— Но самое распространённое — ангелы, — подытожил я.
В голове снова всё перепуталось. Ангелы, демоны. Когда же появятся боги? Нет, это уже бред.
— Чем вы отличаетесь от демонов? — задал главный вопрос я.
— Ничем и всем, — спустя пару секунд раздумий ответило существо. — Мы два отдельных вида, но мы оба оказались привязаны к вашему миру… — ответило создание.
— Что значит привязаны?
— Слаба. Расскажу. Позже…
Мне показалось или она симулирует? У женщин это случается. Той энергии, что я влил, должно было хватить на полноценный разговор. Если конвертация энергии в слова происходит по такому чудовищному курсу, я никогда не поговорю с ней нормально.
— Ты ищешь силы… — снова этот усталый голос. — Твоя жизнь. Череда битв. И они… Не закончились. Пока не закончились. Я дам тебе силу, но надо снова стать прежним…
Слова, сперва не понятные мне, вызвали мурашки. Эта тварь чётко понимала, что говорит. Стать прежним? Одиночкой, которому как еда нужны постоянные сражения. Нет, я не такой.
Гнев, вырвавшийся наружу, заставил опуститься в подвал. Древнее капище, любезно оставленное прежними владельцами, немо взирало на меня глазницами кровостоков. Взгляд был жадным и требовательным.
Выбросив из головы прочие мысли, я прошёл к стене и призвав Лилит, вырубил крупную нишу, засунул туда белый клинок и замуровал выпавшим после удара куском породы. Да, его пришлось чуть подправить, но итогом я был доволен. Тайник вышел незаметным. А место не многолюдным.
Зазвонил телефон. Подняв трубку, я услышал голос Молота.
— Слушаю… — ответил ему, выслушал и сбросил. — Скоро буду…
Этого мне еще не хватало. Но восстановить орден требуется, этого за меня никто не сделает.
Глава 17Подтверждение силы
Ночная тьма окутала недостроенный парк аттракционов, окрашивая в чёрный цвет бетонные голые стены, проглядывающие сквозь облезлую краску фасада. К возвышающемуся в центре парка цирку спикировала фигура, скрываясь на фоне большого купола.
Молот заложил вираж и спрыгнул с клинка у самого входа, огляделся, хотя и так прекрасно ощущал, что в округе нет ни единой живой души, кроме одной единственной. Толкнув скрипучую просевшую дверь, паладин прошёл внутрь, нахмурился, замечая, что прожектор тускло освещает круг в манеже. Вышел на свет, огляделся, точно вычисляя, где скрылся тот, ради кого он проделал весь этот путь.
— Тебя из-за новой молодости в детский сад унесло что ли? Хватит играть в прятки, — мрачно проговорил он, складывая руки на широкой груди.
Антон приблизился к свету, но выходить на него окончательно не стал, останавливаясь на границе. Окинул взглядом Молота, словно хирург пациента.
— Судя по выражению твоего лица, что-то пошло не так, — проговорил насмешливо.
— С чего ты взял? — лениво отозвался Михаил, приподнимая бровь.
— Ты никогда не умел скрывать эмоции, у тебя всё на лбу написано, — пожал плечами Антон.
Кривая усмешка парня начинала изрядно подбешивать Молота, но он сдерживался, помня, что глаза обманывают его, и сейчас перед ним стоит совсем другой человек.
— Допустим, что-то произошло, — с неохотой признал Михаил. — Но, к счастью, это не только мои проблемы.
Теперь уже у Антона усмешка сменилась серьёзным выражением.
— По поводу документации я тебе уже говорил ранее, но там разобраться проще. Основная проблема в том, что за те четыреста лет, что тебя не было, кое-что несколько изменилось. Особенно понятие «инкогнито» для главы ордена. Совет выказал тебе доверие, отдав свои голоса, что дало право на следующий шаг — доказательство того, что ты достоин титула. Тебе предстоит пройти испытание в присутствии всех членов совета ордена. Завтра в шесть вечера тебе надо будет прибыть по координатам, которые я тебе отправлю позже. И да, нам больше нежелательно связываться таким образом, — Молот покачал головой. — До сегодняшнего дня моя жизнь мало кого интересовала, а теперь будет интересна слишком многим.
— Да, тут согласен, — Антон понятливо кивнул. — Но с этим я разберусь позже. Что за испытание?
— О, тебе понравится, — протянул Михаил, позволяя себе скабрезную улыбку. — В ходе испытания происходит воздействие на разум, характер волю — названий много, выбери то, которое нравится, но в результате становится понятно, кто на что способен. И всем в совете интересно узнать, чего же стоит новоиспеченный лидер ордена, иначе тебе не удержать этот титул.
По лицу Митрофанова прошла волна, но Свят всегда хорошо прятал свои эмоции, и новое тело исключением не стало, Молот так и не смог понять, что испытывает Тёмный.
— Мы нашли одно место сразу после войны, — продолжил своё объяснение Михаил. — Поэтому ты про него ничего не слышал и узнать заранее даже не пытайся, простым смертным не положенно, не подскажут. Это остов какого-то сооружения, которое старше, чем мы все вместе взятые, и, кажется, старше, чем сама наша цивилизация. По крайне мере, так сказали именитые учёные, которым довелось там покопаться. Но суть не в этом, исследуя это особенное место, мы выявили, что оно каким-то образом воздействует на человека. Туда заходили полные сил и амбиций одарённые, а выходили дрожащие, с потерянным взглядом и нередко поседевшие. Если вообще выходили. Многие пытались проходить это испытание поначалу, на каждого оно влияло по-своему, но не было того, чей разум вернулся бы оттуда прежним.
— И вы хотите меня туда отправить? — Антон вскинул брови. — Вам нужен писающий под себя маразматик или глава ордена? Меня мой разум и без изменений абсолютно устраивает.
— Не бойся, Свят, — усмехнулся Молот. — Я был там. Хотел попробовать на себе действие испытания, но не сделал и трёх шагов.
— Каких ещё шагов? — нахмурился Митрофанов. — Поясни.
— Обычных шагов, — Михаил дёрнул плечом. — У меня вышло сделать два.
— И сколько надо сделать мне? — Антон сощурился.
— Максимум, которого удавалось достигнуть за эти года — десять. Но, поверь, там самое главное не пройти их, самое тяжёлое — это вернуться. Можно сделать и один, — хмыкнул Молот, про себя ярко понимая одну простую вещь — если Свят завтра не сделает хотя бы десятку, то он мало что и кому докажет. По истечению срока неприкосновенности вызовы посыплются один за другим, мешая работать, его не признают достойным никак, как только по документам. А кого когда спасали бумажки?
Гордость не позволяла сказать этого вслух, но Михаил и так по глазам Антона понимал, что тот полностью осознает сложившуюся ситуацию. Это было странно и даже немного жутко, видеть его глаза на другом лице.
— Больше сказать не могу, да и смысла не имеет, у каждого своя реакция. Ты всё поймёшь завтра, — Молот позволил себе ещё одну усмешку. — Как видишь, побывав там, я не стал сумасшедшим.
— Кто тебе такое сказал? — иронично утонил Антон.
— Если это место меняет тебя, делает безвольным, значит, оно забирает всё хорошее, что есть в тебе.
— Ты ничем не рисковал, — отмахнулся Митрофанов.
Молот заиграл желваками, чувствуя, что его и так небольшое терпение подходит к концу.
— Всё ещё думаешь, что лучше других, Свят? — опасно сощурился Молот. Так и тянуло напомнить, чем это закончилось в прошлый раз, но Михаил в последнюю секунду задушил порыв. Эти слова приведут к очередной драке, а для неё сейчас было не время и не место.
— О, нет, старина, — Антон холодно улыбнулся. — Я — хуже. Значительно хуже. Только что-то мне подсказывает, что сейчас это именно то, что снова нужно нашему миру.
— На, наденешь завтра, миротворец, — Молот бросил Митрофанову серую маску с белыми крыльями. — Под ней тебя никто не сможет прочесть, даже если попытаются.
— Ритуальная? — уточнил Антон.
Михаил кивнул.
Митрофанов, понимая, что конструктивный разговор окончен, развернулся и, не прощаясь, ушёл в тень. Через несколько секунд Молот понял, что остался один. Прежде замерший, каменный, словно влитой, он опустил руки, покачался с пятки на носок, давая хотя бы физический выход сдерживаемым эмоциям.
Молота словно разрывало изнутри противоречиями. Какой-то своей частью он понимал, что Свят должен достойно пройти испытание, иначе он, Светлый и пара пошедших у них на поводу высокопоставленных паладинов окажутся в очень шатком положении. Они, пусть и вынужденно, но поставили на него всю свою репутацию. И Молот, опираясь на старое чутьё, понимал, что не пройти испытание тот, кого называли Тёмным, пусть и было это несколько веков назад, просто не может.
Но что-то внутри отчаянно и горячо желало, чтобы завтра Свят провалился. Дико, с полным крахом. Не смог сделать и шага. Чтобы содеянное когда-то оставалось единственно верным решением.
Маневренный десантный самолет слегка потряхивало на воздушных ямах. На этот раз члены совета были сугубо в своём составе восьми без лишних свидетелей. На всех красовались маскировочные утеплённые зимние костюмы.
— Жаль, что там нет возможности обустроить нормальный аэропорт, — проворчал один из паладинов.
— Какой, к лешему, тебе аэропорт? Чтобы даже мозг жирком заплыл? — грозно спросил его Старик.
Паладин, который за спокойные годы довольно сильно округлился в талии, сжал челюсти, но возразить было нечего.
Тут в отсеке засветилась зелёная лампочка.
— Мы на месте, приготовиться к прыжку, — скомандовал Старик, первым подходя к открывающемуся десантному люку.
— Вот поэтому я и не хотел никакого инкогнито, — проворчал один из тех, кто голосовал за Старика. — Нет, притащились. Тут триста лет уже никто не ходил, а нас принесло!
— Тёмные времена, — пожал плечами Молот, оттесняя ворчуна плечом и становясь сразу за Стариком.
Когда люк полностью распахнулся, паладины прыгнули, на ходу призывая клинки и пикируя вниз. Молот даже с некоторой радостью раскинул руки, с удовольствием вдыхая морозный слегка разряжённый горный воздух, осматривая никак не изменившийся ландшафт. Горный хребет встречал паладинов заснеженными пиками и тёмными рвами расщелин. В этом месте горы шли разрозненно, склон, к которому устремились восемь клинков, был почти отвесным, совершенно непригодным для скалолазания как по положению, так и по погодным условиям: между горами гулял шквалистый ветер, постоянно непредсказуемо меняющий своё направление. Поэтому пик даже специально закрывать от туристов не пришлось, сюда в принципе никто не мог забраться просто так.