После этих слов аж захотелось сходить к мужикам-строителям и взять клещи побольше, потому что, подозреваю, извлекать придется откуда-то очень глубоко.
В назначенное для практического экзамена время к учебной боевой арене направилась толпа будущих первокурсников, напоминая со стороны бурлящую реку — из-за светло-синей спортивной формы, в которую переоделись все. Отовсюду доносились нервные обрывки фраз — то и дело кто-то причитал, что лучше бы родился без магии. Топающий рядом Генка подрагивал от нетерпения, Розу с другой стороны аж колотило, я же отмеривал каждый шаг, стараясь не волноваться, решив что, раз уж не избежать, разберусь с тем, что надо, на месте. В первый раз, что ли! Жизнь все время подкидывает такие сюрпризы.
Наконец мы добрались до огромной, как стадион, круглой арены, которую я уже видел, когда исследовал местность вчера. Правда, сейчас казалось, что это вчера было лет этак пять назад.
— Тут есть еще и малые арены, — пробормотал Генка, с восхищением ее рассматривая, — но эта самая главная! Говорят, вмещает полтысячи зрителей!..
Иными словами, почти всю академию. Сквозь распахнутые широкие ворота наша толпа просочилась внутрь. В первый миг ощущение было таким, будто засунул голову в пчелиный рой — так здесь все гудело. Покрытую песком арену окружали уходящие вверх ступенеобразные ряды скамеек, густо заполненные студентами в местной форме — что аж позеленело в глазах. Верхние ряды с воодушевлением ожидали шоу, в то время как нижние, куда рассаживались сдающие экзамен, нервно и даже обреченно смотрели на песок. Я же поднял голову выше, изучая тонкую, едва различимую сетку по всему периметру, отделяющую арену от трибун.
— Это что за клетка?
— Усиленное магией ограждение, — пробормотала шагающая рядом Роза, — чтобы никого из зрителей не задело магией с арены…
Вопрос напрашивался сам собой.
— А тех, кто на арене, что защищает?
— Их мозги! — ухмыльнулся Генка.
Пройдясь до свободного места, я плюхнулся между взбудораженным Генкой и бледной кусающей губы Розой. Находиться между ними было все равно что принимать контрастный душ, где с одной стороны сочилось горячее предвкушение, а с другой — холодное напряжение. Загляни я в их эмоции одновременно, у меня бы просто взорвались мозги — и я точно знал, какая из двух мне нравится меньше.
— Расслабься, — прошептал я Розе.
— Тебе легко говорить… — проворчала она в ответ.
— Мне? — хмыкнул я.
— А, ну да, — после паузы согласилась она и немного расслабилась.
Тем временем Генка толкнул меня под другой бок.
— Смотри! — зашептал он. — Люди из наркомата!..
В другом конце арены над частью скамеек возвышался огромный навес, надежно закрывая их и от солнца, и от возможного дождя. Видимо, это были самые элитные места, которые медленно заполнялись людьми в строгих деловых костюмах.
С каждой минутой ожидания гудение на зрительских рядах становилось все громче. Пробежавшись глазами, я без особого труда заметил сидящих то тут, то там сотрудников КМБ, всегда по одному, одновременно незаметных, как тени, и все же выделяющихся своей чернотой, чтобы про них никто не смог забыть. Кроме них, на скамейках попадались и люди постарше в нарядной одежде, словно пришли в театр или цирк.
— Тут явно не только студенты, — сказал я.
— Еще их родители, — пробормотала Роза, тоже осматриваясь, — да и просто члены династий…
— Так масов себе и ищут, — с видом знатока выдал Генка, — из перспективных новичков…
На противоположную трибуну под навес поменьше неспешно прошествовал Ковалевский в сопровождении пожилой женщины, которая недавно измеряла нашу магическую силу. Там уже сидели несколько человек — вероятно, преподаватели академии. Однако директора, которого не видел с самого Сталинска, среди них я не заметил. А ведь будь он тут, возможно, я бы наблюдал за экзаменом как зритель.
— Как думаешь, — Генка вдруг понизил голос, явно чтобы Роза не слышала, — они типа пара или просто так близко сели?
Еле заметно он показал глазами вбок. На другом конце арены под еще одним навесом, самым маленьким из трех, сидели парни и девушки в темно-зеленой форме академии — по всей видимости студенческая элита. Взгляд сразу выцепил Нину, рядом о чем-то болтала Лара, а рядом с ней сидел парень с местной доски почета, чье имя я запомнил — Марк Островский. Воодушевленно болтая, Лара чуть ли не вжималась телом в его плечо. Похоже, у Генки без шансов. Но ответ можно было и не давать — его мысли уже ускакали в другую сторону.
— А вон Зорин-старший, — он потянул меня за рукав, — собственной персоной! Сына поди пришел поддержать…
Мужчина, мощный как огромная глыба, опустился на скамейку с другой стороны трибун.
— Здорово, когда есть нормальный отец, — пробормотал рядом Генка.
Я бы сказал короче: здорово, когда есть отец.
— А твой тоже здесь?
— Да ты что, — отмахнулся друг, — ради меня он никуда не придет! Даже ради него не придет, — он кивнул на усевшегося в ряду по соседству Голицына.
Тот скривился, заметив наши взгляды, а я снова осмотрелся. Только сейчас в глаза бросились железные столбы по краям арены, где сразу под фонарями висели знакомые железные воронки.
— А здесь-то зачем уловители? — не понял я.
— Чтобы зрители понимали силу магии, — пояснил Генка. — Чем сильнее она будет, тем громче запищит. Не у всех же ее видно, только у стихийников…
— Начинается! — Роза рядом напряженно стиснула пальцы, не сводя глаз с арены, куда в этот момент вышли несколько мужчин.
Глава 10. 100 БЭМ
Из распахнувшихся ворот под противоположной частью трибун на песок вышли несколько мужиков-хозяйственников, с которыми я вчера строил крышу. Дружно шагая, они вытащили манекен на высокой ножке и водрузили его в самый центр арены. У этой болванки были голова и корпус, из-за чего издалека она чуток напоминала человека. Следом мужики натянули на этот обрубок тела тонкие металлические пластины, отливающие на солнце как броня, а на голову ему нацепили нечто похожее на шлем.
— А это зачем? — спросил я.
— Не знаю, — отозвался Генка, с интересом следя за происходящим.
Даже обычно все знающая Роза сейчас лишь пожала плечами. В следующий миг по толпе пронеслась волна возбужденных голосов. Заведясь вместе со всеми, Генка снова толкнул меня под бок.
— А вот и наркоммаг! Лично явился!..
Я с любопытством повернулся к огромному навесу в другом конце арены, куда сейчас смотрели все. В сопровождении двух солдат в форме туда чинно прошествовал немолодой мужчина с горделивой осанкой и неспешно опустился на самое центральное место. Издалека он походил на внушительную каменную скульптуру, перед которой тут же все почтительно завертелись.
Тем временем мужики на арене закончили наряжать манекен и вынесли из распахнутых ворот небольшой стол, который поставили в паре метров от сверкающей броней болванки. Затем один из хозяйственников осторожно положил туда черный, будто лакированный пистолет.
— Не знаю, — опередил мой вопрос Генка, не сводя с оружия горящих глаз.
Над трибунами заиграла громкая, похожая на марш музыка, еще больше усиливая парящее в воздухе возбуждение. Хозяйственники торопливо удалились, и на арену, по-военному чеканя шаг, вышел мощный мускулистый мужчина с огромным шрамом на всю щеку и густо татуированными руками — даже правильнее сказать, ручищами. Чтобы называться богатырем, ему не хватало только кольчуги и копья.
— Это ж Рогозин Федор! — с восторгом выдохнул Генка. — Лучший специалист в боевой магии!
Имя неожиданно кое о чем говорило и мне. Рогозин Ф.Ю. был автором учебника “Стратегии магического боя”, который я читал в поезде. Он взмахнул рукой, и трибуны предвкушающе затихли.
— Первая часть практического экзамена, — громогласно произнес Рогозин в полной тишине, — традиционное измерение силы атаки. Опыт показывает, что сотни БЭМ достаточно, чтобы убить человека…
От того, как спокойно он сказал “опыт показывает”, меня даже чуть передернуло. Конечно, я уже понял, что магию можно использовать и так, особенно после стычки в поезде. Но пока еще не думал об этом.
— Обычного человека, без всяких магических покровов и щитов, — продолжал на арене Рогозин. — Сила атаки измеряет, за сколько секунд маг может нанести урон суммарной мощностью в сто БЭМ. Разумеется, — он ухмыльнулся, отчего шрам расползся по всей щеке, — мы не будем здесь убивать людей…
Меня чуть снова не передернуло — на этот раз от его чувства юмора.
— Атаковать вы будете этого красавца, — он кивнул на манекен, — любезно предоставленного нам “МагРесПромом”. Защита на нем, — Рогозин показал на сверкающую броню, — самостоятельно подсчитает силу ваших ударов и выведет итоги на табло.
Поясняя, он махнул на железный столб на краю арены, где под воронкой уловителя висело большое прямоугольное табло с тремя ячейками, напоминающими деления арифмометра, в каждой из которых сейчас был ноль. Рогозин, стоявший в паре метров от манекена, вскинул в его сторону татуированную руку. Миг — и мощный синий вихрь с размаху ударил по болванке — так, что та нервно закачалась. Из воронок уловителей тут же раздался бодрый гул, немного похожий на аплодисменты. Следом с механическим треском на табло прокрутились цифры и остановились, показывая “243”.
— Столько БЭМ с одного удара… — пробормотала рядом Роза.
— Я же говорю, лучший! — восхищенно выдал с другой стороны Генка.
Я же внимательно рассматривал мужчину, на чьем лице не читалось ни капли усилия или напряжения, словно он просто взмахнул рукой. Хотя результат явно всех впечатлил.
— Также можете использовать преобразователь, — Рогозин показал на лежащий на столе черный пистолет, — предоставленный нам “МагРесПромом”.
Демонстрируя, он взял пистолет, прицелился в едва прекративший шататься манекен и спустил курок. Мощный синий поток, который до этого слетал с его ладони, теперь вырвался из дула, будто суженый и усиленный — и треснул болванке в лоб. Она снова отчаянно зашаталась, уловители дружно загудели, и цифры с треском сменились на табло, выдав теперь “235”.