— Это вы как раз по адресу! — вдруг раздался смешок из темного угла.
Дверь за нашими спинами с резким скрипом захлопнулась. Следом загорелся недавно проведенный свет, показывая, что в спортзале мы далеко не одни. Парень, которого я видел за столом Спарты, с ухмылкой загородил дверь — очевидно, все это время стоял аккурат за ней и ждал, пока мы придем. Следом нам навстречу двинулись еще четверо, словно окружая с разных сторон. Вертя головой, Генка сжал руку в кулак, и тот сразу же залился сочной синевой. Определенно, мне хотелось совсем не такой тренировки.
— Пять на двоих — странная математика, да? — спокойно заметил я.
— О, а тебя в твоей Сибири считать научили, — ухмыльнулся в ответ один из спартанцев, судя по всему, самый неугомонный, который вчера рухнул на арену без сознания.
Как и утром с конвертом, сейчас он, видимо, тоже передавал послание от своего мастера. А вот второго соперника по недавнему поединку здесь сейчас не было.
— Меня в моей Сибири много чему научили, — отозвался я. — В том числе соблюдать договоренности. Что вы здесь делаете?
— А вы? — едко уточнил спартанец.
— Занимаемся, — отрезал Генка.
Четверо наступающих подошли к нам совсем близко и остановились, пока ничего не делая, лишь ехидно рассматривая нас.
— Ну давайте, занимайтесь, — бросил спартанец.
Следом пятый, который перегородил двери, прытко шагнул к нам и толкнул Генку в спину. Тот резко развернулся, сжимая налитый кулак.
— Что такое? — ухмыльнулся с другой стороны спартанец, который явно был сейчас за главного. — Продолжайте, занимайтесь…
Мой взгляд уже несколько раз прошелся по каждому, пытаясь найти, за что уцепиться. Однако, несмотря на сочащиеся самодовольством рожи, эмоций вокруг не наблюдалось — словно каждого прятала невидимая стена. Ну надо же, их мастер отправил сюда авангард из тех, кто умеет ставить ментальные щиты. Это объясняло, почему сейчас не было нашего второго соперника по недавнему поединку.
— Что, — я обвел их глазами, — в Спарте всего пятеро умеют нормально ставить щиты?
— Ну предположим, — протянул самый болтливый из них, которому, определенно, быть без сознания шло больше, чем в сознании. — Но когда ты прихромаешь к нам, будет больше.
— А чего это прихромаю? — бросил я, следя, как наливаются синевой кулаки у его приятелей. — Вроде еще не хромаю.
— Ну после сегодняшнего будешь, — хмыкнул он, сжимая руку и сам.
Без лишних слов все пятеро шагнули к нам двоим, окружая еще более тесным кольцом. Отсутствие уловителей на стенах, которые было главным достоинством этого места, враз стало его недостатком. Стискивая кулаки, Генка враждебно вертел головой по сторонам.
— Бей огнем сразу, — еле слышно сказал я. — Напугай.
— А если зал спалим? — также тихо отозвался он. — Его еще не укрепили для стихийников…
Это несколько меняло ситуацию. Из плюсов: огня, от которого я пока не могу защититься, не будет ни с одной стороны. Следя за окружающими нас, я тоже сжал кулаки, и те мигом окрасились густой синевой. Из минусов: их пятеро, а нас двое, а с учетом того, сколько я еще не умею, — вообще один с четвертью.
Внезапно с протяжным скрипом отворилась дверь, словно вновь входящий старался сделать свое появление максимально эффектным.
— А что за веселье тут творится? — насмешливо поинтересовался знакомый голос.
Все мигом повернулись, уперевшись взглядами в нахальную золотистую челку и болотные глаза, казавшиеся в свете местных лампочек мутными бездонными воронками. Вертя лакированную палку, свою верную спутницу, мастер Ковена неторопливо переступил порог.
— Тебе-то какое дело, Белозерский? — мрачно бросил самый болтливый из спартанцев.
Не спеша с ответом, тот легко махнул своей палкой. Тут же раздался звонкий щелчок, и за мгновение она из маленькой стала вполне себе большой: из нее выскочила еще одна палка, подлиннее и потоньше, превращая конструкцию в подобие жесткой дубинки.
— Решения студсовета надо соблюдать, — Тим выразительно тряхнул ею в воздухе. — Причем соблюдать ответственно и чистосердечно. А я как представитель студсовета считаю своим долгом об этом напомнить. А если что-то нарушается, — добавил он, ловко перекидывая дубинку из ладони в ладонь, — то я могу и проследить, чтобы все вернулось в норму…
— Ты что нам угрожаешь? — прищурился спартанец, стискивая пылающий синевой кулак еще крепче.
— В принципе, да, — охотно отозвался Тим.
— Мы тебя не боимся! — подал голос еще один, стоявший к нему ближе всех.
Белозерский слегка махнул палкой в его сторону, и тот нервно попятился к стене, без слов опровергая сказанное.
— Наверное, — с иронией произнес Тим, — вы просто забыли, что удары моей дубинки — еще не самое страшное…
На некоторое время в спортзале повисла тишина — лишь его удлинившаяся палка с хлестким свистом рассекала воздух. Глаза всех членов Спарты будто приклеились к ней, сопровождая каждый взмах, а кулаки медленно разжались, потеряв всю синеву. Хмурясь, главный из засланного сюда отряда вытащил из кармана два смятых желтых конверта с красными “С” — те самые, которые мы утром бросили на их стол.
— Последнее предупреждение, — он швырнул конверты нам в ноги. — Только рискните завтра не прийти!
Затем он коротко кивнул, и следом за ним все члены Спарты покинули спортзал, опасливо косясь на покачивающуюся в воздухе дубинку. Дверь сердито захлопнулась, и в зале остались только мы с Генкой и пришедший нам на помощь мастер Ковена.
— Спасибо, — я повернулся к нему, — я твой должник.
— Запомни эту мысль, — посоветовал он.
Ловко перехватив концы дубинки обеими ладонями, Тим нажал на один из них, и со щелчком удлинившаяся часть поехала обратно внутрь, возвращая палку до привычных размеров. Следя за ней, я подумал, что и нам надо бы озаботиться вопросами безопасности.
— А что это у тебя?
— А это мое жало, — усмехнулся Белозерский. — Американская полицейская раздвижная дубинка. Прекрасный способ для борьбы с бунтами, забастовками и прочими великими депрессиями… Но вам бы я порекомендовал начать не с оружия, а с поиска союзников, — он словно угадал мои мысли. — Спарта цепляется только к слабым, сильных они не трогают.
— И где же нам взять этих союзников? — пробормотал Генка, только сейчас разжав стиснутый кулак.
А я уже понял, к чему клонит наш внезапный помощник.
— Как вариант, ордена, — отозвался он, поигрывая своей палкой. — Можете присоединиться к Королевству, а можете, например, к Ковену…
— Это приглашение? — спросил я.
— Еще нет, — хмыкнул он и свернул к двери.
Мы с Генкой остались в спортзале вдвоем, и, переглянувшись, оба уставились на два мятых желтых конверта на полу.
— Что с этим будем делать? — спросил друг.
— Есть у меня одна идея, — отозвался я. — Пойдем…
Наклонившись, я поднял с пола конверты — не оставлять же тут мусор. Следом мы вышли на улицу, выключив свет и плотно притворив дверь. Спартанцев поблизости не было, а вот Тим вальяжно, как хозяин всего парка, шагал по песчаной дорожке в сторону общежития — очень не спешно, словно ждал, что мы присоединимся. Так что мы быстро его нагнали.
— Не знаешь, — продолжил я начатый в зале разговор, — много кто в Спарте умеет ставить ментальные щиты?
— Мастер их, — отозвался он, даже не удивившись вопросу, — эти пятеро и, может, еще человека три-четыре. Ментальный щит требует выдержки и мозгов, а в Спарте обычно плохо либо с одним, либо с другим, а чаще со всем сразу…
Говоря, мы незаметно подошли к общаге, около крыльца которой, вышагивая как часовой, грозно размахивал гипсом белобрысый, а на ступеньках с сонным видом, сжимая в руке листок и карандаш, сидел еще один паренек, которого я уже видел в кабинете студсовета. Что-то для столь позднего часа сегодня было слишком людно. Тем временем белобрысый заметил нас и злорадно прищурился.
— Покидать общежитие, — сообщил он, когда мы приблизились, — по ночам запрещено.
— А сам чего покинул? — спросил я.
Загипсованная рука возмущенно махнула в воздухе.
— Дисциплинарный комитет имеет право патрулировать территорию в любое время. Чтобы выявить нарушителей! Вроде вас!
— У меня разрешение покидать академию, когда захочу, — лениво бросил Тим. — Показать?
— Проходи, — отмахнулся тот. — А вот вы двое задержитесь… — его глаза недобро прошлись по нам с Генкой.
Пожелав нам доброй ночи, Белозерский поднялся по ступеням и скрылся за дверью.
— На каком основании вы покинули общежитие ночью? — заговорил белобрысый таким тоном, словно проводил допрос.
— Не спалось, — ответил я.
— Запиши, — он резко повернулся к своему почти спящему помощнику, — по предупреждению на каждого. Скворцову и Матвееву!
Зевнув, паренек что-то накорябал карандашом в густо исписанном листке. Судя по числу заметок, нарушителей за день набралось изрядно — что называется, дисциплинарный комитет тут не спал и, похоже, не только в переносном смысле.
— И уж будь уверен, — гипс выразительно ткнул в мою сторону, — я передам это предупреждение кому следует!
Да я даже не сомневался. Фиолетовыми волнами его злорадства можно было обернуться как одеялом. Обогнув их, мы молча направились вверх по крыльцу.
Глава 29. Доска позора
Следующим утром погода была отличная — как раз для спортивных прогулок по территории. Вместе с Генкой мы вышли из общежития и после быстрой разминки побежали по песчаной тропинке вглубь парка. Стоило свернуть за угол, как мы сразу заметили Розу, в одиночестве прогуливающуюся среди зелени. Однако книги в ее руках не было, а светло-синяя спортивная форма на ней ясно намекала, что в парк наша подруга пришла не почитать.
— Какие люди! — хмыкнул Генка, остановившись около нее. — А чего соседку не привела?
— А может, тебе все женское общежитие привести, — проворчала вместо утреннего приветствия Роза, — на выбор?
— Неплохо бы, — со смешком заметил я.