– Как долго, – спросила Элизабет, – вы собираетесь оставаться здесь?
– Часов пять. Думаю, нам пора бы начинать. – Марк Ремилард подошел к кроватке и осмотрел спящего ребенка. – Для начала следует проверить, как он будет реагировать на резкое увеличение интенсивности психолечебного воздействия. В следующий раз я постараюсь пробыть здесь подольше. Сегодняшним вечером, – он, словно вспомнив о чем-то, загадочно улыбнулся,
– мне, прежде чем попасть на Черную Скалу, пришлось завернуть в одно небезынтересное местечко. Ваша Многоцветная Земля – любопытный, должен заметить, уголок. Я бы с радостью поделился с вами своими впечатлениями…
Элизабет неприязненно оглядела Марка, его мокрый комбинезон в обтяжку с нашитыми бляхами, потом, заметив у него над бровями ровные, пунктиром брошенные маленькие ранки, спросила:
– Вам что, досталось в том небезынтересном местечке? У вас кровь на лбу.
Он легкомысленно взмахнул рукой.
– Это от игольчатых зондов церебрального генератора, что-то вроде комариных укусов… Все заживет через несколько минут. Вам, Великий Магистр, когда-нибудь приходилось в своем времени работать с подобными устройствами?
– Они запрещены. Считается, что их мощь вызывает нездоровый азарт у операторов.
Марк рассмеялся.
Элизабет еще раз, искоса взглянув на него, настойчиво предложила:
– Может, вы хотите переодеться? Что за радость разгуливать в мокром!..
– О, вы очень деликатны. Я тоже считаю, что мне надо было стащить что-нибудь из одежды во время предыдущей остановки.
Элизабет небрежно спросила:
– А что же вы ничего не прихватили с собой из дома?
– К сожалению, во время d-перехода я пока не могу нести с собой полезный груз, но мы работаем над этим.
Не поднимая на него глаз, Элизабет подошла к двери детской и распахнула ее. В коридоре на скамеечке сидел пожилой монах и невозмутимо читал молитвы.
– Брат Анатолий, – позвала его женщина, – позвольте, я представлю вам Марка Ремиларда.
Анатолий Северинович поднялся, закрыл молитвенник и кивнул гостю. Тот в ответ слегка поклонился.
– Нашему посетителю хотелось бы переодеться. Может, вы поделитесь с ним чем-нибудь из своего гардероба. Мы здесь… собираемся полечить Брендана более интенсивными методами.
Все происходящее забавляло Марка. Он улыбнулся.
– Похвальная предусмотрительность. Великий Магистр.
Элизабет поджала губы и, ни слова не говоря, вернулась в детскую. Мужчины остались одни.
– Вы ее нервируете, – без тени враждебности заметил брат Анатолий.
– А вы? Или демоны, как только завидят ваш нагрудный крест и нимб святости над головой, тут же разбегаются? Вы их душите, как мух?..
– Мне бы следовало опасаться вас, – все так же доброжелательно сказал монах, – но я не в силах скрыть интерес, который испытывал к вашей персоне. Я прибыл в плиоцен за три года до восстания, когда вы еще были самым блистательным Великим Магистром и тужились помочь землянам ошеломить ничего не подозревавших экзотикой, членов Консилиума. Да, их успехи были далеки от наших – именно это подвигло вас на замысел, подчинить Галактику Земле? – Он не стал ждать ответа и тут же продолжил: – Помню, тогда вы считались настоящим героем – одна концепция «ментального человека» дорогого стоила.
– А теперь я кто, по-вашему? – с преувеличенной любезностью поинтересовался Марк.
– М-да, фигура у вас, стало быть, моих размеров. Если я предложу мой греховный штатский шелковый халат для купания и рабочие брюки, вас устроит? К следующему визиту я приготовлю ассортимент побогаче. Как насчет фрака и накрахмаленной манишки? Или вы предпочитаете одеяние, напоминающее колдовской балахон Фауста?
– Я доверяюсь вашему вкусу… И выбору, брат Анатолий.
Невидимая рука остановила и сжала францисканца – он едва смог повернуть голову и глянуть через плечо.
– Мы уже почти пришли. Почему бы вам не провести ментальную проверку там, в моей комнате. Хватать человека в коридоре, ворошить его мысли в поисках чего-либо припрятанного – это не украшает цивилизованного человека.
– Пусть будет по-вашему, – любезно согласился Ремилард.
Хватка ослабла, и они двинулись дальше.
– Чем вы занимаетесь на Черной Скале, уважаемый борец с сатаной? – спросил гость.
– Я являюсь исповедником миссис Элизабет Орм, – иронически улыбнулся брат Анатолий. – Но, к сожалению, она ни разу не воспользовалась моими услугами, правда, и отсюда меня пока еще не попросили. Я уже две с половиной недели сижу у дверей детской с двадцати одного до трех часов ночи. По ее, учтите, просьбе… Долго не мог понять, зачем эти бдения. Уж не знал, что И думать: молитвами, что ли, она собирается отбиваться от вас?..
Марк от души рассмеялся.
– Через несколько минут у вас появится отличная возможность заняться изгнанием злых духов.
По узкой лестнице они взобрались под самую крышу.
– Значит, вы вдвоем собираетесь пользовать маленького Брендана? Как считаете, поможет нашему малышу интенсивный курс?
– В любом случае надо попытаться.
Монах, запыхавшись, тронул ручку двери, потом повернулся к Марку, следовавшему за ним.
– Вам-то что за дело?
Марк не ответил.
– Решили использовать малыша в качестве подопытного кролика?
Марк и на этот раз промолчал.
Они наконец вошли в просторную светлую комнату. Окна располагались с одной стороны – они были прорублены в скате крыши. Когда дверь захлопнулась, Ремилард коротко мысленно бросил:
«Пора!»
Брат Анатолий стиснул зубы и застыл как вкопанный. Глаза закрылись…
– Только давайте быстрее, черт вас возьми!..
В следующее мгновение он почувствовал, как нежный, чуть теплый мысленный щуп проник в его мозг. Зазвенело в ушах, огоньки побежали по обоим полушариям, потом он потерял сознание. Очнувшись, монах обнаружил, что по-прежнему стоит посредине комнаты. Из ванной доносились звуки брызжущей воды, там кто-то с удовольствием насвистывал куплеты Мефистофеля. Нетвердо ступая, Анатолий Северинович направился к гардеробу и вытащил замечательный, алого цвета парчовый халат, старые штаны и повесил их на ручку двери ванной. Затем прошел на балкон и обратился к Всевышнему с мольбой укрепить его дух. Воззвать-то он воззвал, однако навязчивое видение не оставляло его. Не помогла и самодисциплина… Гефсиманский сад… Кровавый пот, выступивший на лбу… А что, если он рискнет спросить Марка?.. Ведь все Ремиларды были католиками. Может быть, что-нибудь и получится? ЗНАЕТ ЛИ ЭТОТ ЧЕЛОВЕК, ЧТО ТАКОЕ ГРЕХ?
– Что греховного в бунте угнетенных против своих угнетателей, Анатолий Северинович? – раздался голос за спиной, потом Ремилард мысленно сказал:
«Это не грех, а неудача. Даже если после нашего исчезновения – если хотите, бегства – войска восставших потерпели поражение, все равно попытка
– уже сама по себе награда. Право на дерзость само по себе великая честь».
Монах вернулся в комнату и лицом к лицу столкнулся с бывшим претендентом на мировое господство, причесывающим гребешком сырые волосы.
– Вот что любопытно, – продолжал Марк. – Сорок два года вы состоите в святом ордене и на поисках греховного собаку съели. Ну, а об ангелах вы что-нибудь слышали? Как у вас насчет проблемы ангелизма?.. Они теперь чрезвычайная редкость – я имею в виду специалистов по этой теме. Вас, знатоков греха, хоть пруд пруди, а вот кто может пролепетать что-нибудь внятное об ангелах?
Брат Анатолий посмотрел на сеточку шрамов, избороздивших грудь покорителя Галактики.
– А это, значит, еще одна награда за участие в таком грандиозном мероприятии, как вселенский бунт?
– Нет, всего лишь печальные следы, оставшиеся после некоего несчастного случая. Через несколько месяцев они исчезнут. Мое тело самоомолаживается.
– Значит, никакие нападки врагов вам не страшны. М-да, это, должно быть, самый ужасный способ обеспечения своей безопасности Впрочем, как и бесконечное одиночество в пути. Тоже несладкая штука, не правда ли? Одним словом, если во мне возникнет нужда, я буду поблизости. Я Элизабет сказал об этом и вам говорю.
Марк пожал плечами.
– Послушайте, Анатолий Северинович. Я нашел, что вы добрый и порядочный человек. Вот вам мой совет: не суйте нос в чужие дела.
– Только не говорите, пожалуйста, – повысил голос монах, – что вы зашли так далеко, что способны погубить старого больного человека только за то, что он молится о спасении вашей души.
– Молитесь лучше за спасение души Элизабет. Я в вашем духовном наставничестве не нуждаюсь. А теперь пора в детскую. – Марк первым направился к двери, Анатолий Северинович двинулся вслед за ним и уже на ходу заметил:
– Не надо трясти яйцами, сынок. Твой брат Джек никогда бы не позволил себе разговаривать со священником в подобном тоне.
Марк долго молчал – не спеша спустился по лестнице, свернул в коридор и уже здесь, в тусклом полумраке, тихо, едва слышно сказал:
– Для человека, покинувшего наше время еще до того, как о Джеке… пошла дурная молва, вы слишком хорошо осведомлены, о чем и как он думал.
– Об этом говорили и мои прихожане, – ответил монах. – Вы бы удивились, узнав, как похожи люди, решившие бежать в плиоцен. А может, и не удивитесь… Я знаю о тебе куда больше, чем ты мог бы откопать в моей памяти даже с помощью своей блядской силы, сынок. – Он ободряюще улыбнулся, заметив, что Марк обернулся и с изумлением посмотрел на него. – Например, об одиночестве. Не по этой ли причине ты зачастил к нам, на Черную Скалу? Надеешься обрести здесь соратника-метапсиха, который отнесся бы к тебе как к человеку, а не как к падшему ангелу?
– Вопрос, конечно, интересный, – сказал Марк Ремилард. – Давайте-ка оба попытаемся отыскать ответ. – Он довольно засмеялся.
3
Хвала тебе, великая Тэ, лучшего года даже и не припомнить!
Что за слизни! Ягодки, а не слизни!.. Упитанные, медового цвета с серыми пятнышками, каждый размером с банан – как раз такие, каких разводят первобытные в долине Вар-Меска. Сочные, питательные… Каждое корытце битком набито – так и прут на пиво. Да и пивко на зависть, хоть и выдохлось, а хмельной запах на сто верст разносится. Как тут в корыто не бухнуться, и сколько их ни ставь, все будут полны. Ах вы, мои жирненькие – напились пивка, теперь бай-бай? И смерть вам легкая досталась, себе такой желаю.