– Ну мало ли в этой жизни лжи и разочарований. Если офицер, то уже не мальчик маленький. Понимать должен.
– Савелий, – на глаза снова слезы навернулись, – что понимать? Я пообещала. В глаза ему смотрела и лгала. Я бы пол жизни отдала чтобы просто его еще раз увидеть…И знаешь, самое страшное, что скорей всего увижу. Рано или поздно. И он меня возненавидит. А я его так…
– Хватит. Не надо плакать. Нельзя вам с капитанами, офицерами. Слово есть слово. Впереди у вас прекрасное будущее в Северном. О, девочка моя, это пройдет так быстро, что ты и не успеешь заметить, даже не вспомнишь. Тем более Николай очень видный мужчина. Станет твоим мужем и забудешь своего офицера.
-Хватит – я резко перебила старика – хватит, забыли, я ничего тебе не говорила, не будем об этом.
Я встала и бросила салфетку на стол, всем видом показывая, что разговор окончен.
***
В порту нас встретила роскошная белая карета с вензелями дома Потоцких и с четверкой прекрасных белоснежных скакунов. Из кареты вышел разодетый по последней моде молодой мужчина, в великолепном черном, расшитом золотом камзоле, в шляпе с лебяжьими перьями и блестящей пряжкой. Невысокий, худощавый с изрытым оспинами лицом. Кажется, успел переболеть пока мы с ним не виделись. Я с трудом узнала в нем юношу которого видела когда-то. Теперь он выглядел еще омерзительней.
Николай приблизился ко мне и склонился в поклоне.
– Неужели это ты, моя рыжая подружка детства Катька Соболевская? Ты изменилась…из паршивого гадкого утенка, стала роскошной лебедицей.
Он явно был весьма уверен в себе, задирал голову и вышагивал как индюк. Деньги отца делали его важной птицей.
Маслянистые болотно-карие глаза моего жениха заблестели, когда он окинул меня взглядом. Платье было хоть и довольно скромным, но оно подчеркивало фигуру, корсет сильно утягивал талию, а корсаж выгодно подчеркивал грудь.
– Ваши волосы похожи на золото. Они сверкают настолько сильно что нас оборачиваются люди. Вам надо покрывать голову.
Проворчал недовольно. Как был напыщенным придурком так и остался. Я усмехнулась, вспомнив как однажды ночью, когда князь гостил у нас в поместье, я обрезала его локоны садовыми ножницами, за то, что он дразнил меня накануне вечером. А сама спряталась в конюшне, ох и обыскались меня тогда что б наподдать, но я не вылезла из своего убежища пока гости не уехали. У Николая тогда на затылке образовалась проплешина и сквозь редкие волосенки просвечивала голова. Крепостные смеялись и тыкали пальцами за что некоторых Петр Потоцкий отходил хлыстом, когда уезжал в своей карете.
– Я рад, что у тебя хорошее настроение, а то папа сказал, что, возможно, ты будешь не в духе. Думаю, ты не очень рада этому браку, который устроил мой отец. Признаюсь, я тоже был не в восторге. Но, увидев тебя сейчас, изменившуюся и очень даже красивую, я думаю, нам не будет скучно вместе. Прошу…
Он подал мне руку, согнутую в локте, и я оперлась на нее. Внутреннее убранство кареты поражало своей вычурной красотой, поистине королевской, по самодовольной улыбочке своего жениха, я поняла, что он хотел произвести на меня впечатление, и был доволен результатом. Что ж мой будущий муж богат, знатен, пусть и не красив, возможно, это далеко не самое худшее, что могло со мной произойти. Возможно, когда-нибудь я смогу забыть офицера Никитина и стать настоящей женой Николаю. Боже! Нет! Никогда! От одной мысли, что это лицо с точками и прыщами приблизится ко мне становилось плохо.
***
Я всем своим существом ощущала принадлежность другому мужчине. На подсознательном уровне, каждой клеточкой своего тела и души. Я бы позволила ему все. Я. Воспитанная в строгих рамках, выросшая в монастыре. Одна из лучших послушниц, прилежная, скромная…Никто и никогда не сказал бы что я вот так…почти отдамся незнакомцу на корабле. А я бы отдалась и никогда об этом не пожалела. Пусть бы потом меня за это закидали камнями.
Я никогда раньше не имела представления и не задумывалась о плотской любви…Можно сказать и не знала ничего. И только за решеткой, от каторжных узнала без прикрас. Узнала столько, что иногда от подробностей тошнило и хотелось вывернуть на пол содержимое желудка. Иногда конвоир мог брать заключенную при нас…на соседнем тюфяке за кусок мыла. Насмотрелась и наслушалась. Женщины говорили о своих мужчинах без стеснения, в самых мельчайших подробностях обсуждали, кто своих любовников, кто сутенеров или клиентов. Но зато теперь восполнились все пробелы в интимных отношениях мужчин и женщин. Иногда я мечтала о встрече с тем единственным и любимым, и о том, как все между нами будет в первый раз…Тогда у него еще не было лица, тогда я представляла себе все не так как рассказывали женщины. Представляла красиво, романтично…А когда Григорий в объятиях своих жадных сдавил, опрокинул на кровать, сдернул платье вниз, жадно выцеловывая мое тело, мои груди поняла, что мне красиво не надо. По животному хочу, алчно, грубо, дико. Развратно и пошло. Все хочу и только с ним одним.
Как я могла согласиться на брак с Потоцким? Чтобы лечь с ним? Я скорее перережу себе горло! Я научилась себя ценить. Я знала, что нравлюсь мужчинам, видела их взгляды, неприкрытые, наглые, зачарованные. Иногда даже челюсти отвисали и глаза выпучивались. Как у Ивана в первый раз когда увидел. Заключенные хоть и простые женщины, всегда искренне восхищались моей красотой и говорили что женщина, такая красивая как я, веревки может с мужика вить. Поначалу это звучало для меня странно, Марта не отвешивала мне подобных комплиментов. А в тюрьме я видела свое отражение только в чане с водой. Полную силу своих чар я испытала на молоденьком конвоире, он не сводил с меня восхищенных глаз. И тогда я использовала это, попытки флирта увенчались успехом. Уже на следующий день у меня был черепаховый гребень и маленькое зеркальце. А еще через неделю конвоир был в полной моей власти и с его помощью уже все заключенные имели нормальную пищу и свежую воду и душистое мыло. А позже конвоира перевели в другую тюрьму и вместо него появился Иван. С ним тоже можно было договориться…но уже сложнее. Урок я усвоила. Женская красота может поставить мужчину на колени и ее можно использовать в своих целях.
И даже с этим мерзким хлыщом Потоцким я смогу справиться. И, возможно, мы договоримся. Обмахнулась веером и кокетливо поправила складки на юбке.
– Здесь ужасно душно – проговорила томным голосом – у вас есть немного воды для меня?
Князь растерялся, видимо он об этом не подумал.
–У меня есть моя фляга если не побрезгуете…
Он протянул ей изящную золоченую флягу, предварительно откупорив крышку. От него пахло дорогим одеколоном, и я почувствовала, как меня начинает раздражать вся эта напыщенность.
– А…стаканчика не найдется?
Я побрезговала. И даже не могла этого скрыть. Он отрицательно качнул головой. Явно разочарованный. Позже я узнаю, что Потоцкий весьма завидный жених.
– Ладно, давайте флягу. Я правда ужасно хочу пить.
Отпила, намеренно пролив немного и вода стекла с моих губ тонкой струйкой по подбородку и прокатившись по шее, пропала в приоткрытой ложбинке между грудей. Я видела, как Николай жадно проследил за этой каплей и судорожно сглотнул слюну. Мне нужно приручить этого самодовольного негодяя, что бы он исполнил все, что я пожелаю, а у меня уже было несколько требований к нему.
– Ах, у меня и платка нет. Увы, в тюрьмах платки не выдают.
Он закопошился и тут же протянул мне батистовый платочек, расшитый кружевами. Я промокнула губы и вытерла мокрую дорожку на груди. Вернула платок жениху.
– Дядя был прав вы так красивы, что слепит глаза. И я почти влюбился в вас.
– Почти…Какое прекрасное слово. Я рада, что понравилась вам спустя столько лет. У меня есть несколько просьб к моему жениху. И если вы почти влюбились вы сможете их исполнить.
– Попытаюсь…
На его лице не исчезало похотливо любопытное выражение с плотоядным блеском в маслянистых глазах. Боже. Неужели он может кому-то нравится. Его дядя рассказывал, что у него отбоя нет от невест. Глаза князя горели восхищением. Я еще не знала хорошо это или плохо. Сейчас меня волновало только одно…
– А помните, каким вредным и отвратительным мальчишкой вы были?
– Ну и вы не были сахарком. О чем вы хотели попросить?
– Во-первых, мне хотелось бы, чтобы Марта и Савелий – это мои слуги, чтобы они были при мне. Это самая важная просьба.
– Да, Ради Бога, берите, кого пожелаете, какое мне дело до слуг?– Он пренебрежительно пожал плечами.
–Я только хочу внести некоторую ясность Марта и Савелий не просто слуги. А они мне как родные. Марта заменила мне мать, а Савелий отца, которого вечно не было дома.
Я заметила, как при слове «отец» Николай ухмыльнулся уголком своего тонкого рта. Мне стало не по себе – что ж он знает и это. Ну и пусть, ничего, все равно я ношу имя князя Соболевского, и никто не отнимет у меня этого права.
– Делайте что, хотите, Екатерина Павловна, мне все равно кто будет выносить за вами ночные горшки и отдавать приказы об обедах и ужинах, а так же кто будет управлять хозяйством. Не мужское это дело. Все по вашему усмотрению. Вы могли меня об этом даже не просить, ведь скоро вы станете хозяйкой в моем доме и вам так или иначе придется раздавать подобные распоряжения.
– Что ж спасибо. А теперь дальше. Я подумала и решила, что не буду переписывать на вас свои земли. Не перебивайте меня и дослушайте. Я отдам их в ваше полное распоряжение вместе с доходами с помощью доверенности.
Он слегка поморщился, потом отряхнул невидимые пылинки с камзола и выпрямил спину отчего стал похож на индюка еще больше.
– Перейдем дальше, так как этот вопрос решает только мой дядя. Хотя разве с момента как мы вступим в брак, все наше имущество не станет общим?
– Возможно, вы правы. Я поговорю об этом с вашим дядей. И еще … если вы помните одним из моих письменных условий, которые мы обговорили с Петром Артемовичем, было то, что мы с вами заключаем сугубо фиктивные отношения, и я не стану выполнять супружеские обязанности. Впрочем, как и вы.