— Джорджио, — вскинулся тот, — что это ты тут делаешь?!
— Дверь запираю. Вы же сказали, что она всегда должна быть заперта. Я направлялся на ленч и увидел, что она не заперта, — затем в порыве вдохновения добавил:
— Вы же не хотите попасть в беду, если кто-нибудь еще увидит ее открытой и доложит об этом? Вот, — он положил ключ в ладонь старшего клерка. — А я пошел.
Проскользнув мимо Андертона, он удалился. Андертон смотрел ему вслед, задумчиво поглаживая подбородок. Не побывал ли маленький проходимец в комнате? Конечно, он не видел, как тот заходит внутрь, просто застал его перед дверью, когда вошел из коридора. Но, может быть, тот все-таки побывал внутри. Любого другого клерка он ни в чем этаком не заподозрил бы. Но этот парнишка даже не отсюда родом. Андертон проверил: дверь заперта. Но если кто-нибудь узнает, что он оставил ключ в замке, он в беде по уши. Кто-нибудь мог заметить ключ и доложить об этом. А если до этого действительно дошло, то выбора просто нет.
Убрав ключ в карман, Андертон вышел. На первом этаже у входа в здание находилась дверь с табличкой «Пинкертон». Постучав, Андертон вошел. Мужчина, читавший за столом газету, вопросительно поднял на него глаза.
— Мистер Крейг, — начал Андертон, — помните, что вы говорили нам насчет того, что мы должны на работе держать ушки на макушке? Ну…
Прочитав письмо в туалете, Джорджио едва не сомлел от потрясения. Вытащив свои четки, он принялся перебирать их, мало-помалу осознавая масштабы содеянного. Нельзя ли пронести письмо обратно? Комната будет заперта. Что же тогда делать? Надо донести шотландцу. А что потом? План понемногу начал складываться у него в голове. Он дотянул до конца рабочего дня, почти не замечая, что делает. Внутренне он будто окоченел. Он был так поглощен собственными ужасными мыслями, что даже не заметил мужчину в кепке, увязавшегося за ним, когда Джорджио вечером покидал военное министерство. Он так и не заметил, что тот же человек вошел вслед за ним в бар, пристроившись у задней стены. Потягивая вино из стакана, Джорджио снова и снова мысленно повторял слова, которые скажет шотландцу, когда тот войдет.
— Я выяснил то, что вы хотели знать, мистер Маклеод. Это важно, как я и думал.
— Молодец, парниша. Ты получишь свои десять долларов, непременно.
— Нет, сэр. Я хочу пятьсот долларов, — он вздрогнул, сказав это, но не отвел взгляд.
— А с какой это стати мне платить такие деньжищи?
— Потому что у меня настоящий приказ кораблям, который следует распечатать лишь в открытом море. Корабли пойдут вовсе не туда, куда все думают. Первоначальные приказы — липа.
— Тогда скажи мне, куда они пойдут?
— Чтобы узнать это, вы должны выложить пять сотен, — расправив плечи, Джорджио уставился шпиону прямо в глаза.
«Наклевывается что-то крупное», — понял Пейсли. Если писарь говорит правду, дело стоит пять сотен и даже сверх того.
— Лады, парниша, — встав, Пейсли похлопал его по спине. — Но я не ношу с собой такие деньги. Вернусь через полчаса. А ты жди здесь.
Человек в кепке проводил новоприбывшего взглядом, когда тот встал и вышел. Подождал еще четверть часа, увидел, как Джорджио заказывает еще стакан вина. В желудке у Крейга заурчало, и он понял, что пропустил обеденный час. Допил свой бокал с пивом и вышел. Агентство Пинкертона платит ему за дневную работу и пусть не рассчитывает, что он будет пропускать из-за этого обед. Не более пяти минут спустя после его ухода вернулся Пейсли. Опасливо оглядевшись, он передал Джорджио конверт.
— Только поосторожнее пересчитывай, тут уйма народу, готового трахнуть тебя по башке за половину того, что внутри.
Сгорбившись над деньгами, Джорджио пересчитал их: двадцатидолларовые купюры, двадцать пять штук. Убрав деньги в карман сюртука, он извлек приказ и подвинул его через стол. Взяв листок бумаги, Пейсли поднес его к свету. Вытаращив глаза, забормотал под нос проклятья, когда понял всю значимость приказа. Спрятал его в карман и поспешно удалился без единого слова.
Проводив его взглядом, писарь почувствовал грандиозное облегчение. Все кончилось, наконец-то кончилось. Прошло и забыто. Покончено с работой, покончено с трудами — и с этой страной. Он просил эту невероятно большую сумму, потому что после содеянного конец и ему, и Америке. Теперь он может заплатить за билет на пароход до Италии — да притом денег останется довольно, чтобы купить себе в Неаполе небольшое дельце. Писарь — уважаемый человек среди безграмотных рабочих на юге. А уж тот, кто может писать еще и по-английски, — ну, такой-то уж непременно заработает себе на хлеб с маслом! Он даже начал подумывать о том, чтобы жениться. Вот будет здорово! Поскольку родители умерли, тревожиться ему не о ком. Он с радостью покинет свою меблированную комнатенку. А все его пожитки уместятся в одном чемодане.
Наконец-то свободен! Вечером, надо уехать сегодня же вечером. Его и след простынет, когда обнаружится, что письма недостает. Он доедет вечерним поездом до Нью-Йорка, а там будет скрываться в Маленькой Италии, пока не отойдет следующий корабль в Неаполь, этот грандиозный эмигрантский порт, где наверняка с распростертыми объятиями встретят итальянца, путешествующего в обратном направлении.
В какой-то сотне футов от доходного дома, где он снимал комнату, был переулок, тьму в котором дальний уличный фонарь разогнать был не в силах. Когда Джорджио уже шагал по переулку, послышался внезапный топот ног. Начав оборачиваться, он ощутил ужасную боль в груди. Попытался крикнуть, но сумел лишь негромко просипеть. Упал, и куда более бездонный мрак поглотил его.
Пейсли затащил труп в переулок. Вытер свой большой складной нож об одежду покойника, сложил и спрятал его в карман. Потом обшарил карманы убитого, пока не нащупал конверт; сжал его в кулаке и улыбнулся в темноте, после чего поспешил прочь, задержавшись лишь на момент под уличным фонарем, чтобы проверить содержимое конверта. И удовлетворенно хмыкнул.
— Это чересчур большие деньжищи для тебя, коротышка. Ты бы лишь истратил их впустую.
Шаги его стихли вдали, и на улице снова воцарилось безмолвие.
РЕФОРМАЦИЯ ЮГА
Солнце уже клонилось к закату, когда все фрагменты головоломки встали для Густава Фокса на места. Пинкертоновский агент, приписанный к министерству, подал рапорт, согласно которому один из клерков был замечен при подозрительных обстоятельствах. В конце концов этот рапорт лег Фоксу на стол Агент следовал за подозреваемым до пивной, где тот встретился с посторонним. На этом рапорт заканчивался Рапорт был зарегистрирован и почти забыт, когда прибыли утренние выпуски газет, а архивариус привлек внимание Фокса к заголовку.
— Один из писарей военного министерства, Джорджио Весселла, найден мертвым при подозрительных обстоятельствах. Подозревают, что он убит, поскольку умер от ножевой раны, а оружия не нашли.
— Как его зовут? — внезапно насторожился Фокс. — И дайте-ка мне последний рапорт агента Крейга.
Имена совпадали. Клерк и жертва убийства. Фокс поспешно вызвал Крейга, чтобы тот дополнил свой рапорт.
— Да, сэр, я следовал за ним, потому что другой клерк питал на его счет подозрения. Как я и указал в рапорте, он встретился с посторонним — седовласым, массивного сложения незнакомцем.
— Видели ли вы его прежде?
— Ни разу, мистер Фокс. Но я могу сказать вам еще кое-что. Я проходил мимо и слышал, как они беседовали, а позже потолковал с барменом. Я был прав, у него сильный шотландский акцент.
До сих пор сплошные подозрения. Чересчур много подозрений, и Фоксу это пришлось не по душе. Убит клерк канцелярии переписки, имеющий дело с жизненно важными военными документами. При мысли об этом кровь в жилах у Фокса заледенела. Покинув кабинет, он попросил о неотложном разговоре с военным министром Стэнтоном. Ожидание было недолгим. Он все еще расхаживал из угла в угол, как зверь в клетке, когда его пригласили внутрь.
— Один из ваших писарей убит, зарезан.
— Это ужасно. Уже выяснили, кто это сделал?
— Есть подозреваемый, но мне потребуется ваша помощь, чтобы узнать больше. Я мог бы действовать в надлежащем порядке, но на это уйдет слишком много времени. Никто в канцелярии переписки не знает, кто я такой. А это расследование надо провести незамедлительно. Не соблаговолите ли вы пойти со мной сейчас же, чтобы мы выяснили, в чем дело?
— Конечно же, конечно.
Присутствие Стэнтона открыло все запертые двери, и в конце концов они проникли в самое сердце канцелярии переписки. Послали за клерком Андертоном, первым подавшим жалобу. Тот был явно расстроен.
— Это пинкертоновские агенты однажды приходили и толковали с нами. Велели быть бдительными и дать им знать, если мы заметим что-то подозрительное. Я сказал им насчет Джорджио — и теперь он покойник. Вы думаете, его убили, потому что я обратился к агенту?
— Пока не знаем. Но если у вас возникли подозрения, то вы поступили совершенно правильно, к чему бы это ни привело. Итак, что же вы заметили?
— Это было в комнате, где мы переписываем только приказы особой важности. Я пришел с ленча и застал Джорджио у двери: он держался за ключ. Сказал, что заметил, что дверь не заперта, и просто запер ее вместо меня. Но, как я сказал, я просто входил из коридора. Ну, и не исключено, что он был в комнате и выходил, когда я его застал.
Фокс заметил, что Андертон взмок, и это ему очень не понравилось.
— Кто отвечает за то, чтобы дверь была заперта?
— Я, но…
— Может быть, Джорджио говорил правду? Возможно, дверь не была заперта?
— Такая возможность не исключается, — проронил Андертон чуть слышно.
— Тогда давайте-ка пойдем и посмотрим, не пропало ли из комнаты что-нибудь.
— Я не уполномочен…
— Зато я уполномочен, молодой человек, — сурово отрезал Стэнтон. — Открывайте.
Их подозрения подтвердились самым ужасающим образом, когда тщательный подсчет выявил факт, что один из конвертов с секретными приказами в самом деле пропал из запертой комнаты. Цифры никак не сходились. Названия кораблей на всех конвертах сравнивали с основным списком, пока не отыскали похищенный.