Тем не менее мы напомним кое-какие факты об отношении Маркса к телеологическому пониманию истории, дающие достаточно определенный ответ на вопрос о том, кто «извращает марксовы мысли», — Энгельс или социал-фашистские сапожники от философии.
Кто писал, что «в общественном отправлении своей жизни люди вступают в определенные, от их воли независягцие отношения?» Что «человечество ставит себе всегда только такие задачи, которые оно может решить, так как при ближайшем рассмотрении всегда окажется, что сама задача только тогда выдвигается. когда существуют уже материальные условия и т. д.?» Или — социал-фашистские «философы» не читали предисловия к «Критике политической экономии»?
А кто писал, что, «пока люди находятся в стихийно развивающемся обществе, собственная деятельность человека становится для него чуждой, противостоящей ему силой, которая подчиняет его себе вместо того, чтобы он владел ею… Это консолидирование нашего собственного продукта в некую вещественную силу над нами, ускользающую от нашего контроля, идущую вразрез с нашими ожиданиями и сводящую на-нет наши расчеты, является одним из главных моментов всего предшествующего исторического развития»[126]. Ведь это же написано в «Немецкой идеологии», в разделе о Фейербахе, на который имеют наглость ссылаться эти господа. И там dice дана превосходная критика исторической телеологии, жестоко высмеивающая «подлинное ядро» социал-фашистской методологии истории:
«История есть не что иное, как последовательная смена отдельных поколений, каждое из которых эксплоатирует материалы, капиталы, производительные силы, переданные ему всеми предшествующими поколениями, в силу чего они, с одной стороны, продолжают унаследованную деятельность при совершенно изменившихся обстоятельствах, а с другой — видоизменяют старые обстоятельства посредством совершенно изменившейся действительности. Умозрительно это можно извратить так (вот что является извращением, господа клеветники! — Б. Б.), будто задача предшествующей истории состоит в том, чтобы создавать позднейшую историю (de vos, Ландсгут и Майер, fabula narratur — Б. Б.!) — будто например задача открытия Америки заключалась в облегчении победы французской революции, — благодаря чему история приобретает свои особые задачи и становится «лицом наряду с другими лицами» (это о вас, господа финалисты и имманентные телеологи! — Б. Б.)… На самом же деле то, что обозначают словами «назначение», «задачи», «зародыш» (словно Маркс читал Ландсгута и Майера! — Б. Б.), «идея» прежней истории, есть не что иное, как абстракция от позднейшей истории, абстракция от того активного влияния, которое оказывает предшествующая история на последующую»[127]. Нет, милостивые государи, взгляды Маркса, тождественные с взглядами Энгельса, вам не подменить теми взглядами, против которых они неумолимо боролись на протяжении всей своей жизни!
Само собой разумеется, что все эти социал-фашистские подлоги вокруг новоопубликованных работ Маркса имеют «целью» не простое удовлетворение «воли» ко лжи или «страсти» фальсифицировать. Целью всей непрерывной цепи их извращений и подлогов является подкоп под теоретические основы революционной пролетарской практики, под марксово учение о коммунистической революции. Эта контреволюционная цель не только «всегда содержится в зародыше» в их произведениях, но и приносит в них свои пахучие контрреволюционные плоды.
Это видно уже из того, как формулирует Левальтер основоположения исторического материализма: «Существенными коренными пунктами этого толкования (!) истории необходимо… считать следующее» — и далее перечисляются четыре таких пункта: 1) что право и государство коренятся в отношениях материальной жизни, в «гражданском обществе», 2) что анатомией этого общества является политическая экономия, 3) что способ производства обусловливает социальный, политический и духовный процесс жизни вообще и, наконец, 4) что пролетариат признан «устранить» последнюю антагонистическую форму производства[128]. Определенный таким образом «марксизм» есть брентанизм, зомбартизм, струвизм, все, что угодно, только не марксизм, ибо в этом определении нет главного в марксизме — признания необходимости пролетарской революции и диктатуры пролетариата, без чего нет марксизма, а есть плоский, опошленный, притупленный, беззубый «экономический материализм». Но «марксизм», препарированный по Левальтеру, является ретроградным даже по сравнению с передовой буржуазной социологией XIX века: ведь согласно Левальтеру, принцип классовой борьбы не принадлежит к числу «существенных, коренных пунктов» марксизма!
Это выхолащивание из материалистического «толкования истории» учения о классовой борьбе классически сформулировали Ландсгут и Майер, противопоставив тезису «вся предшествующая история есть история классовой борьбы» другой тезис. «С небольшим изменением (?!!) первое положение «Коммунистического манифеста» может быть выражено также и следующим образом: вся предшествующая история есть история самоотчуждения человека»[129]. Умри, Денис, лучше не скажешь! В этом «небольшом изменении» перед нами, как на ладони, вся суть подлости и предательства социал-демократии. А что касается «Манускриптов», которые фальсифицируют Ландсгут и Майер, то мы уже говорили о том, что употребляемая в них терминология дезавуирована Марксом уже год спустя после их написания в «Немецкой идеологии». Социал-фашисты пытаются теперь, вопреки всем последующим работам Маркса, вопреки его прямому предостережению, сыграть на этой терминологии для выхолащивания революционной сущности учения Маркса.
Четвертым пунктом у Левальтера является «устранение» пролетариатом «антагонистического производства». Неплохой комментарий к этому дают те же Ландсгут и Майер: «Целью истории однако является не «обобществление средств производства», не устранение «грабежа» посредством «экспроприации экспроприаторов», — это все бессмысленно, если не будет вместе с тем «осуществлением человека». Так же и коммунизм не является целью истории». Далее они приводят слова Маркса: «Коммунизм для нас не состояние, которое должно быть установлено, не идеал, с которым должна сообразоваться действительность. Мы называем коммунизмом действительное движение, которое устраняет теперешнее состояние. Условия этого движения обусловлены имеющейся теперь налицо предпосылкой» и продолжают: «Коммунизм таким образом лишь обусловлен «имеющейся теперь налицо предпосылкой», т. е. (т. е.!!!) он сам принадлежит к имеющемуся «теперь» налицо, он есть то, что он есть, лишь как момент существующего противоречия, как отрицание отрицания»[130].
Как по своей контрреволюционной откровенности, так и по своей мошеннической бесцеремонности эти господа ставят один рекорд за другим. Теперь нам понятно, почему из числа основоположений марксизма исключено главное в марксизме — учение о диктатуре пролетариата, учение о революции и вообще о классовой борьбе: для того чтобы не обобществлять средства производства и не экспроприировать экспроприаторов в пролетарской классовой борьбе, для того чтобы быть цепным псом капитализма, конечно нет никакой нужды в признании пролетарской революции, для этого необходимо вести борьбу против пролетарской революции и ее теоретического обоснования. Что касается подмены действительной борьбы за коммунизм разговорами об «осуществлении человека», — против этого Маркс высказался с достаточной ясностью в своей критике Фейербаха: «Из всего сказанного видно… до какой степени ошибается Фейербах, когда он при помощи квалификации «общественный человек» объявляет себя коммунистом, превращая это обозначение в предикат Человека «как такового» и считая таким образом возможным это понятие, обозначающее в действительном мире приверженца определенной революционной партии, вновь превратить в голую категорию… В действительности для практического материалиста, т. е. для коммуниста, все дело в том, чтобы революционизировать существующий мир, чтобы практически обратиться против существующего положения вещей и изменить его»[131]. В результате Фейербах вынужден «снова впасть в идеализм как раз там, где коммунистический материалист усматривает необходимость и вместе с тем условие преобразования как промышленности, так и общественного строя»[132]. А на стр. 60, давая определение своих коммунистических воззрений, Маркс говорит, что «его установка носит по существу экономический характер».
То, о чем Маркс неоднократно говорит, что это — отличительная установка его учения, что «в этом все дело» («уничтожение частной собственности», «коммунистическое регулирование производства»), то для контрреволюционных фальсификаторов «бессмысленно». Да и как может быть иначе, если для них коммунизм — не уничтожение существующего строя, не его прямая противоположность, а «принадлежит» к капитализму, является не уничтожением существующих противоречий, а представляет собой «момент» этих противоречий. Как раньше они идеализм назвали «материализмом», так теперь капитализм они называют «коммунизмом».
Социал-фашисты «за» материализм, но только… признающий первичность духа. Они «за» коммунизм, но только… в рамках существующего капиталистического строя.
Маркс говорит об «обусловленности имеющейся налицо предпосылкой», — причем речь идет о наличии действительной силы пролетарских масс[133], борьба которых против существующего строя обусловливает коммунизм, о реальной борьбе за коммунизм в противовес мечтательству о коммунизме как