чие только помогают наилучшим образом исполнить Его завет.
Правда, комбинезон всё-таки надел. Старательно заглушив всю суетливую машинерию в нём.
До передовой добирались не по стальной ленте монора, а в одном из тех самых танков, про которые говорил Исайя.
Железный зверь не отличался ни красотой, ни удобством. Видно было, что клепалось всё это кое-как, на скорую руку. И здесь смертоубийственных орудий наверчено и накручено было столько, что у Твердислава зашумело в ушах.
“И какой смысл был глушить всё натыканное в одёжку?..”
— Мы держим центр и северо-восточные окраины, дорогу к Звёздному Порту, — говорил меж тем Андрей. — Всё остальное — Умники. И это столица! Лучшие войска, лучшие люди!.. Хотя, — он вдруг осёкся, — какие — такие особые войска? Добровольцы, ополчение… Знаешь, когда мы в последний раз воевали?..
— Так ведь и Умники не воевали, — заметил Твердислав.
— Они много чего не делали, — мрачно обронил его спутник. — А вот поди ж ты, всё умеют.
Обзор из этого самого танка был преотвратный. Экраны, на коих отображалось всё творящееся впереди, позади и с боков, — это совсем не то, чем когда смотришь собственными глазами.
Улицы-ущелья. Внизу — сумрак, хотя день обещал выдаться ясным. В этом мире, похоже, не существовало ни зимы, ни весны, ни лета — какая-то сплошная осень, точнее — предосенье, безрадостная, хоть и изобильная пора. Тепло и дождливо. А деревья, похоже, здесь вечнозелёные…
Город вновь изменился. Исчезли нарядные балконы. Тёмные иглы зданий испятнало рваными дырами — иные едва заметны, в иные свободно мог пройти летающий танк. Одна из трасс монора оборвалась, вздыбившись и изогнувшись чудовищной спиралью, железной, вставшей на хвост змеей. Конец её измочалило так, что превратило в стальной веер.
Андрей нажимал какие-то кнопки, бормоча себе под нос непонятные и неразборчивые слова.
—…Иначе враз собьют, — только и уловил Твердислав. — Ну всё, приехали. Спускаемся, и дальше — пешком.
Прямо перед ними оказалась громадная пробоина в стене дома. Танк влетел внутрь и замер.
Здесь было очень много извергающего смерть. Слишком много, чтобы люди смогли по-настоящему воевать, а не управлять смертоносной техникой, на которую они беспечно переложили грязное дело истребления себе подобных.
Казалось, в дом раз за разом вгрызалось исполинское огненное сверло, рвало, пробивало стены и перекрытия, оставляя длинные оплавленные тоннели, словно червь-древоточец в стволе.
Много людей. Куда больше, чем где бы то ни было в этом мире. Усталые и осунувшиеся старики. Молодящиеся женщины в подогнанных боевых комбинезонах. Кабели, аккумуляторы, генераторы и тому подобное питающее войну мёртвое воинство. Стволы, раструбы, решётчатые антенны — все смотрят через узкие зрачки амбразур. Смотрят на точно такой же дом, тоже весь избитый и испятнанный. Из сумрака внизу поднимается баррикада — серые блоки, местами покрытые гарью, громоздятся один на другой высоченной стеной.
“…Интересно, зачем тут стены, если Умники властвуют в подземельях?..”
— Это передовая, — сказал Андрей, возвращая Твердислава к реальности. — На той стороне — Умники.
Царила тишина, лишь из глубины доносился негромкий гул машин. Пожилые люди возле бойниц лежали безмолвно, не отрываясь от оружия, словно подстерегая редкостного зверя.
Никаких следов того, что здесь когда-то было жильё или что-то иное. Голые серые стены. Торчащие из потолка жгуты проводов. Наспех заделанные пробоины. Жёсткий пол, всё могущее гореть безжалостно изгнано. Люди лежат прямо на плитах перекрытий.
— Но мы сюда добрались как по ровному, — не удержался Твердислав. — А ты говорил — нечто страшное…
— Сам удивляюсь, — буркнул провожатый. — Даже ни разу не обстреляли. Не к добру. Не иначе как готовят штурм.
— А зачем им штурмовать дом, если можно пройти подземельями?
— Не всё так просто. Глубинные уровни — да, у них. Но технику там не протащишь. А головы свои класть — Умники не дураки. Коммуникации — это для диверсий. Да и вообще… сдаётся мне, атаки и штурмы для Умников не самое главное. По-моему, они ждут, пока мы все перемрём… или сойдём с ума от отчаяния и безысходности. А! Чего гадать! Никто никогда так и не сумел понять Умников.
Андрей махнул рукой и лёг к ближайшей амбразуре. Твердислав потоптался немного и тоже последовал его примеру — свободных бойниц хватало.
Тишина. Наверху — тучи. Внизу — темнота. Спереди — избитая стена. Обгоревший остов танка в одной из самых крупных пробоин в доме напротив. Чего тут опасного? И более того, что здесь интересного?..
Он замер. Прислушался. Машины далеко позади. А вот что впереди, за баррикадой, за стеной напротив? Сила? Злоба? Ненависть? Клыки и когти? Ярость Ведунов? Что?
Твердислав напрягся. Он отлично умел предчувствовать опасность, он обладал чутьём… однако на сей раз неоднократно проверенные на охоте и в бою инстинкты говорили ему — дом напротив пуст. Там нет живых. Там не чувствуется Силы. Там нет и мёртвого металла. Там нет ничего.
Он уже открыл рот…
Как услыхал хохот. Заливистый хохот, как может смеяться девчонка лет тринадцати, отмочив какую-то лихую шутку и выставив кого-то на посмешище.
Первый закон охоты и войны — не дёргаться. Что бы ни случилось. Даже если Ведун вдруг протянет тебе руку и предложит в жаркий день хлебнуть из его баклажки.
Он обернулся медленно. Меч, с которым он так и не расстался, несмотря на косые взгляды Андрея Юрьевича, неспешно описал дугу.
Никого. Молчаливые бойцы замерли у амбразур.
Кроме них, никого нет.
— Ты чего?.. — поднял голову Андрей, и тут из пустого дома напротив хлестнуло огненным бичом.
Т-Р-Е-В-О-Г-А!!!
Истошный вой, пополам с треском, гулом, рёвом и грохотом. Твердислава отшвырнуло от бойницы, точно зверёныша. Дом напротив полыхал огнями, колючими огнями смерти, теми самыми огнями, что пытались убить их в подземельях Острова Магов. И — повторилось прежнее жуткое ощущение: вся убийственная мощь целится сейчас в него, и только в него. А ни одно заклятие не работает…
Мелькнуло искажённое лицо Андрея. Кажется, уже окровавленное. Над головой Твердислава толстенную внешнюю стену с шипением резал огненный нож, добела раскалённые края загибались внутрь. Женщина у соседней бойницы дважды воспользовалась своим оружием — выстрелила, хоть и не из лука, — плечи её вздрогнули раз, другой, а в следующий миг в её бойнице что-то сверкнуло, и тотчас же со змеиным шипением повалил густой белый дым.
— Га-а-а-зы!!! — чей-то вопль слева.
Смерть уверенно наступала. Рядом замер, скорчившись, закрыв руками голову, Андрей. По-прежнему ничего не понимая, Твердислав подхватил раненого на плечо и ринулся к выходу.
…Женщина у бойницы слева лежала и не двигалась.
Едва Твердислав, волоча на себе Андрея, очутился в коридоре, как за его спиной с грохотом что-то рухнуло. Оказалось — плита из какого-то бронепластика, наглухо закупорившая поражённый отсек. Кто не успел, тот опоздал. Тому не повезло.
— “Белый поцелуй”, — хрипел старик рядом с Твердиславом. — Знаю… попадал… новая штука… потом — только в дурку… Противогазы не спасают. Не придумали, значит, пока ещё, как нас спасать…
Машинально Твердислав обернулся, ища глазами травниц и целительниц. В клане они бы уже неслись сюда во весь опор… Впрочем, здесь на подобное рассчитывать не приходилось. Каждый стоял за себя, и один лишь Великий Дух — за всех. За неимением лучшего юноша опустил раненого прямо на пол. И понял, что вынес на себе уже труп. Андрею не снесло, не разворотило, не сбрило — а сожгло, именно сожгло полчерепа. Лицо осталось целым. Броневой капюшон остался откинут — погибшему отчего-то стало лень натягивать его. И вот расплата.
— Пусть будут лёгкими твой путь и твои слова пред Великим Духом, — прошептал парень, закрывая глаза убитому. Пусть спит. В оный день Всеотец даст ему новую жизнь — так что зачем горевать по мужественно погибшему?..
— “Белый поцелуй”, — продолжали бубнить рядом. — Не-ет, без обезвреживания и обеззараживания туда теперь год не войдёшь, уж вы мне поверьте, молодой человек…
Совсем рядом что-то вновь громыхнуло. Примерно в полусотне шагов из пролома в стене хлестнуло пламя, закружилось яростным водоворотом — и угасло, сбитое жёлтыми пенными струями с потолка.
— Огнемётный бластер, — резюмировал старик. — Двойной заряд — первый прошибает броню, второй воспламеняется внутри. Пойдёмте отсюда, молодой человек, за нас взялись всерьёз и, пока не подойдут штурмовики, нечего даже и думать об обороне.
Однако коридор оставался совершенно пуст. Шипение, свист и грохот, бушующие снаружи, заставляли мало что не кричать.
:Нравится? А можем и ещё круче!:
Прежний насмешливый голос. Наверное, так могла бы сказать Гилви, возгордившаяся Гилви, очутись она здесь.
Невидимая холодная ладошка прошлась по разгорячённому лбу.
:Здравствуй, маг. Haile andefaile, man.: Последних слов он не понял. Да и не до того было — катящийся издали рокот взорвался яростным оглушительным громом, всё вокруг зашаталось, по крепчайшим стенам зазмеились трещины. Из доброго десятка проломов так и хлестал огонь — клубился, рычал, плевался дымными струями, рвался в распахнутые двери с противоположной стороны коридора. Из живых вокруг остался один только полубезумный старик — несчастный хватал Твердислава за бронекостюм скрюченными бессильными пальцами, о чём-то умолял, кажется, даже плакал…
— Вставай, — сказал юноша. Ждать здесь было больше нечего… хотя услышать лишний раз тот премилый голосок, пожалуй, он бы не отказался. Но, если он хочет по-настоящему исполнить порученное Великим Духом, едва ли есть смысл бездарно погибать в первом же бою.
…Он брезгливо перешагнул через валявшееся на полу оружие. Ему хватит одного меча. Потому что, если он правильно всё понял, Всеотец ждал от него не только и не столько призовой стрельбы из местных огненных луков.
— Вниз… вниз давай… — проскрипел старик. — Наверху только пламя…