– Смотри, чтобы сэра Огастеса не было рядом.
– Понимаю, понимаю…
С крыши монастыря за происходящим наблюдали стрелки, отряженные стеречь женщин и пленных. Внизу, у входа, виднелась тёмно-зелёная накидка Жозефины. Уж не португалка ли была истинной причиной опрометчивой атаки на форт? Желание сэра Огастеса покрасоваться перед юной дамой сердца могло заставить его плюнуть на всё, тем более – на какие-то пушки!
Пока орудия в башне молчали.
Знамёна фузилёров, извлечённые из кожаных чехлов, развевались на ветру. Рядом сверкали полированные лезвия полупик охраняющих полковые святыни сержантов. Яркие цвета в сиянии металла наполняли трепетом сердце всякого солдата. Война во всём её великолепии. Сэр Огастес сорвал с головы шляпу, картинно махнул ею, и две колонны тронулись с места.
Шарп закричал стрелкам: «Огонь! Огонь!» Неважно, что целей не видно. Важно, чтобы пули, жужжа вокруг, вынуждали врага сидеть тихо, лишая возможности палить по приближающимся колоннам. С помощью вернувшегося от Фредериксона трубача Шарп передвинул линию стрелков на двадцать метров к форту.
– Огонь! Пусть знают, что мы ещё здесь!
Обрушенная стена манила колонны к себе. Казалось, так легко взбежать по слежавшейся груде камней, на которой пули стрелков взбивали столбики пыли, перевалиться во двор и выместить на вероломных ублюдках ярость, гудящую в сердце после убийства Кинни. Зачем же, спрашивается, имея дырку вместо обороны, Потофе дерзнул нагло провоцировать противника?
Хлопки винтовочных выстрелов утонули в сдвоенном грохоте с холма. Два клуба дыма обозначили позиции пушек, окопанных у основания башни. Растянувшиеся колонны представляли для бьющих сбоку орудий отличную мишень, тем не менее, ядра пролетели над фузилёрами, провожаемые их насмешками. Офицеры быстро утихомирили нижних чинов, и вскоре только понукания сержантов доносились от полка. Блестели штыки. Кое-где бурую однородность рядов нарушали насыщенные красные всплески новенькой униформы. Рождество одарило новобранцев первым боем.
Пушки выстрелили опять. То ли стволы не остудили толком, то ли подъёмные винты заржавели, но на этот раз ядра не долетели до фузилёров, ударили в землю и уже на отскоке врезались в ближайшую колонну. Плеснула кровь. Раненый выпал из строя, уронив мушкет, отполз на обочину и умер.
– Сомкнуть ряды! Сомкнуть ряды!
– Быстрее! – Фартингдейл тряс двууголкой.
Возможно, думал Шарп, предпринимая атаку на замок, сэр Огастес имел свои резоны. Пока фузилёры дойдут до форта, пушки унесут жизни дюжины солдат, столько же ранят, но накатывающихся колонн это не остановит.
Замок ожил. Его защитники открыли ответный огонь. Пороховой дым отмечал каждую амбразуру. С насыпи никто не стрелял. У бойцов Шарпа появились цели, и он приказал стрелкам подобраться ещё на десять шагов.
Майор вгляделся в насыпь. Никого. Никого?! Шарп грязно выругался и побежал вниз.
Ударила пушка. Ядро угодило между двух людских потоков и, отскочив от земли, перелетело через дальнюю колонну, не причинив урона. Рявкали сержанты, темнея распяленными ртами, обнажённые клинки офицеров пускали солнечных зайчиков. Второе орудие навели точнее. Снаряд в клочья разорвал солдата. Колонны маршировали. Эхо канонады многоголосо отзывалось в долине. Винтовочные выстрелы перекликались с мушкетными. Первые ряды полка достигли стрелковой цепи, затянутой кружевной пелериной дыма.
Шарп бесцеремонно протолкался сквозь строй, надрывая глотку и жестикулируя, чтобы привлечь внимание Фартингдейла:
– Сэр! Сэр!
Упоённо гарцуя на лошади с саблей наголо, плащ сэр Огастес откинул назад, демонстрируя нарядный красно-чёрно-золотой мундир. Он привык проливать чернила, а не кровь, этот салонный полковник, чей карьерный рост был обеспечен солидным счётом в банке.
– Сэр!
– Майор Шарп? – Фартингдейл был на диво приветлив. Да и с чего бы ему быть другим? Он вёл победоносные полки на презренного неприятеля на глазах затаившей дыхание возлюбленной.
– Там мина, сэр! В насыпи!
Полковник поскучнел. Уже не так обходительно он осведомился:
– Откуда вам известно?
– Никто не защищает её, сэр! Там – никого!
– Вы в своём уме, майор? Какая мина? Они – сброд, отребье, а не регулярное войско!
– Поверьте, сэр! Обломки стены заминированы, сэр!
– Вздор, Шарп! Убирайтесь!
Сэр Огастес гневно пустил коня в галоп. Шарп глядел ему вслед, бессильно сжимая кулаки. Мимо стрелка маршировали фузилёры. Двести семьдесят человек в каждой колонне, они шли прямо в ловушку. Проклятье! Он оглянулся назад. Трава, вытоптанная по пути прохождения полка, и окровавленные тела в местах попадания ядер. Новый орудийный залп. Майор опомнился и поспешил к своим стрелкам, моля Бога, чтобы догадка о мине оказалась ошибочной.
Кросс отвёл роту в сторону, пропуская колонны. Реяли штандарты. Их несли безусые прапорщики, раздувшись от гордости. Кинни, вероятно, приказал не брать музыкальные инструменты, иначе сейчас оркестр играл бы марши. Играл бы до конца боя, после чего музыкантам полагалось выполнять другую работу – выносить раненых. Последние метры до насыпи фузилёры одолели бегом, воодушевляемые воплями Фартингдейла. Пушка, убившая Кинни, вновь подала голос, разметав картечью первые ряды дальней от Шарпа колонны.
– Вперёд! Вперёд! Вперёд! – твердил сэр Огастес, как заведённый.
«Хоть бы я ошибся, – заклинал Шарп, – Хоть бы я ошибся!»
Фузилёры лезли вверх. Беспорядочное нагромождение обломков вынуждало солдат самостоятельно выбирать путь, и ряды расстроились.
– Вперёд! Вперёд! – сэр Огастес встал на стременах, сабелька рубила воздух. Дешёвый спектакль для единственного зрителя – Жозефины. Мушкетные пули пронзали колонны, словно камни, брошенные в стремнину ручья: над павшими живые вмиг смыкали строй.
– Вперёд! Вперёд!
Достигшие гребня фузилёры взревели, видя перед собой беззащитный двор замка. Шарп вновь взмолился всем святым и ангелам. Бойцы стали спускаться на ту сторону, и тёплая волна облегчения омыла позвоночник Шарпа, ибо мольбы его услышал кто-то на небесах, и парни не умерли в пламени взрыва праздничным рождественским утром.
Слабый дымок пробежал по щебню к основанию обрушенной стены, скользнул к Фартингдейлу. Его лошадь захрапела и попятилась. Вдруг дымом разродился всякий камень в насыпи, и Шарп отчаянно закричал. Мина сработала, и дрогнула земля. На месте насыпи поднялось чёрное облако огня, дыма, щебня и кусков того, что ещё миг назад дышало, бежало и жаждало схватки. Рвущий барабанные перепонки гром раскатился окрест. Замковая пушка выстрелила, будто ставя точку в конце этой бесславной атаки. Под радостный вой с башни и стен замка ружейный огонь прореживал ряды застывших колонн. Внутри форта тоже виднелись вспышки. Шла охота на прорвавшихся во двор фузилёров, что выжили после взрыва.
– Отходим! Отступаем! – чей-то панический клич подхватили, и колонны шатнулись назад, подальше от дыма, подальше от пуль. Сквозь гвалт прорезался крик Прайса:
– Сэр! Майор Шарп, сэр!
Засевшие между деревней и башней дезертиры стягивались, чтобы ударить ошеломлённому полку во фланг.
– В колонну! – взревел Шарп. Горнист протрубил соответствующий сигнал, и майор повёл своих людей на помощь Прайсу.
Невменяемый капитан фузилёров, вытаращив глаза, гнал солдат прочь от форта. Шарп рявкнул на него, но это было бесполезно. Шесть рот уцелели, шанс завладеть укреплением всё ещё существовал, но нижние чины повиновались своим офицерам, а офицеров обуял страх.
– Отходим! Назад!
Винтовки стрелков быстро выбили дурь из голов вояк Потофе в долине. Шарп взглянул на замок. Выстрелы, звон штыков и рычание доказывали, что фузилёры во дворе не сдались. Тех из них, что не умрут от рук дезертиров, сделают новыми заложниками. Новым козырем в играх Потофе. Шарп бросил свою заряженную винтовку Хэгмену, вытащил палаш и ринулся туда, где чёрный дым клубился над осклизлыми от крови камнями. Надо вывести фузилёров, и лишь тогда штурмовать башню с замком. Штурмовать не с бухты-барахты, а руководствуясь военным искусством и здравым смыслом.
– Куда собрался? – не оборачиваясь, на ходу спросил Шарп, слыша шаги за спиной, и получил от Харпера категоричный краткий ответ:
– Туда же.
Глава 12
Едкий дым выдавливал слёзы, под ногами языки пламени лизали щепки пороховых бочонков. Будто другой мир. Исчезли чистый воздух и жухлая трава долины, вместо них были раскрошенные камни, залитые кровью и усеянные шматами опалённой плоти. В редких просветах дымной завесы виднелся мощёный двор, где боролись за жизнь уцелевшие фузилёры.
Харпер опередил Шарпа, Подобрав с мертвеца эспонтон, ирландец взмахнул им, примеряясь, и издал воинственный клич на родном гэльском. Слущилась лаковая оболочка цивилизации, вместо спокойного, рассудительного увальня родился дикий воин – оживший герой древних ирландских легенд и песен.
Двор предусмотрительно перегораживал каменный бортик, лишний раз доказывая, что Потофе далеко не дурак. Стоящие за оградой с ружьями наизготовку дезертиры пребывали в отличном настроении. Некоторые перелазили через забор и скрывались в дыму, чтобы лично прикончить какого-нибудь недобитого фузилёра. Кучка выживших красномундирников с сержантом во главе ощетинилась штыками, вновь тесно смыкаясь, когда вражеская пуля убивала одного из них.
Тут-то и возник Харпер из дыма, будто из тьмы времён – рычащий, беснующийся бог войны, перемахнувший ограду и принявшийся разить опешивших врагов сверкающей молнией полупики.
– Фузилёры! Фузилёры! – правая стопа Шарпа скользнула по чьим-то внутренностям. Падение спасло стрелку жизнь – французский штык, нацеленный ему в горло, вспорол воздух. Левой ногой майор подбил лягушатника под колено, тот рухнул, а Шарп вскочил и всадил в него палаш.
– Фузилёры! Ко мне!
Наступив на труп, Шарп высвободил клинок.
– Фузилёры!
Поганенькое это было местечко. Если бы часть дезертиров не бродила сейчас в дыму, их товарищи давно оставили от фузилёров рожки да ножки. Четыре бездыханных тела скорчились у ног Харпера, остальные бежали от его неистовства. Бежали все, исключая то ли самого храброго, то ли самого глупого, целившегося в Харпера из мушкета.