчал рыжий. — Так, что все мозги отшибло, и они вытекли вместе с соплями!
Белик немедленно умолк, а спустя пару минут и вовсе остановил гаррканца, пропуская длинную вереницу телег вперед. Он терпеливо дождался, пока караван удалится на значительное расстояние. Долгим взглядом проводил исчезающие за поворотом телеги и с облегчением вздохнул, только когда стало ясно — преследовать и загонять его на манер дикого зверя больше не будут. Лишь после этого пацан устало потряс головой и, пользуясь тем, что никто не видит, утер со лба обильно струящийся пот.