Аурел пожал плечами. Дверца сухо хлопнула, опускаясь. Тири зачем-то заперла ее на ключ.
Они пошли по гравиевой дорожке к бару. Дорожка упиралась в неизменный рекламный плакат. Прежде чем войти, Тири обернулась и внимательно оглядела площадь между баром, мастерскими и короткой улицей к шлюзу. Глядела она поверх очков-звездочек. Площадь была пустынна.
Едва дверь бара за ними затворилась, из узкой боковой улочки на площадь медленно выполз «Бас-Лоджию». Зализанные очертания машины казались чужеродными в этом пыльном городишке, пронизанном летней жарой. Полировка равнодушно отражала солнце. Тонированные стекла походили на осколки ночи.
Платонов без излишней суеты припарковался тут же, в тени, надел тонкие кожаные перчатки и вышел из машины. Зеркальные очки-консервы сверкали ярче, чем полароид на «Бас-Лоджике». Не глядя в сторону бара, Платонов взялся за рукоятку дверцы «Креатива» — дверца была заперта. Открыть ее труда и времени не составило. Платонов невозмутимо уселся за руль и осмотрелся. Заглянул в бардачок. Нашарил сумку и расстегнул молнию. Ничего, что привлекло бы его внимание, Платонов не отыскал, поэтому он выбрался из машины, закрыл дверцу отмычкой и зашагал к бару.
Там царил обычный полумрак, замешенный на сигаретном дыме и запахах быстрой кухни. Платонов знал, что обычно в такое время в барах не бывает много народу, но здесь почему-то практически не оставалось свободных столиков, хотя перед баром он не заметил припаркованных машин или мотоциклов. Странно, неужели посетители приходят пешком в чисто дорожную забегаловку перед шлюзом? Впрочем, подумал Платонов, все это вздор. Чистейший вздор. Он повел головой, пытаясь угадать, кто из присутствующих тот самый ковбой?
И столкнулся взглядом с остриженной, как подросток, девушкой. Она глядела на Платонова в упор, словно пыталась поджечь. Но Платонов не горел, а она не хотела в это поверить, продолжая глядеть из-под затененных очков со стеклами в форме двух пятиконечных звездочек. Медленно истекали секунды, а они стояли в полумраке, глядя друг на друга.
Точнее — враг на врага. Потому что Тири сразу поняла, кто перед ней.
А на площадь перед баром, визжа протекторами по дас-фальту, вырвались четыре разноцветных джипа.
— Вон! — сказал Чен, указывая на стоящие в тени ангара «Креатив» и «Бас-Лоджик».
— Там пусто, — холодно отозвался Тигр, сжимая в черной руке ружье.
— Значит, в баре, — подытожил Сема. — Пошли.
Со стороны шлюза наползал шум мотоциклетных моторов.
Когда Жига с приятелями подъехал к бару, у джипов уже никого не было.
— Гляди, те самые тачки, — сипло обратился к главарю Мосол.
— Вижу, — проворчал Жига, слезая с продавленного сиденья «Квантум Мэверик». — Эй, толпа! За дело!
Три десятка крепких парней в кожаных куртках отрывались от гнутых рулей «Сигейтов», «Коннеров», «Фуджицу», «Вестернов», «Тиков», и у каждого в руках возникала или цепь, или обрезок трубы, или бейсбольная бита с надписью Escape, или просто зазубренный рокерский нож.
В баре хлопнул одинокий выстрел. Жига ощерился. Он хотел порадовать Спелла, велевшего приехать в этот бар. Говорили, Спелл работает на самого Фарида.
Мосол подал ему заряженный «Вербатим».
— Пусть кто-нибудь останется, — распорядился Жига. — На случай легавых…
Мотоциклисты быстро проскальзывали в бар.
Не прошло и минуты, как на площадь, урча перегретым двигателем, вырулил фургончик с рекламой «Chickony peripheria» на плоских бортах. Из кабины выбрались двое — водитель в синем комбинезоне и некто в спортивном костюме и кроссовках от Шильдера.
— Скажи, пусть готовятся, — сказал тот, что в спорткос-тюме.
— Хорошо, Камилл, — послушно отозвался водитель и спустя секунду открыл дверцу кунга. Фургончик был напичкан аппаратурой, словно рубка флагманского миноносца.
Камилл прошел мимо двух угрюмых мотоциклистов в коже и железе, словно их здесь вообще не было. Он направлялся в бар. Мотоциклисты, не шевелясь, глянули ему в спину.
Когда Тири встала, Аурел ощутил пустоту в груди. И в душе. Словно сломалась какая-то важная пружина, словно оборвалась цепь, что еще недавно сковывала его с реальностью. Он будто провалился в киберспейс, но другой киберспейс. Время растянулось, став вязким, как перегретый воск. Сигаретный дым лениво тек от столика к столику.
Платонов подошел вплотную и сел рядом.
— Привет, ковбой, — сказал он негромко. — Я пришел за тобой.
Аурел не ответил. Он глянул снизу вверх на все еще стоящую Тири.
Здоровый негр, неожиданно возникший у столика, ткнул Платонову в спину стволом ружья. В полутьме казалось, что большие, навыкате, глаза негра светятся.
— Значит, так, — теперь говорил так же неожиданно возникший у столика невысокий человечек лет тридцати с печальным лицом. — Ты сидишь здесь, пока мы не уедем.
— Вряд ли, — спокойно ответил Платонов и выстрелил. Аурел не успел понять, каким образом в руке Платонова оказался пистолет. Человечек с печальным лицом выронил такое же, как у негра, ружье и сложился пополам, а потом упал набок.
Ружье в руках негра отозвалось громом, но Платонова на прежнем месте уже не было. Тигр попал в Тири, застывшую у стола рядом с Аурелом. Ее швырнуло на соседний столик, очки упали на пол и разбились; на красной рубашке кровь рассмотреть было трудно.
Вторым выстрелом Платонов убил Тигра.
Аурел чужими глазами смотрел на это, и крик застрял у него в горле. Потом опомнился и метнулся к Тири. Она была еше жива, но глаза полнились болью и удивлением.
— Танюша, — прошептал Аурел, чувствуя, что мир рушится.
— Камилл… — едва двигая губами, прошептала в ответ Тири. Смотрела она за спину Аурелу.
Аурел обернулся. Перед ним стоял рослый парень в спортивном костюме.
— Здравствуй, Фриппи, — спокойно поздоровался он, словно все происходило не в баре, где только что убили двоих, а где-нибудь на званом обеде в Сити. — Наконец-то мы встретились.
Ощущение реальности окончательно покинуло Аурела. Это сон — просто страшный сон, который непременно скоро закончится.
Посетители бара либо попрятались под столики, когда началась пальба, либо пытались убраться отсюда подальше, но вязли в плотной толпе мотоциклистов, что собралась перед выходом. Удивительно, но было совсем тихо, никто не кричал, слышалось только шарканье ног.
Чен резко ударил Платонова ребром ладони, метя в шею, но того минутой раньше не смутили ружья… Где уж тут голыми руками… Дыхание вдруг пропало, под ребром взорвалось болью, и Чен отключился.
Жига-мотоциклист пытался понять, что происходит, но ничего не понимал. Его люди бестолково топтались в тесном прямоугольнике бара.
— Бардак, — сказал Платонов, делая шаг к Аурелу. Краем глаза он видел еще двоих с ружьями — потного толстяка в круглых очках и невзрачного парнишку; ружья плясали у них в руках. Рядом, сжимая «Вербатим», таращилось на происходящее из-под зеркальных очков татуированное чудище с огромным железным крестом на груди.
— Погоди, — сказал Платонову безопасный на вид парень в спортивном костюме. Но Платонов понимал, что безопасность его кажущаяся. — Тебя прислал Лощинин, верно?
— Верно, — согласился Платонов, беря Аурела под локоть.
В тот же миг выстрелил Синицын. Пуля пробила стену — Платонов, неведомо как почуявший угрозу, убрал Аурела в сторону, а парень в спорткостюме в сторону убрался сам.
— Больно, — тихо сказала Тири. Аурел вырвал локоть из платоновской руки, чувствуя, как в голове вспухают злость и отчаяние. А в следующий миг он понял, что кричит.
«Его не остановить, — подумал Бай о Платонове. — Сема, Тигр…»
Нужно было что-то делать, потому что Синицын нервничал, оружие жгло руки, а Аурела сейчас запросто могли убить раньше, чем кто-нибудь что-нибудь предпримет. Взгляд сам остановился на ряде терминалов у дальней стены. Бай закрыл глаза и без напряжения ушел в Сеть.
Он летел быстрее скорости, пронзая виртуальщину, а в голове билась единственная мысль: «Тебя прислал Лощинин, верно? — Верно…»
[find user]
Пальцы Бая шевелились на ружье, словно это была клавиатура, а не оружие.
[enter name, please]
[Лощинин]
[wait… ready]
[go to]
[Владимир Лощинин/см/Лески_2148840]
Бай скользнул по указанному адресу. Входящие были начисто отсечены — войти в чужую систему через Сеть было невозможно. Почти невозможно. Обычным методом.
Бай считал эхо последних коннектов, хотя оно было затерто del'oM. Реально затерт был только первый символ файла, а дисковое пространство, где хранилось все остальное тело, было объявлено свободным.
Он оживил изображение — вот ты какой, Лощинин. Так, теперь голос…
[Конечно, Фарид…]
Мозг Бая работал с лихорадочной быстротой, поток цифр — единиц и нулей — обрабатывался с чудовищной скоростью. Нейроны плавились бы, если бы могли. Есть ли предел возможностям человека? Бай надеялся, что нет.
Потом он зажег между столиками волицкого бара огромный голокуб. Поместил внутрь Лощинина — изображение, конечно. И анимировал его первой подвернувшейся под руку программой с грифом PRO. Теперь голос…
— Платонов! — Бластеры воспроизводили звук, который синтезировал Бай. — Ты слышишь меня? Ты здесь, я знаю. Подай голос!
— Ну подал, — отозвался Платонов несколько озадаченно. Рука в тонкой кожаной перчатке уверенно держала двенадца-тизарядный, неоднократно проверенный в деле «SONY».
— Я отменяю заказ, — сказал Лощинин. — Ситуация изменилась. Просто возвращайся. Гонорар прежний.
— Хорошо, — сказал Платонов. — Понял.
Он повернулся к Аурелу:
— Тебе повезло, парень. Я должен был тебя убить. Со временем.
Аурел стоял на коленях над Тири, сняв ее с усеянного битым стеклом стола.
— На твоем месте я бы вызвал врача, — посоветовал Платонов.
Аурел не обращал на него внимания.
Бай, утирая со лба заслуженный пот, свернул голокуб и расслабился. Неужели удалось обмануть этого монстра?
— Браво! — послышались одинокие аплодисменты. Парень в спортивном костюме лениво бил ладонью о ладонь — Бай узнал его. Это был Камилл, тот, по чьей милости они оказались в этом мире с таким дурацким заданием. — Браво! Твоей фантазии можно позавидовать!