— Сказать по правде, из них мало кто преуспел, — нехотя проговорил он. — Мне горько признаваться тебе в этом… но у нас не принято лгать и скрывать правду, как бы горька она ни была. Многие погибли сразу, в первых же боях. Многие… многие не выдержали. Усомнились. Усомнились, и Всеотец… лишил их Силы. Они стали самыми обычными людьми. Понимаешь? Дарованная Всеотцом мощь ушла, растаяла бесследно, словно её никогда и не было. Подобное пережили немногие… — мрачно закончил Александр. Взгляд его при этом блуждал, старательно избегая встречи со взором Твердислава. — Но, — голос собеседника отвердел, — я надеюсь, что тебя Всеотец не оставит. Будь праведен и чист, следуй Его предначертаниям, сражайся с Его врагами так же, как ты бился внизу.
— Мы пошли против Учителя, — с сумрачной откровенностью вдруг произнёс юноша. Ему не нравился этот разговор — непонятно отчего, но не нравился, и чем дальше, тем сильнее. Слишком уж уверенно вещал от имени Великого Духа этот человек… слишком уж много мёртвых машин находилось тут в подчинении людей (а зачем машины, если есть магия?), и Сила, уж очень похожая на покорённую Джейаной, текла здесь по незримым жилам за серой оболочкой тонких стен. С некоторых пор Твердислав не слишком доверял таким вещам. Сказать по правде, совсем не доверял.
Человек по имени Александр молча и выжидательно смотрел на юношу. На лице его не отразилось никаких чувств, ни удивления, ни тем более гнева.
— Мы пошли против предначертанного наставником . Пошли освобождать…
— Я знаю, — мягко проговорил Александр, чуть привставая и кладя руку Твердиславу на плечо. — Мне ведомы твои деяния и твои сомнения. Великий Дух открыл мне всё это, готовя к встрече с тобой. Но… тебе нечего страшиться встречи с Ним. Ведь иначе, гневайся Он, никакой Летучий Корабль не спустился бы с небес за тобой. Он простил тебе содеянное. Но…
—Но?
— Остальное Он сокрыл от меня, — вздохнул Александр. — Он скажет тебе об этом сам, своими устами, не чужими… Спрашивай ещё, вождь Твердислав. Я отвечу на все твои вопросы, если только смогу. О твоей миссии, правда, я ничего не знаю. Это осталось тайной даже для меня. Хотя… о, если бы Он разрешил тебе хоть чуть-чуть задержаться здесь! Тогда, быть может, ты смог бы отправиться дальше со своей подругой… Но — умолкаю. Мои недостойные уста и так изрекли слишком много. Ты должен спрашивать, а я — отвечать…
Твердислав помолчал, пытаясь успокоить мысли. Вели они себя, надо сказать, весьма неподобающим образом. Спросить… о чём? Что ещё может сказать ему этот человек с холёным ложно спокойным лицом? Ближний слуга Великого Духа… Но если он, Твердислав, избран и отмечен, если Всеотец простил ему весь поход за Лиззи, — тогда чего ему бояться и скрытничать? Почему бы и в самом деле не спросить напрямую — о Чёрном Иване, о погибшем клане Хорса… Чему быть, того не миновать. Но негоже уходить из родного мира, оставив позади вопросы.
— Я хотел бы узнать… почему погиб клан Хорса? Если, конечно, тебе это открыто, — он твёрдо взглянул в глаза собеседнику.
Александр не отвёл взгляда.
— Я думал, тебе известно, — спокойно ответил он. — Или ты хочешь проверить, не отличается ли известное мне от рассказанного тебе Учителем? Не отличается, вождь Твердислав, отнюдь не отличается. Они согрешили против заповедей Великого Духа. И он покарал их. Как согрешили, в чём покарал — мне неведомо. — Он едва заметно усмехнулся. — Прости, если я разочаровал тебя. Но…
— Я понял! — это получилось чуть резче, чем хотелось. Твердиславу — вождю не раз приходилось вести переговоры с теми же Середичами, владеть лицом он умел и знал, как это важно — не выдавать собственных чувств.
— Тогда скажи — а что ты вообще знаешь про нас, про кланы? Можешь ответить, кто украл Лиззи? Где — точно! — сейчас Джейана? Что происходит в моём клане? Можешь? А?
Александр некоторое время молчал, поджав губы и рассматривая собственные ногти, неправдоподобно чистые и ровные.
— Не злись, вождь Твердислав. Здесь, в Звёздном Доме, нет места низким чувствам. Подумай, тебе остались считанные часы до лицезрения Великого Духа… а ты всё ещё не очистил мысли от суетного. На эти твои вопросы я ответа дать не могу. От меня это слишком далеко. Я не знаю, кто такая Лиззи. Я не знаю о ней ничего, кроме одного лишь короткого имени. Мне известно о похищении…
— Кто её украл? Кому принадлежит остров посреди моря, где мы нашли её? Кому служит летучее чудище, едва не отправившее меня к Всеотцу раньше времени? Ты сказал — тебе ведомо о совершённом мной!..
— Тобой! — с нажимом в голосе прервал юношу Александр. — Тобой, а не вокруг тебя. Есть разница, ты не думаешь?
— Короче — обо всём этом я ничего не узнаю, — теперь пора криво усмехаться настала уже Твердиславу.
— Нет, отчего же, — возразил собеседник. — Узнаешь. Если на то будет соизволение…
— Великого Духа! — почти выкрикнул юноша.
— Правильно, — невозмутимо кивнул человек напротив.
Александр отвёл его в Комнату Размышлений, как пышно именовалась тесная каморка с жёстким полом и без всякой обстановки. Правда, отсутствие оной искупало громадное, во всю стену, окно, настоящая дверь в чёрную беспредельность, заполненную мириадами звёзд. Знакомый рисунок созвездий — Дерево, Дева, Копьё; только теперь нижнюю четверть неба занимал громадный голубой диск, весь подёрнутый лоскутьями сероватого одеяла.
— Твой мир, вождь Твердислав, — негромко произнёс Александр, остановившись у порога. — Посмотри на него. Вспомни всё случившееся с тобой. Предстоящая ночь — самая главная в твоей жизни… И кто знает, выпадет ли тебе счастье пережить подобное ещё раз. Оставайся здесь. Когда настанет время, тебя проводят. Прощай. — И, не дожидаясь ответа, провожатый Твердислава исчез. Дверной проём заполнила серая мгла; наступила мёртвая тишина, когда слышен ток крови в ушах.
Комната Размышлений. Да, ему есть о чём подумать. Или… уже не о чем, и всё, что случится с ним дальше, предрешено окончательно и бесповоротно?..
Он честно старался успокоиться, “освободить мысли от суетного” — правда, получалось плохо. Он ждал… чего он ждал? Невероятного, немыслимого, невозможного, чего не опишешь никакими словами и после чего дорога только одна — в Его длань, распасться на мельчайшие частицы и вновь быть собранному, уже новым существом из Его замысла. Чертоги Великого Духа! Сколько шептались и спорили о них! До хрипоты, а случалось, что и до драки… И вот он здесь. За небом. На пороге тайны. И видит — Звёздный Дом, творение рук человеческих. Преддверие — или?..
Нить рассуждений ускользала, точно стремительная подкаменная водяная змейка. Это злило, это не давало покоя — в клане вождь привык, что все мысли были, как правило, чёткие, определённые, и, если размышлять, непременно придёшь к правильному выводу, то есть выводу, от которого всем будет хорошо. А здесь… Почему этот Александр так уверенно и даже буднично говорит о Всеотце? Или он настолько близок к Нему, что беседы с Ним — обычное дело?
Юноше наскучило сидеть взаперти. Грандиозный вид, открывавшийся из окна, занимать перестал — ну, пустота, ну, чёрная… ну и что? Пустота, она пустота и есть. И этот голубой диск внизу, родной мир, — что в нём такого уж интересного? Чередование синих, коричневатых и серых пятен — вот и всё. Другое дело, предстань ему, Твердиславу, уходящие в бесконечность невообразимые ярусы Его твердыни, господствующей над всем Сущим!
Каморку свою он покинул беспрепятственно. Никто не держал его под замком, никто не ограничивал его свободы. Однако, уходя, парень не забыл наложить простенькое заклятие Порога — оно не остановит незваного гостя, но по крайней мере, вернувшись, он, Твердислав, будет знать, что к нему заходили.
Это заклятие требовало и кое-чего ещё, кроме Силы и воли. Например, тонкую нить, что укладывается в пыль перед самым порогом; пыли тут не было, как, впрочем, и порога, и все попытки выдернуть нитку из собственной одежды провалились. Неведомая ткань не поддавалась даже мечу. Остриё скользило по гладкой блестящей поверхности, не оставляя ни малейших следов.
Ну и дела. Эх, нам бы такое… когда за Ведуньей шли. Небось и близнецы бы тогда уцелели… и вообще всё по-иному пошло…
И вновь остро шевельнулось внутри — Учителя, служители Всеотца, сидят на таком богатстве… на такой мощи… и не могут (или не хотят?) поделиться даже и крохами. А ведь имей он, Твердислав, хоть малую толику того, что довелось увидеть, — Змеиный Холм утонул бы в крови, а Лысый Лес выжгли бы до последней головешки. И зажил бы клан спокойно…
Разумеется, он помнил — Ведуны попущением Всеотца оставлены для испытания избранным Его детям, дабы не отверзали истинный путь, дабы закаляли дух и тело, дабы… дабы… дабы…
Всё так. И… всё не так. Неправильно. Как неправильны холёные пальцы Учителя. И нежные, не знающие мозолей руки Александра, беспокойные руки, выдающие постоянный страх своего обладателя.
Покончив с заклятием, Твердислав осторожно двинулся по пустынному коридору. Куда? Он и сам не знал. Куда вынесут ноги. Он не крался, не прятался, он просто медленно шёл, полузакрыв глаза. Эх, эх, Лиззи бы сюда… или даже рыжую Гилви… Они здорово умели чувствовать Силу… ну, или, уж конечно, Джей. Хотя нет, она тотчас ринулась бы разбираться — что, где, откуда, куда и как. Твердислав хоть и не так остро, но тоже ощущал чуткую дрёму гигантской, непредставимой Силы, затаившейся где-то далеко под ногами. Правда, чувствовал он её плохо, куда хуже, чем, скажем, дома. И это казалось странным — ведь ближе к Небу значит ближе к Великому Духу…
Биения Силы короткими волнами накатывались со всех сторон. Сперва казалось — никто и никогда не разберётся в этом хитросплетении, даже если собрать тут всех без исключения Ворожей всех без исключения кланов.
Коридор вывел к громадному купольному залу. Сверху нависала чернота вечной ночи, истыканная, точно шкура взятого на охоте зверя, огоньками-стрелами неведомых охотников. Крышу было не разглядеть.