— Лишние звуки, лишние движения, — хрипло предупредил тот, что с наганом, — и у вас в голове появится по лишней дырке.
Он коротко кивнул, и, оттеснив Лёню, его подельник шагнул в купе.
— Кубышки свои открывайте, — сплюнул он прямо на пол.
Лёня послушно положил чемодан на койку и открыл, будто быть ограбленным — самое обычное дело. Косясь на наган, я нехотя достал свои пожитки, где из ценного были разве что поношенные заводские штаны. Урка с ножом брезгливо осмотрел мое и, ничего не взяв, двинулся к вещам Лёни, среди которых уже стал копаться гораздо увлеченнее. Из магических странностей там были только книги — но книги его не интересовали.
Тот, что с наганом, остался в проходе, видимо, контролируя, чтобы никто не вышел из уже обчищенных купе.
— И сейчас нельзя? — спросил я, видя, как его дружок вытаскивает деньги из чемодана, которые дал на дорогу директор.
— Нельзя, — отрезал Лёня.
— Какое нельзя! — хохотнул урка. — Наша тайга, нам тут все можно!
— А ну заткнулись! — процедил другой, наводя наган то на Лёню, то на меня, словно прицеливаясь.
Деньги исчезли в засаленном кармане. Продолжая копаться среди вещей, вор достал какую-то баночку и, покрутив, небрежно отбросил на пол. Следом туда же полетел и завернутый в газету наш ужин с остатком пирожков. Как же это погано — сидеть и смотреть, как тебя грабят. Особенно, когда ты гораздо сильнее — а я чувствовал это. Урка, копавшийся в чемодане, то и дело нервно замирал, прислушиваясь к каждому звуку, каждому шороху, каждому стуку колес. Вокруг его тела подрагивали видимые только мне серые волны — верный признак страха. Он боялся, что его поймают, и храбрился, нарочито громко смеясь и ведя себя все развязнее. Однако волны от этого не исчезали, а становились еще шире, чуть ли не сами толкаясь в мои руки. Оставалось их только схватить.
Лёня перехватил мой взгляд, словно еще раз напоминая, что нельзя. Ну нет! Нельзя только студентам, а я еще не студент. Впившись глазами в нашего гостя, я мысленно обмотал эти серые волны вокруг его рук, как длинную веревку — от плеч до запястий, буквально сковывая его страхом. Всего миг — и он уже не перебирал вещи, а просто щупал их, еле передвигая пальцами.
— Давай быстрее! — с досадой бросил его подельник с наганом.
— Да не могу! — буркнул тот, пытаясь повести плечом. — Руки чего-то свело!
Пора было делать ответный ход.
— Да отдай ты им уже то, что у тебя под матрасом, — я повернулся к Лёне. — И пусть уйдут!
У него аж округлились глаза, став совсем огромными за стеклами очков.
— Что там? Золото? — с жадностью спросил наш гость с наганом. — Купюры?
— Просто камни, — пролепетал Лёня.
— Бриллианты?.. А ну отошел! — рявкнул он, наводя дуло на Лёню. — А ты проверь, что там! — бросил своему дружку.
Оставив чемодан, тот потянулся к матрасу — однако вместо того чтобы сдвинуть, стал медленно, по сантиметру его наглаживать, судорожно дергая пальцами. В другой ситуации это было бы даже смешно.
— Быстрее! — потребовал его подельник из прохода.
— Я же сказал, не могу… — пробормотал тот. — С руками чего-то…
— Кривые они у тебя! Вот чего!
Выругавшись, урка шагнул в купе и оттолкнул дружка к двери.
— На шухере стой!
Сам, одной рукой держа наган, другой он резко скинул чемодан на пол, задрал матрас и, схватив бархатный мешочек, дернул за тесемку. Тем временем его подельник развернулся к двери, и я развязал его руки. Не найдя им лучшего применения, он тут же схватился за финку. Видимые лишь мне волны уже не дрожали вокруг его тела, а густо оплетали его повсюду, становясь с каждым мгновением шире и темнее, чем чернота за окном — все больше усугубляя страх.
— Эй, — позвал я, — нож не обронил?
Урка нервно уставился на финку, которую сжимал — и не увидел. Вздрогнув, он испуганно вскинул на меня глаза. Взмахнув волнами его ужаса, которые сейчас были под моим контролем, я выхватил нож из его рук и забросил в свои, а затем, сделав резкий выпад вперед, всадил ему в живот — болезненно убивая его в его же иллюзиях. С воплями он грохнулся на пол купе. Кровь брызнула во все стороны, не запачкав ничего — потому что была такой же воображаемой, как и рана, за которую он схватился. Финка со звоном выпала из его рук, которых никогда и не покидала по-настоящему. Однако боль, которую он чувствовал, была как настоящая. Темно-серые волны — его эмоции, мои рабы — яростно, как плети, хлестали его по животу, заставляя корчиться и дергаться — вынуждая верить, что ранили его на самом деле. Этого было достаточно, чтобы он скулил и не поднимался.
Его подельник отбросил мешочек и молнией развернулся. Дуло нагана прицелилось мне прямо в лоб. Времени на чтение эмоций тут не было. Прыгнув вперед, я стремительно завел его руку вверх — за миг до того, как палец нажал на спусковой крючок. Оглушая, прогромыхал выстрел. Пуля ушла в обшивку купе.
Дернув его руку в сторону, я с силой ударил ею о край стола, пытаясь выбить оружие. Свободным кулаком урка яростно двинул меня по лицу. Боль прошила — такая острая, что подкосились колени. Глаз мигом заплыл. Однако, не отпуская, я продолжал колотить его рукой о стол и наконец выбил наган.
— Ах ты сука! — прорычал он.
Бешено вырвавшись, он засунул руку за пазуху и вытащил оттуда заточку. Ржавое, с капельками чьей-то крови лезвие повернулось ко мне, и в этом момент, пришедший в себя после выстрела, Лёня кинулся на него сзади и схватил за руку, не давая замахнуться. Что-то проскрежетав, урка резко завел локоть назад и саданул Лёне по челюсти. Вскрикнув, тот отлетел в угол, а рука с заточкой стремительно полетела на меня. Я отпрыгнул, ударившись ногой о свою койку.
— Что, герой выискался, — процедил урка, перекидывая заточку в другую ладонь.
— Мочи его, Косой! — простонал его дружок на полу, все еще думая, что помирает.
Прищурившись, тот сделал яростный выпад вперед, от которого я едва увернулся. Не сводя с меня глаз, он порывисто наклонился к нагану. Другого момента, возможно, не будет. Рванув к нему, я с силой ударил коленом его в челюсть, лишь чудом избежав полетевшей в меня заточки. Его голова с грохотом ударилась об угол койки. Глаза закатились, и он обмяк. Только в это мгновение я сообразил, что вопли на полу затихли. Похоже, его дружок наконец понял, что еще не умирает. Оно всегда так работало: иллюзия обрывалась, стоило мне отвлечься.
— Замочу, тварь!..
Схватив финку, он с ревом бросился на меня. Из-за лежащего тела под ногами увернуться было некуда. В тот же миг Лёня, резко пришедший в себя, кинулся наперерез и выставил руку прямо перед лезвием. Оно прошло в сторону, словно встретив невидимую стену. Лёнина ладонь полыхнула еле заметным синим сиянием, следом он сжал руку в кулак и ударил урку в грудь. Тот вылетел из купе, будто его лягнула лошадь, с грохотом врезался в стену вагона и отрубился. Струйка крови побежала из его рта — уже настоящей, а не воображаемой.
Тишина была недолгой — тут же по вагону разнесся скрежет дверей. На выстрел и звуки драки сбежались обитатели других купе, решившиеся их покинуть, едва увидели тело грабителя в коридоре. Вбежав к нам, несколько мужиков выволокли следом его подельника и связали обоих, пока другие развязывали мычавшего в тамбуре проводника.
Наклонившись, Лёня поднял с пола бархатный мешочек и бережно спрятал к себе в карман. Я же вытащил из засаленного кармана деньги, которые у нас чуть не украли. Другие пассажиры тем временем разбирали мешок, довольно вытаскивая свои вещи.
— Это вы их обезвредили? — к нам в купе зашел мужчина лет тридцати, надевая на руку часы. — Молодцы! Комсомольцы! — он ткнулся глазами в мои значки. — Вот такая молодежь нужна Советам! Вот про кого книги надо писать!
— А вы что писатель? — спросил я, чувствуя, как пол-лица стянуло.
— А то!
Он бодро пожал руку сначала мне, а потом Лёне, который выглядел так, будто по его половине лица проехался поезд.
— Юрий Казарновский, — представился мужчина. — Член Союза писателей. В Москву едете?
Я кивнул.
— Учиться? — спросил он.
— Работать, — опередил меня Лёня, то ли нахмурившийся, то ли поморщившийся от боли.
— Ну будете там, заглядывайте, — улыбнулся писатель. — Отблагодарю… Отцовские, — добавил он, показывая на часы. — Думал, уж их больше и не увижу…
Попрощавшись с нами, он ушел. Лёня плотно притворил дверь купе.
— А с чего это мы едем работать? — уточнил я, приземляясь на свою койку.
— А что, ты хотел рассказать ему про академию магии? — проворчал он.
Вскоре поезд стал снижать ход, и уже через пару минут мы остановились на станции “Таежный-2”. С улицы донеслись топот ног и бодрые голоса. В окне я увидел, как мужики торжественно вынесли из вагона двух связанных грабителей и передали их в руки подоспевших сотрудников милиции. Внезапно среди взбудораженной толпы мелькнула фигура в черном кожаном плаще, похожая на огромную тень. Следом сразу несколько рук взлетели вверх, показывая в сторону нашего окна, и я отпрянул. Тень скользнула в вагон, явно направляясь к нам.
— Запомни, — сказал Лёня, торопливо собирая вещи по всему купе и запихивая обратно в чемодан, — про магию никому ни слова…
Глава 3. Левитант
На станции “Таежный-2” поезд задержался надолго — из-за нас. Точнее, из-за допроса, который учинил нам зашедший в купе гость в черном кожаном плаще — по выправке и выражению лица брат-близнец того, с кем я еще днем общался в Сталинске. Заняв одну из коек, чекист долго и обстоятельно нас расспрашивал, словно ему в нашей истории что-то не нравилось.
— Ловкие вы ребята, двух бывалых зеков положили, — протянул он, постукивая пальцем по столу, который только чудом пережил потасовку. — Значит, вы из экспедиции…
— Да, геологоразведочной, — отозвался Лёня, сидящий рядом со мной на койке напротив.
— Документы есть?
Достав из кармана, Лёня протянул ему бумажку, которую тот некоторое время дотошно рассматривал, будто вдумываясь в каждое слово.