— Ну что, Карраш? По-моему, они остыли, — беззвучно прошептал он, пригнувшись к могучей шее друга. — Кажется, время подходит — я чувствую. Травка почти не помогает. Но ты не пугайся, осталось совсем чуть-чуть. Только день как-нибудь пережить да ночь промучиться. А они теперь не сразу хватятся, если что.
Белик замолчал, настороженно прислушиваясь к притихшему лесу: не донесется ли оттуда звук шагов возвращающегося дядюшки? Не покажется ли где его усатая физиономия? Потому что если он только поймет, для чего был устроен сегодняшний спектакль, то взъярится так, что можно будет самому заползать под могильный камень и торопливо сажать цветочки сверху — за подобное надувательство суровый Страж вполне мог убить. Даром что любил как родного. Но нет, вроде тихо вокруг. Да и не в его правилах действовать исподтишка — для столь изощренного коварства Дядько был слишком прямолинеен.
Подумав о дядьке, Белик слабо улыбнулся и, снова утерев мокрое от пота лицо, хмыкнул.
— Здорово у меня получается выводить народ из себя, да? Такой талант пропадает, прямо хоть орден на грудь вешай. Вот вернемся, обязательно выпрошу один у короля. Думаешь, я был убедителен?
Карраш согласно хмыкнул.
— А мне показалось, темный что-то заподозрил. Надеюсь, наши еще нескоро сообразят, в чем дело, и не полезут целоваться не вовремя, а мы уж как-нибудь сами управимся. Не первый раз в самом-то деле. Ты только… это… не выдавай меня, ладно? Пожалуйста, малыш… — Пацан прерывисто вздохнул и внезапно умолк.
Гаррканец, извернувшись и сумев лизнуть в щеку обожаемого хозяина, за которого переживал больше, чем за себя, тихонько заскулил. Жалобно, просительно, с надеждой, что Белик все-таки передумает и вернется к остальным. Ну, поругают. Может, покричат для острастки пару часиков, помашут кулаками или даже возьмутся за ремень. Попытаться — точно попытаются, но кто им даст хотя бы прикоснуться, когда рядом есть верный друг?!
Однако Белик отчего-то не ответил — так и лежал, неровно дыша в могучую шею. Он не пошевелился, не улыбнулся и даже не хмыкнул в ответ на чересчур громкие мысли своего необычного скакуна. Только левую руку безвольно уронил вниз да как-то подозрительно обмяк. А стоило почуявшему неладное гаррканцу беспокойно дернуться, вдруг начал подозрительно быстро сползать на бок.
Карраш, до смерти перепугавшись, застыл, страшась даже вздохнуть, чтобы потерявший сознание хозяин не упал окончательно. Спина у гаррканцев высокая. Даже в сознании с нее падать вредно, а уж без сознания, головой вниз — тем более. Но что делать? Куда бежать? Кого звать на помощь и как быть, если нельзя даже сдвинуться с места?!
— А-у-у! — внезапно взвыл он во весь голос, задрав морду к небесам. — А-у-у!
Ушедший далеко вперед Дядько обернулся, но племянника не увидел — тот как раз пропал за поворотом. Зато почти одновременно с жалобным плачем Карраша с последней, выворачивающей на дорогу повозки вдруг раздался другой судорожный вздох:
— Белик!
И вот тогда обернулись все.
Поняв, что пацана нигде нет, Гаррон витиевато выругался, намереваясь хорошенько пнуть проклятого недоумка, из-за которого неожиданно возникло столько проблем, и пришпорил своего гнедого. Но Страж оказался проворнее — пролетев на одном дыхании весь путь до поворота, он под уже непрерывный плач гаррканца выскочил на пустой тракт и как раз успел увидеть, как со спины перепуганного Карраша падает неподвижное тело.
— Бели-и-ик! — снова простонала следившая за дорогой Илима, заломив в ужасе руки, но пацан не ответил — тяжелым мешком как рухнул на бок, так и остался лежать, не двигаясь и вроде бы даже не дыша. Он был настолько бледен, что казался мраморной статуей, каким-то чудом попавшей на пустынный тракт. Густые каштановые волосы намокли и липли ко лбу. Под тонкой кожей жутковато проступили вены. Грудь поднималась и опускалась ровно, но так медленно, что невольно закрадывалось сомнение, сможет ли мальчишка вздохнуть хотя бы еще раз. Из Белика словно утекала жизнь, и подбежавшие к нему караванщики разом сообразили: с мальчишкой явно случилась беда.
— Бел… — тихо охнул Дядько, опускаясь на колени подле племянника, и вдруг бешено рявкнул, заставив людей инстинктивно отшатнуться: — Что с ним?!
Карраш заскулил и быстро-быстро залопотал что-то на своем зверином языке. Но с таким неподдельным отчаянием, что приблизившиеся эльфы только пораженно покачали головами. С ума сойти! Он же почти разговаривает!
— Да плевать мне на магов! — заорал в ответ Дядько, будто и в самом деле что-то понял. — Что с Беликом?! Если ты, скотина, сейчас же не объяснишь нормально, то, клянусь небом, вышибу из тебя дух! Во что вы вляпались на этот раз?!
Седовласый в панике ощупал смертельно бледное лицо племянника, на котором подрагивали мелкие бисеринки пота, лихорадочно нащупал пульс, но почти сразу убедился — есть. Мальчишка оказался живым. Только горячим, как печка, влажным, будто забыл вытереться после купания. И до сих пор почему-то не приходил в себя.
— Карраш!
Гаррканец виновато вздохнул и, прекратив виться вокруг рассвирепевшего Стража, вдруг ткнулся мордой в хозяйское плечо, потянув зубами за видневшийся в куртке разрыв. Словно говорил: вот оно, там, внизу! Я тебе еще три дня назад показывал, а ты так и не сообразил!
Дядько не стал ждать, пока толстая кожа окончательно поддастся — выхватив нож, с силой полоснул, дернул, безжалостно обрывая рукав. А вместе с ним — и кусок дорогого ланнийского шелка. После чего с тихим проклятьем уставился на белоснежную повязку, на которой выступило несколько алых пятнышек.
Неужели зацепили?! Ранили?!
Он без колебания сорвал окровавленную ткань, но углядел на абсолютно белой коже небольшой разрез и застыл, чувствуя, как от внезапного ужаса у него начинают подрагивать руки.
— О боги… — сглотнул за его спиной Весельчак, расширившимися глазами уставившись на черный ободок вокруг раны.
Такая маленькая ранка, почти царапина! Но пылающий вокруг нее зловещий круг, больше похожий на черное солнце, красноречиво говорил — спасения не будет, потому что Ледяная богиня никогда не отступается от тех, кто хоть раз получил ее метку.
— «Черная смерть», — спокойно подтвердил подъехавший Элиар, едва взглянув на рану. — И, кажется, он хватанул ее от души. Тут яда на целую гвардию хватит.
Гаррон содрогнулся, хорошо понимая, что это значит, и почувствовал, как внутри что-то противно сжалось: похоже, мальчишку зацепили отравленным клинком.
— Но где? Когда?! — выдавил рыжий.
Подбежавшая Илима всхлипнула и внезапно осела на землю.
— Когда на нас с Лилей напали, — прошептала она, глядя на неподвижного мальчишку широко раскрытыми глазами. — Он меня на землю бросил… да так сильно, что я ударилась, а сам сверху закрыл. Я сначала подумала, он руки распускает, и даже пихнула его, а он только вздрогнул… Я же не знала! Ведь он сказал, что ничего страшного не случилось, а потом еще извинился! Но я была так зла, так на него зла…
Аркан до крови прикусил губу: Торкова бездна! Ну почему дурной пацан не сказал, что словил вместо девчонок клинок?! Почему не объяснил, в чем дело?! Вот уж точно дурак, хотя… что бы это изменило? «Черная смерть» — редкий яд. Убивает быстро, но доставляет жертвам такие мучения, что любые пытки кажутся рядом с ним детской забавой. Его не носят просто так за пазухой, и уж если держали при себе заранее смазанные этой дрянью клинки, значит, готовили для тех, кого трудно убить иным способом. Например, гномов. Или же эльфов? Тут как раз есть подходящие кандидатуры!
Перворожденные переглянулись.
А ведь правда! Если бы дело было только в купце, все случилось бы по-другому. Товары товарами, но есть гораздо более простые способы убийства людей, чем такая несусветная редкость, как «Черная смерть». Гораздо более дешевые наемники, чем своенравные агинцы с их странной преданностью. Еще не стоит забывать и об опытных магах, которых было явно не меньше семи штук. Но с эльфов — совсем другой спрос. Для них отравленная игрушка стала бы не менее смертоносной, чем для случайно пострадавшего сопляка, да и магический удар был направлен так, чтобы выявить, в первую очередь, перворожденных. Но тогда, выходит… ждали именно их?
— Мамочка! — прошептала Илима, в ужасе прижав ладони ко рту. — Я даже не знала, что его ранили! Это из-за меня… это я виновата!
Дядько прикрыл веки:
— Карраш… ну, как же ты проглядел?! Как ты мог такое допустить?!!
Гаррканец снова заскулил, безостановочно трогая мягкими губами неподвижное лицо хозяина. Но Белик так просил, так умолял молчать, что он просто не мог отказать! А теперь он умирает!
Карраш на миг застыл на месте недвижимой скульптурой, а потом вскинул исказившуюся морду к небу и тихо, обреченно завыл.
— Конец парню, — хладнокровно подтвердил общее мнение Элиар. — От «Черной смерти» нет противоядия. Даже у нас. От нее никакая магия не спасает, можете не пытаться — вы ничем ему не поможете.
— Что? — еле слышно переспросил Весельчак, невольно припоминая вчерашний разговор.
«Ха-ха… потерпи до завтра… вот помру, и тогда глумись…» Малыш же напрямую сказал, почти в открытую, да только никто не принял это всерьез, а теперь… Выходит, Белик уже тогда знал, что умирает?! Не потому ли скрыл ото всех свою рану? Уходил со стоянок, в одиночестве пережидая боль? И не потому ли он вино хлестал?!
— К ночи все закончится, — спокойно подтвердил светлый. — «Черная смерть» действует быстро, редко когда удается выиграть хотя бы сутки. А он три дня продержался. Просто удивительная живучесть для человека…
Дядько неожиданно вздрогнул:
— Три дня, ты сказал?! — Он на секунду замер от какой-то мысли, быстро приподнял мальчишке веко и вгляделся в тускнеющую радужку, на ярком солнце приобретшую ядовито-зеленый оттенок, и в тихом ужасе пошатнулся.
— Как действует этот яд? — хрипло спросил он, не глядя ни на кого из присутствующих. — Таррэн! Мне нужно знать, какие стадии Белик уже прошел!