чнике, ровная полянка, поросшая высокой травой, которая заходила волнами от быстро вращающихся огромных лопастей винтоплана.
— Садимся здесь. Искин, принимай управление.
Все же посадка по приборам — это сложнейшая часть полета. Риск допустить ошибку, работая в кромешной темноте, без четких ориентиров, а главное, без опыта, получался избыточным. Да и сил не оставалось.
Едва все три стойки опор устойчиво зафиксировались на грунте, Март отключил все системы, глуша моторы. Внезапно наступила какая-то оглушительная тишина. Он откинулся на спинку командирского кресла и прикрыл глаза, стянув наушники и вслушиваясь. Говорить не хотелось. Да и просто двигаться тоже.
— Март, тебе надо выспаться. А я, пока ты будешь отдыхать, останусь на страже, — с медицинской однозначностью и заботой негромко, но настойчиво произнесла Роза.
— Ты права. Но чуть погодя. Что я хотел сделать, ты меня с мысли сбила…
— Извини.
— Не страшно. Я уже вспомнил. Искин!
— Да, командир.
— Все системы на прием. Работать только в пассивном режиме. Себя никак не обозначать, на запросы не отвечать. О любых изменениях немедленно докладывать мне.
— Принято.
— Надо посмотреть, не появятся ли имперцы. А вдруг они смогли за нами проследить?
— Март, — осторожно спросила рахдонитка, — а что это было? Как мы сюда угодили? То есть я понимаю, что пролетели через тоннель. Но откуда ты о нем узнал?
— Вроде как случайность пополам с везением эпического уровня, милая моя, но это не точно…
— Да, а еще ты очень талантливый… — не скрывая сарказма, подхватила Роза, — не хочешь говорить, так бы сразу и сказал…
— Я пока и сам не очень разобрался. Ладно, кто там про необходимость сна трындел только что? Вы не последовательны, фройляйн, впрочем, как и полагается девице…
— Ты прав. Извини. Поговорим утром, — напоследок выпустив парфянскую стрелу, уже в спину уходящему из кабины Марту, бросила Баканова. Кот, деловито соскочив со своего места, побежал вслед за летчиком.
— Как скажешь, — валясь на диван, пробормотал в ответ Вахрамеев и, уже засыпая, прошептал, — придавлю подушку часика на три. Ничего не трогай. Искин, доступа к управлению и системам Бакановой не давать.
— Принято, — монотонно отозвался бортовой ИИ.
— Это я тебе еще припомню! — посулила из кабины обиженная девушка.
Ответить он ей уже не успел. Котенок, почти невесомо запрыгнув ему на грудь, несколько раз прокрутился на мягких лапах вокруг одной точки, с удобством устроившись, свернулся калачиком и спрятал розоватый нос под пушистым хвостом. Сознание Марта отключилось разом. Словно свет погас.
Розе было ужасно скучно и сонливо. Она уже который час упорно боролась с искушением разбудить «этого вредного Марта, который ей не доверяет», но в очередной раз, посмотрев на то, как крепко спят молодой стрелок и хранящий его покой мурлыка, с тяжелым вздохом отказывалась от своих намерений.
Делать на борту было совершенно нечего. Включать освещение, заниматься чем-нибудь не желательно, да и не факт, что Искин позволит. И проверять это не хотелось. Все системы Вахрамеев ей заблокировал, вокруг царила кромешная тьма. Вот и оставалось сидеть, с уже пятой по счету чашкой кофе, заставляя себя не закрывать отяжелевшие веки.
С первыми проблесками зари стало заметно легче. Мир еще только готовился встретить свое светило, но все вокруг разом оживилось, наполнившись особым утренним ощущением свежести, радости предстоящего дня. У девушки, сидящей в кабине шаттла, наконец-то появилась возможность с интересом рассмотреть дикий, первозданный и одновременно бесконечно умиротворяющий пейзаж.
Для Розы, жительницы бетонно-асфальтовых джунглей крупного мегаполиса, живые красоты пышной, не затронутой цивилизацией девственно чистой природы ощущались очень ярко и непосредственно. Когда первые лучи, розовея и золотясь, заполнили пространство, все вокруг заиграло такими буйными и притягательными красками, что усидеть внутри челнока оказалось просто невозможно.
Открыв боковую дверь, Роза по короткому трапу спустилась на луг, тихонько взвизгнув от мгновенно переполнившего ее восторга при виде бесконечного разнообразия цветов, раскрывших свои яркие бутоны навстречу солнцу. Вдохнув полной грудью живительный, прохладный и чистейший воздух, она ощутила настоящую феерию нежных, сладких, томительно-прекрасных и таких манящих ароматов. Прежде ей и в голову не приходило, что земля, трава и цветы могут так пахнуть! У девушки даже немного закружилась голова, и она присела, оглядываясь на всю это роскошь и изобилие, даже не заметив, как закрылась автоматическая дверь за ее спиной.
Усталость и сонливость пропали, как не бывало. Таково свойство молодости, когда после дня напряженного труда ты идешь не спать, а танцевать до утра. И без перерыва — снова к работе или учебе. Правда, такой режим долго не протянет даже самый здоровый и выносливый. Но на несколько суток — вполне запросто.
Тонкими пальцами она принялась собирать букет, в легкой прострации от обилия впечатлений. Ну, невозможно было просто созерцать и нюхать, хотелось что-то делать! Потом ей пришла мысль сплести себе красивый венок на голову и, вернувшись на борт в таком виде, разбудить Марта.
«Вот он удивится!»
Теперь, когда задача стала ясна, сбор «правильных» и самых интересных растений приобрел большую целенаправленность. Незаметно, цветок за цветком, она выбралась к небольшому горному ручью, пересекавшему поляну. Его прозрачный поток неутомимо стекал по каменистому руслу, шумя и пенясь на перекатах. А сквозь чистую, как слеза, воду, просвечиваемую до самого дна, было возможно рассмотреть, как плывут, блестя серебристыми боками, довольно крупные рыбины. Некоторое время это даже отвлекло ее от дела, но вскоре она заприметила в тихой заводи нечто новое. Речную лилию с острыми белоснежными лепестками и золотистой сердцевиной, источающей уже просто волшебный аромат. Радуясь находке, девушка осторожно вытянула длинный стебель, уже прикидывая, как она соберет вокруг крупного цветка весь остальной гербарий.
Все вокруг негромко и деловито жужжало, порхало, свистело, издавало трели и пело. Птицы летали, радуясь солнечному теплу, насекомые деловито копошились в траве. Но во весь этот многоголосый и согласный хор вдруг диссонансом вплелся новый звук. Какой-то жалостливый писк отвлек ее, заставив оглядеться по сторонам. Призыв повторился, и она смогла разглядеть в зарослях на противоположном берегу ручья какое-то неуклюжее тельце, покрытое серым пухом.
— Щеночек⁈ А где твоя мама? Подожди, я сейчас переберусь к тебе и помогу.
Зверек, вяло шевеля коротким хвостиком, уставился на нее еще мутноватыми, голубыми глазами, приподняв висящие лопухами уши. Роза, оглядевшись по сторонам, заметила подходящий перекат, с торчащим из воды широким камнем и, оставив своей недоплетенный венок на траве, поспешила к малышу. Добравшись до него, она присела рядом и погладила его по забавной, кудлатой мордашке. Щенок, почуяв близость живого существа, заскулил сильнее, стараясь ухватить пальцы девушки.
— Ты уже, слышишь, совсем большой! Почему ты здесь один? Ты голодный⁈ Давай, я возьму тебя и постараюсь угостить. Комм, — она обратилась к своему умному гаджету, — чем можно кормить собачат в три недели примерно? Зубки у него уже прорезались…
— В этом возрасте псовым уже дают лакать жидкость и твердую кашеобразную пищу.
Но планам Розы не суждено было сбыться. Они оказались прерваны самым грубым и варварским образом. Чьи-то сильные, волосатые руки обхватили ее и без труда оторвали от земли, заодно зажав широкой заскорузлой ладонью рот и сдавив горло.
Никак не ожидавшая такой подлости от окружавших ее красот Баканова совершенно растерялась, разом позабыв про пистолет в поясной кобуре. Единственное, что в этот миг она догадалась сделать, прежде чем потеряла сознание, это задушено промычать сигнал тревоги и срочного вызова Мартемьяна.
[1] Даздраперм, Ревмир, Аванчел — да здравствует Первое мая, революционный мир, авангард человечества.
Глава 2
Март спал как убитый. Ему ничего не снилось. Он так устал, что даже не шевелился. Лишь беззвучное, размеренное дыхание и редкие, ровные удары сердца могли подтвердить стороннему наблюдателю, что молодой воин жив.
Но, как бы ни был глубок и живителен его сон, даже теперь с его лица не сходило суровое, сосредоточенное выражение. Готовность номер один. Полная собранность, острое отточенное как бритва восприятие, беспощадная ярость к врагам и безусловная решимость немедленно вступить в бой. Как и подобает настоящему боевому летчику.
В этом мире у него не нашлось бы места, где царила безопасность. Где можно просто расслабиться, пойти в столовую и просто посмеяться с друзьями. И чтобы выжить, сохранить свой воздушный корабль, он держал себя внутренне отмобилизованным в полной мере.
Поэтому, когда громкий, резкий звук вырвал его из дремы, Март рывком сел и первым делом схватился за оставленный у дивана автомат, ошалело оглядываясь по сторонам. Кот, сброшенный резким движением человека вниз, перекувыркнулся и тут же встал на четыре лапы, настороженно вслушиваясь в пространство.
— Искин, доклад!
Перед Мартом на ближайшем настенном дисплее развернулась короткая сценка, снятая с помощью камер наблюдения. Курсант в два прыжка подскочил к Вахрамееву и, карабкаясь по одежде, взобрался ему на левое плечо. Но пилот даже не обратил на это внимания. Просмотр записи занял секунд пять, не больше. Пожалуй, главным чувством, которое он испытал в этот момент, была досада. Но эмоции следовало оставить на потом.
— Искин. Боевая готовность. Огонь открывать по любым целям, которые появятся в пределах полусотни метров.
Оставалось сунуть ноги в ботинки и спрыгнуть на землю, сразу включив полный разгон. Бежал он стремительно. Комм девушки продолжал слать сигналы, так что Март знал, где ее искать.
— До цели триста метров. Двести восемьдесят. Двести пятьдесят, — монотонно диктовал электронный голос. Стало очевидно, что Розу куда-то тащат. И она жива. Ее биометрия свидетельствовала об этом отчетливо. Разве что пульс и давление подскочили на нервной почве… Оставалось только не сбавлять темпа и вскоре он настигнет похитителей.