— Ну что, осмотримся? — предложил я, вставая с места.
— О, нет, — хмыкнула Роза, подхватывая поднос, — осматривайся один, везунчик… А мне к экзаменам готовиться надо!
После обеда Роза отправилась заниматься в компании своих книг и конспектов. Я же решил осмотреть академию и, обогнув сначала главный корпус, а потом мужское общежитие, направился вглубь громадного парка, раскинувшегося за ними. Посыпанные желтым песком тропинки уводили в разные стороны, как бы намекая, что тут легко затеряться. Среди зелени то и дело попадались мраморные статуи, скамейки и изящные беседки. В одной целовалась парочка, в другой смеялась большая компания. Повсюду стояли медного цвета фонари, на которые сверху, как гигантские глаза, были прицеплены темные воронки уловителей. От вездесущего наказания здесь, похоже, не спрятаться нигде.
Чуть поодаль обнаружились еще несколько небольших корпусов. Сразу за ними стояла внушительная, похожая на стадион круглая арена с песком на ней и ступенеобразными рядами скамеек для зрителей. Правда, осмотреть ее удалось только со стороны — вход внутрь был перекрыт.
Побродив еще немного, я обнаружил несколько спортивных площадок с турниками для занятий. Территория академии была необозримой огромной, и, казалось, за каждым поворотом ждет какой-то сюрприз. Например, большой пруд, напоминающий по форме восьмерку, с витым железным мостиком посередине.
В целом, местечко было идеальным и для учебы, и для отдыха, и для жизни. Напрягало тут лишь одно: странные фигуры, которые я замечал в разных местах — то около корпусов, то среди зелени. В черной форме, похожей на военную, явно старше студентов, они шныряли всюду по одному, ни с кем не заговаривая и не подходя, словно наблюдая со стороны. Их одновременно было видно и одновременно они терялись как тени.
За одним из зеленых поворотов вдруг раздались стук молотков, лязг пил и такой знакомый рабочий мат. Я с любопытством направился на звуки. На новом деревянном здании, орудуя инструментами и бодро перекрикиваясь, мужики возводили крышу — слаженно и дружно, как одна большая семья. Последний раз я в таком участвовал еще в детдоме. Почему бы не поучаствовать и сейчас? Все лучше, чем без дела слоняться. Да и на пару интересующих меня вопросов они точно смогут ответить.
— Помочь? — предложил я.
Самый ближний ко мне оторвался от работы.
— А ты можешь? — он скептически оглядел мою форму.
— А то, — отозвался я, — я рабочий человек.
— Ну помоги, — усмехнулся он, — если рабочий.
Скинув гимнастерку, чтобы ненароком не порвать, я закатал рукава рубашки и, взяв молоток, залез на крышу рядом с ним.
— И как вы тут оказались? — спросил я между ударами.
— Ну а кто строить-то будет? — со смешком отозвался самый молодой из работяг, парень лет двадцати на вид. — Ваши белоручки, что ли?
— Не обижают? — уточнил я.
— Обидишь нас, как же! — хохотнули мужики.
Среди зелени неподалеку, как тень, скользнула фигура в черном и тут же исчезла обратно. Перестав смеяться, мужики продолжили работу, пиля стропила и стуча молотками все усерднее.
— А это что за люди? — спросил я.
Молоток звонко ударил по гвоздю, будто пытаясь заглушить вопрос.
— Не здесь, — тихо сказал мужик по соседству, не поднимая глаз от будущей крыши. — Их боятся и ваши, и наши. Про них лучше вообще не говорить. Не здесь во всяком случае. Спроси у своих…
Похоже, я понял: на строительстве завода тоже присутствовали такие, которых боялись все. Тут, правда, они были другими, но и академия была необычной.
Еще некоторое время я помогал крепить стропила, попутно выяснив, что мужики жили тут же недалеко от казармы и числились сотрудниками местного хозотдела. Круглый год строили, красили, чинили. Работа была всегда: в академии регулярно что-то ломалось и что-то чинилось — первое, видимо, магией, а второе уже руками. В общем, мужики знали все и обо всем. А следом много чего узнал и я. Например, в казарме, которая находилась на въезде, жил целый взвод солдат — обычных солдат, не обладающих магией, которые круглосуточно охраняли академию. Выездов из нее, кстати, было три: главный, через который я сюда попал, и два служебных, один за ареной, а другой где-то в противоположном конце парка. И все три тоже тщательно охранялись. Ну прямо как тюрьма. Интересно, это так берегли студентов или же береглись от студентов?
— Эй, — вдруг раздался возмущенный крик с земли, — ты чего форму позоришь?..
Глава 6. Комитет Магической Безопасности
— Чего форму позоришь? — повторился вопрос с земли, будто мы тут на крыше были глухими.
Я озадаченно оторвался от работы и уставился вниз. У деревянной стены стоял парень моего возраста, в такой же форме, как и у меня. Но самой примечательной деталью его внешности был внушительный фингал на пол-лица, благодаря которому я и признал в нем одного из подравшихся сегодня в общаге. Видимо, не хватило.
— Чем позорю? — бросил я с крыши. — Трудом? Мы точно из одной страны?
Мужики рядом одобрительно заржали, а парень на земле нахмурился и тут же поморщился, видимо, от боли.
— Студенты не должны заниматься черной работой! Это задача прислуги!
Ну все с ним понятно. Лёня говорил, что про принадлежность к династиям спрашивать неприлично, однако тут можно было и не спрашивать.
— А ты ничего не напутал? — отложив молоток, я спустился с крыши. — Прислуги у нас нет.
— Ты кто такой умный-то вообще? — проворчал он, рассматривая меня.
— Ну а ты кто?
Парень слегка приосанился.
— Я — Голицын, — гордо выдал он, словно мне это должно было хоть о чем-то говорить.
— Ну и молодец, — сказал я.
— Да кто ты вообще такой? — произнес он уже сердито. — К какой династии принадлежишь? Назовись!
— Матвеевых, — усмехнулся я.
На пару мгновений он завис, что-то судорожно соображая.
— Каких? — отмерев, скривился он. — Да ты что вообще непонятно кто?!..
В следующий миг, просвистев в воздухе, с крыши упал молоток — прямо ему под ноги. Рухни он чуть вбок — мог бы попасть и по черепушке. Вздрогнув, Голицын поднял глаза.
— Шел бы ты, парень, куда подальше, — хрипло посоветовал работавший рядом со мной мужик. — Такому франтику здесь опасно…
— Мне опасно?..
Голицын стиснул зубы, а его ладонь стиснулась в кулак, который мгновенно залился уже знакомым синим свечением. Без труда я различил трепетавшие вокруг его тела волны — бурые как запекшаяся кровь, бьющие словно током. Именно так выглядит гнев. Крайне тупая эмоция, чтобы подходить ко мне. Люди в гневе сами себе не принадлежат, перехватить над ними контроль — дело секунды. И самое приятное — превращать этот гнев в страх. Мысленно я сжал все красные волны, заставляя их до бешеных искр тереться друг о друга, будто выгорая до унылой серости.
— Осторожнее, — я кивнул за его спину, — тень идет к нам…
Голицын резко обернулся. В ту же секунду человек в черной форме вынырнул из зелени и неспешно направился в нашу сторону.
— Имей в виду, — нервно отворачиваясь, процедил Голицын, — ты нажил врага!
Он стремительно зашагал прочь, подальше от черной фигуры, которую сейчас видел только он. Потому что эта тень существовала только в его глазах, как персональный солнечный зайчик. Как хорошо-то иметь врага с таким незамутненным разумом!
Рядом скрипнула лестница, и мужик, который уронил молоток, спустился ко мне.
— Ты тоже иди, — сказал он, пожимая своей мозолистой рукой мою. — Все-таки тебе здесь не место.
Подхватив гимнастерку, я отряхнул ее от попадавших сверху стружек.
— Но если что надо, — добавил он, — ты приходи.
— Мы своих в обиду не даем! — озорно бросил парень с крыши.
Попрощавшись, я свернул к главному корпусу и, пройдя тропинкой, которую не видел раньше, вдруг вышел к журчащему мраморному фонтанчику с читающей девушкой, почему-то чуть напоминающей Нину. Немного постояв у воды, я направился дальше, и вскоре тропинка вывел к беседке, где раньше целовалась парочка, а теперь в одиночестве сидела Роза и занималась куда менее приятным занятием в окружении сразу трех пухлых книг.
— Неужели еще осталось что-то, чего ты не прочитала? — я прислонился к холодной мраморной колонне.
Роза задумчиво подняла голову от страниц. Казалось, еще пару мгновений в ее глазах мелькали буквы.
— И как, осмотрелся?
Я кивнул.
— Понравилась тебе? — она махнула за мою спину куда-то туда, где журчал фонтанчик с лицом Нины.
— Кто?
— Ну кто? — хмыкнула она. — Академия!
— Вполне.
Роза чуть ехидно прищурилась.
— Просто для справки. У нее жених есть.
— У академии? — усмехнулся я.
— Все, не мешай мне готовиться, — она снова схватилась за одну из книг.
Страницы лихорадочно зашелестели, заряжая даже воздух беспокойством. Еще раз порадовавшись, что у меня экзаменов не будет, я оттолкнулся от колонны и зашагал к главному корпусу, планируя теперь осмотреть и его.
В просторном парадном холле было довольно пусто — от силы с десяток студентов, рассматривающих мозаики на стенах. Вероятно, новички, как и Роза, готовились к завтрашним экзаменам, а те, кто учились не первый год, все уже здесь видели. Не став задерживаться на первом этаже, я поднялся по широкой мраморной лестнице. Длинный коридор, расходящийся от нее в две стороны, представлял собой галерею дверей с номерами на каждой — видимо, это и есть учебные помещения. Однако все оказались закрыты.
Пройдясь до первого поворота, я уперся во внушительную доску почета с фотографиями и именами, прямо как у ударников производства. На самой крупной в центре был парень, внешне похожий на актера, с проницательным, но холодным взглядом. “Марк Островский” — сообщала подпись под карточкой. Вокруг густо висели снимки поменьше — парней и девушек вразнобой. Чуть дальше обнаружился тот белобрысый с гипсом — “Кречетов Антон” и припиской ниже “глава дисциплинарного комитета”. Почти сразу за ним я заметил и фотографию Лёни, под которой сообщалось, что Демидов Леонид — секретарь студенческого совета, а следом висела фотография председателя совета — “Нина Островская”.