— На поединок обычно вызывают.
— Только, — добавила Нина, — никто не обязан принимать твой вызов. Хочешь получить что-то ценное, надо предложить что-то ценное взамен.
— Что ценное, например? — уточнил я.
Лёня рядом хмыкнул прямо в чашку с чаем.
— А что у тебя есть? Твой значок “ГТО” разве что. Хотя вряд ли он здесь кому-то нужен. Так что забудь о глупостях, — он снова перешел на назидательный тон старшего товарища. — А вы прекратите его подначивать, — глаза за стеклами очков сурово прошлись по сидящим напротив девушкам.
— Вообще Лёня прав, — Нина вновь перехватила мой взгляд, — тебе пока еще рано. Но если хочешь понять, что такое поединки и как они проходят, сегодня вечером как раз состоится один.
— И кто с кем будет драться? — Генка с интересом завертел головой по сторонам.
— Кто-то из Спарты, — беспечно отозвалась Лара, — с тем, кому не повезет…
Я перевел глаза на Нину, надеясь на более вменяемое объяснение.
— Это что-то вроде их традиции, — без особого энтузиазма пояснила она. — В начале каждого учебного года Спарта выбирает студента…
— Жертву, — подсказала ее подруга.
— Провоцирует и вызывает на большую арену, где раскатывает по песку на глазах у всех, — закончила Нина, явно не одобряя традицию.
На другой стороне стола Роза нервно уронила ложку в тарелку.
— Обычно, — успокаивающе произнесла Нина, — это кто-то со старших курсов. Совсем новичков не трогают.
— Видите, — Лара небрежно обвела вилкой зал, — как все тихо сидят, стараются им на глаза не попадаться…
И правда, сегодня в столовой было очень людно, но при этом весьма тихо — словно за лишние звуки здесь могли наказать. Лишь за столом Спарты стоял дружный не прекращающийся гогот, однако заряжая воздух не позитивом, а напряжением. Только сейчас я заметил, что многие студенты, не разговаривая, не глядя по сторонам, стучали ложками по тарелкам, быстро вталкивали в себя завтрак и кучками — не по-одному! — покидали зал. Как-то не слишком радостно для первого учебного дня.
— Так может, наоборот, — я задумчиво покосился на хохочущих членов Спарты, — взять и нарваться?
— По-моему, у тебя все-таки жар, — Лёня не донес до рта печенье. — В первый раз слышу, чтобы кто-то добровольно хотел нарваться на Спарту…
— Не советую, — качнула головой Нина. — Здесь многие хоть и плохонько, но все же умеют ставить ментальные щиты, а ломать их ты еще не научился. Так что твой дар не настолько всесилен, а стихия у тебя пока не проявилась…
Заглушая остаток фразы, за спиной раздались шаги, которые я уже узнавал не оборачиваясь — суетливые, нервные и одновременно грохочущие, словно гипс у него был не только на руке, но и на ногах. Белобрысый, какой-то там Антон, опять притопал к нашему столу.
— Кто тут Скворцов? — без особой охоты спросил он.
А то сам еще не понял.
— Я, — ответил Генка.
Здоровой рукой белобрысый протянул ему небольшой конверт — молча, но при этом всем видом показывая, что делать это ему неприятно. Генка тут же развернул конверт, и я с интересом заглянул внутрь следом за ним. Среди белоснежных стенок лежал бумажный прямоугольник с золотистой каймой, на котором аккуратным, прямо-таки каллиграфическим почерком было выведено, что Скворцову Геннадию оказана честь быть среди приглашенных в Королевство. Прочитав, он аж засиял.
— Поздравляю, — сказал я.
— А почему приглашение только одно? — Лара повернула голову к белобрысому. — Думала, их будет больше…
— Передаю то, что мне сказали передать, — отрезал он.
Пока Роза с любопытством выхватила у Генки бумажку, Нина поймала мой взгляд.
— Тебя тоже позовут, — сказала она без тени сомнения, что именно так и будет.
— Нина, — в воздух взвился едкий смешок, — не давай новичку надежд, которые никогда не сбудутся. Если не позвали в первый день, значит, никому он здесь не нужен…
— А тебе вторая рука не мешает? — на всякий случай уточнил я.
— Просто напомню, — сухо произнесла Нина, мазнув глазами по белобрысому, — что тебя позвали в конце второй недели. По очень убедительной просьбе твоего отца.
Скривившись в ответ, он развернулся и уволок свою загипсованную руку к столу Королевства.
— Исключительно интереса ради, — теперь я поймал ее взгляд, — а как ты ему руку сломала?
— Про тактичность я уже даже не говорю, — заметила Роза, читая нагло отобранное у Генки приглашение.
— Технически, — ответила Нина, — он сам ее сломал, когда с лестницы упал.
— То есть ты столкнула его с лестницы?
— Нет, с лестницы он тоже упал сам, когда споткнулся.
— И почему он споткнулся? — не отставал я.
— Потому что испугался, — невозмутимо отозвалась она.
— Чего?
— Чего-то, — Нина пожала плечами. — Мало ли чего люди боятся… Я не интересовалась.
В конце завтрака по столовой волной пронесся слух, что в парадном холле первого этажа вывесили результаты наших экзаменов. Тут же заскрипели стулья, посуда дружно загрохотала по подносам — и всех первокурсников будто ветром сдуло. Роза с Генкой, наспех расправившись с остатками завтрака, вскочили следом за остальными.
— Идешь? — бросил мне Генка.
— Догоню, — сказал я, скользнув глазами по спокойно сидящей напротив Нине.
Лёня поспешил в холл вместе с толпой, видимо, собираясь наводить там порядок, а Лара упорхнула к столу Королевства. Так что вскоре мы с Ниной остались вдвоем.
— Какие планы на вечер? — сразу спросил я.
— На вечер? — она чуть вскинула брови.
Оставалось только усмехнуться. Неужели и правда думала, что мне хватит воздушного поцелуя? Мне ее губы, можно сказать, весь завтрак не давали покоя. Ну, может, не весь, но какую-то его часть точно.
— Может, поучишь меня этим ментальным щитам, — с улыбкой предложил я.
— Тебе еще рано их ставить, — она качнула головой.
— Не ставить, — поправил я. — Ломать.
И начну с тебя — мне уже не терпелось заглянуть в ее эмоции. Да и вообще с учетом количества менталистов на академию, ломать было актуальнее, чем ставить. А ставить пусть учатся другие — от меня.
— Я училась их ломать три месяца, — со смешком заметила Нина. — Думаешь, сможешь за один вечер?
— Считай, это вызов.
— Нина! — окликнул ее некстати вернувшийся Лёня. — Нас ждут наверху! В зале!
Стул напротив скрипнул, и, поднявшись, она подхватила поднос.
— Так что насчет? — спросил я.
— Посмотрим… — синие глаза загадочно блеснули.
Поднявшись следом, я отнес грязную посуду на полку, сразу за которой ко мне подвалил белобрысый, грозно размахивая гипсом.
— Возможно, — с нажимом начал он, — ты еще не в курсе, но Островская — моя невеста.
Тон был таким, каким я бы мог сказать на заводе, что Иванов — мой рабочий.
— В курсе, — отозвался я. — Пожалуй, это единственный ее недостаток. Но, к счастью, поправимый.
— Не нарывайся, — процедил он, — ты тут никто… А смеяться над собой я не позволю!
Демонстративно задев меня плечом, он зашагал прочь. С пару секунд я смотрел ему вслед — на бьющиеся как в истерике бурые волны гнева. Их с легкостью можно было оплести вокруг его здоровой руки, хорошенько дернуть, будто подвесив ее на воображаемый гипс — и визга бы стояло на весь зал. Так и сделаю, если еще раз подвалит.
За большим столом Спарты Влад Голицын, чуть прищурившись, наблюдал, как Островская и новичок остались вдвоем, о чем-то весьма оживленно говоря. Вид у нее при этом был вполне себе кокетливым, что для Нины — всегда такой невозмутимой и сдержанной — было попросту странно. То ли дело в одинаковом даре, то ли в чем-то еще. А может, это вообще хитрый план, чтобы избавиться от помолвки?.. Потом она ушла, а его остановил ее жених и начал что-то горячо выговаривать.
— Не бесит? — тихо спросил рядом приятель.
— А чего беситься-то? — со смешком отозвался Влад. — Сибиряку все равно не перепадет, а этот дурачок допсихуется и получит отставку… — он брезгливо взглянул на гипс. — Додумался ведь, магии как у мошки, а полез к ней… А жизнью Нины в любом случае будет заниматься ее отец, чего бы она там себе ни думала. А у него список короткий. Мне надо только дождаться…
Ее жених, что-то сердито выдав, унес свой гипс в другой конец столовой, а новичок спокойно направился к двери.
— А что насчет этого? — спросил приятель.
— А менталисту вечером будет весело, — ухмыльнулся Влад, наблюдая как тот вышел из зала. — Осталось только повод найти…
— В Спарту звать будешь?
— Зачем? Пусть сначала поймет, где тут сила. После сегодняшнего сам прибежит, и вот тогда я, так и быть, милостиво его приму…
Розу, Генку и целую толпу других первокурсников я без малейшего труда обнаружил в холле, где все толклись около огромной доски на стене с результатами экзаменов. Рядом с каждой студенческой фамилией шли несколько колонок с цифрами. Тут были процент магической силы, которую замеряли специальным прибором, сила атаки в БЭМах и боевая мощь в людях, которые определялись на арене, а также наши баллы за теоретическую часть. Немного потолкавшись, я наконец протиснулся к доске. Последняя колонка отображала номер группы, куда по суммарным итогам определили студента — от первой до пятой.
— Мы в одной группе! — тут же радостно сообщила Роза.
— Все трое! — подхватил Генка.
— Да еще и в первой! — воскликнула она. — Среди лучших! Я думала, мне в нее не попасть!
— С чего бы? — фыркнул он. — Да ты теорию лучше всех знаешь!
И правда, Роза, чья фамилия шла в списке первой, получила за теоретическую часть девяносто пять баллов из ста, чуть обогнав Зорина, которому поставили девяносто четыре. У остальных же было гораздо ниже. Что Генка, что его брат получили от Ковалевского чуть больше шестидесяти — видимо, на подготовку к практике оба налегали куда ответственнее, чем на теорию. А у меня… Я нахмурился, найдя в списке себя.
— Девяносто два балла, — прочитал Генка. — А чего ты такой мрачный?
Внезапно по шее что-то царапнуло, словно кошка прошлась коготками. Я резко развернулся, и на миг утонул в темной болотной зелени глаз, похожих на два омута. Незнакомое девичье лицо обрамляли золотые локоны. Пухлые красные губы растягивались в дерзкой улыбке, а в воздухе вдруг повис терпкий древесный запах, будто рядом затопили баню.