В наступившей тишине Таррэн откинул со лба длинную прядь и медленно поднялся, не сводя пронзительного взгляда с дерзкого человечка. Подобное отношение его не удивило: мало кто испытывал к его народу хотя бы слабую приязнь. Он привык. Но чтобы открыто это демонстрировать… Нет, пожалуй, таких самоубийц на его памяти еще не было.
— Что ты сказал?
Белик холодно улыбнулся:
— Какие-то проблемы со слухом?
Эльф нахмурился, а за его спиной бесшумно поднялись оба светлых собрата: сопляк явно нарывался. Прилюдно назвать их ушастыми… хуже было только срубить священные ясени в эльфийской роще. Вот только мальчишка не желал слушать голоса разума — так и стоял, растягивая губы в нагловатой улыбке и ждал ответной реакции со странным предвкушением, нетерпением и какой-то злой радостью.
— Чего встали? Особое приглашение нужно? Так я повторю…
— Белик! Не смей! — свирепо рявкнул Дядько, появившись из-за ближайшей повозки и одним огромным прыжком оказавшись между настороженно застывшим племянником и бессмертными. — Я кому сказал!
Юноша не ответил: неотрывно смотрел на темного будто на кровного врага, вырезавшего всю его семью. Вот только дышал при этом очень ровно, размеренно, как-то чересчур спокойно. И страха на его лице тоже не было.
— Белик!
Мальчишка поморщился от рева опекуна и, не отводя от Таррэна горящего взора, спокойно спросил:
— Дядько, кажется, ты забыл упомянуть кое о чем. Почему здесь оказался темный? Ты что, не мог выбрать другой караван?
— Пре-кра-ти! — раздельно процедил седовласый, заслонив собой эльфов и требовательно взглянув на пацана. — Так вышло: про темного я не знал. Но нам идти вместе до самого Бекровеля, поэтому перестань его провоцировать. Мне не нужны лишние трупы.
— Не волнуйся: труп будет всего один.
— Бели-и-ик… кажется, мы обо всем договорились? Перестань и немедленно извинись.
— Может, мне еще в задницу его поцеловать? — язвительно поинтересовался юноша, а затем отвернулся, заставив людей тихо охнуть и испуганно округлить глаза, темного — нахмуриться еще больше, а светлых — шагнуть вперед. — Ты о чем думал, когда нанимался?! Что я не узнаю?! Или что мы мирно уживемся?!
— Да я сам только узнал! Герр Хатор лишь сейчас сказал… Проклятье, мне только этого не хватало для полного счастья! — Дядько зло выдохнул, вовремя подметив любопытную морду Карраша, протискивающегося поближе к хозяину, а потом вдруг ухватил племянника за локоть, с силой сжал, вызвав новую гримасу, и властно потащил прочь.
Подальше от проклятых эльфов, спешно поднимающихся караванщиков и вообще — подальше. Пока тут не случилось двойное смертоубийство — больно уж подозрительно исказились лица бессмертных.
По пути седовласый обеспокоенно покосился на темного. Кажется, положение не совсем безнадежное? И убивать сопливого провокатора никто не планирует? Дядько едва заметно кивнул, выражая признательность эльфу за мудрость и понимание, получил в ответ мрачный, но отнюдь не ненавидящий взгляд, облегченно перевел дух, а затем пинками погнал упирающегося сорванца вон, пока необъяснимое терпение эльфа не подошло к концу.
Белик раздраженно дернул плечами, когда опекун прорычал что-то грозное ему на ухо, но наконец подчинился и позволил себя увести.
Таррэн проводил обоих странным взглядом.
— Я его убью, — спокойно сказал один из светлых.
— Брось, Элиар, — поморщился второй. — Это всего лишь мальчишка. Если убивать каждого смертного, открывшего рот, в мире останемся только мы и тупые карлики. А иметь с ними дело еще труднее, чем с людьми.
— Он не к тебе набивался в противники, — задумчиво согласился темный. — К тому же мне кажется — это и есть те двое, кто нам нужен.
— Кто?! Сопляк?! — фыркнул Элиар.
— Нет, второй.
— Уверен? — скептически приподнял брови второй светлый. — Не староват ли он для Стража?
— Я видел этот шнурок в Аккмале. Это каменная ящерица, такое плетение крайне сложно с чем-то перепутать. Поверь, этот тот самый, что показывал мне Мирдаис. Да и пароль купцу был назван правильно.
— Что за пароль? — мгновенно насторожился Элиар.
— Тот, что открыл мне правитель Интариса. Седой, когда пришел, произнес его верно. И я бы не хотел осложнять отношения со Стражами.
— Кажется, ты слишком долго живешь среди смертных! Скоро друзьями называть начнешь, а то и… Впрочем, дело твое. Идем, Танарис, я голоден.
Таррэн покосился на раздраженного собрата, но промолчал. Только продолжал настороженно прислушиваться к притихшему лесу, стараясь уловить далекие голоса. И молча гадал про себя: кто из его высокомерных родичей и чем успел обидеть человеческого мальчишку, который едва голову не потерял от ярости? Чью сторону приняли бы почти три десятка воинов, с таким напряжением ожидающих окончания ссоры, если бы дело дошло до кровопролития? Как принять грядущие извинения Стража, не потеряв при этом собственного лица? Каким образом удержать светлых от желания поквитаться с пацаном за это оскорбительное «ушастые»? И… к’саш! почему в желтых глазах застывшего неподалеку гаррканца светится нешуточная неприязнь? Весьма отчетливая и какая-то… осмысленная?
ГЛАВА 3
Ко всеобщему облегчению, надолго Белика не хватило: угрюмо промолчав пару часов, поизображав из себя оскорбленную невинность и поскрипев зубами от ярости, в конце концов он перестал плестись в хвосте колонны и глотать поднятую телегами пыль. Сперва подтянулся поближе, сердито отряхиваясь и пытаясь вытряхнуть из пышных волос въевшуюся грязь. Потом попытался ехать отдельно. Но вскоре плюнул на это безнадежное дело, ловко проскользнул мимо бдительного дядьки и змеей пролез в узкую щель между Гарроном и бортом одной из отчаянно скрипящих повозок.
Нет, извинений от него эльфы так и не дождались. Но, кажется, их устроило его молчание и несколько фраз, мимолетно брошенных Дядько. А также то, что строптивый юнец демонстративно держался от них по другую сторону повозок.
— Угомонился? — насмешливо покосился Гаррон, незаметно нагнав гаррканца.
Белик неприязненно дернул плечом и, бросив прицельный взгляд на далекие серые плащи, промолчал. Кажется, он рискнул бы спровоцировать темного на открытое столкновение даже сейчас, но свирепые взгляды дядюшки, регулярно бросаемые через плечо, были красноречивее всяких слов: мол, только попробуй!
— Чем тебе эльфы не угодили? — снова спросил южанин.
— Не твое дело, — буркнул мальчишка, насупившись еще больше.
— А все-таки?
Белик чуть повернул голову и взглянул на начальника охраны — долго так, оценивающе, словно хотел увидеть его насквозь. Лицо у пацана потемнело, стало каким-то жестким и даже жестоким. Зато глаза, наоборот, вспыхнули и снова засветились такой ненавистью, что Гаррон даже обеспокоился. Ого! Похоже, тут не обошлось без скверной истории с участием темных, вот малец и бесится. Того и гляди, ввяжется в драку, исход которой был заранее предрешен: против трех эльфийских мечников, в одиночку, мелкий сопляк, еще не достигший совершеннолетия…
Белик немного подумал, вздохнул и совершенно неожиданно спросил:
— А знаешь, чем отличается светлый эльф от темного?
— Чем?
— Темный за оскорбление без лишних разговоров подвесит тебя на ближайшем суку, а светлый при этом вежливо поинтересуется: не жмет ли петля? Но зато его вполне можно успеть послать по матушке, прежде чем веревка окончательно затянется, тогда как с темными этот номер не пройдет: больно скоры, сволочи. Таких надо посылать заранее, специальным письмом с гербовой печатью и подписью.
— Зачем? — машинально спросил южанин, слегка ошалев от такого ответа.
— А чтобы быть полностью уверенным, что до адресата дойдет вся широта твоей души и тот изысканный слог, которым ты желаешь его, любезного, щедро одарить. Все три этажа, если ты понимаешь, конечно.
Гаррон покосился на едущих вдалеке эльфов и хмыкнул.
— Ты это… поосторожнее, что ли. Повезло, что дядька в тот раз заступился.
— Да, кому-то из нас повезло, — лицемерно вздохнул Белик. — Жаль, что не мне… а вот скажи еще: что надо сделать, чтобы эльфа перестали называть темным?
— Мм… перекрасить?
— Не-а. Хорошенько прожарить. А если подкрасться и посильнее пнуть под зад, он приобретет замечательный малиновый оттенок. У меня вчера почти получилось, да жаль: Дядько испортил все веселье.
— Я гляжу, ты не любишь темных? — усмехнулся Гаррон.
— Зато ты, похоже, обожаешь.
— Сдурел?!
Юноша насмешливо хмыкнул.
— Молодец, пацан! — воскликнул незнакомый молодой воин, показав большой палец, и хитро подмигнул. — Но в следующий раз на рожон не лезь: ушастые располосуют на длинные ленточки и не поморщатся. Никакие боги не спасут.
— Боги? — с любопытством обернулся Белик, пробежавшись глазами по роскошной рыжей шевелюре говорившего. У него оказалось узкое хищное лицо, характерный разрез глаз с чуть опущенными наружными уголками, забавные веснушки на носу. На груди алела капелька охранительного медальона. Такие носили только приверженцы культа ста богов, чьи почитатели встречались в далекой Ланнии. На амулете взгляд мальчишки ненадолго задержался, на краткий миг стал необычайно острым, но почти сразу погас. — Ого! Ланниец?
Воин кивнул:
— Меня Весельчаком кличут. А вон тот мрачный тип, что сейчас нагло зырит на твоего гаррканца, мой напарник Аркан.
Юноша одобрительно покосился на жилистого парня с правильным лицом, пронзительными черными глазами и тонкими усиками над верхней губой, который действительно внимательно разглядывал великолепного скакуна.
— Да пускай смотрит, не жалко. Только чтоб дырку не протер, а то у моего Карраша шкура дорогая. Как я ее потом заштопаю?
— Эльфов вон попросишь, — хохотнул рыжий. — Говорят, они магией чего хочешь залепят: хоть пробоину в судне, хоть дырку в заднице.
— Ну, положим, не всякую дырку и не во всякой заднице. И потом, далеко не каждый ушастый владеет силой: только представители правящих домов да еще хранители. Остальные — так… пшик один, а не магия, — спокойно отозвался юноша. — К тому же своего Карраша я ни в жизнь не доверю ни одному эльфу, так что перебьются.