Мы уже упоминали о коммунистке Одетт Кейн. Приведём ещё одно ее свидетельство: «Что же сделал большевизм? По всей России это как бы разлив ненависти, ненависти правителей, которые хотят мстить своим врагам, а вовсе не исцелять бедствия народа, ненависти подвластных, которые страдают без надежды и без всякой пользы, неизвестно для чего». «Мне стало в России всё равно, – говорит дальше эта коммунистка, – спать на полу, есть один раз в сутки – пальцами, на бумаге, вместо тарелки. Чистое бельё, простыни, наволочки – всё это стало несбыточной мечтой. Если мне удавалось помыться, – я была счастлива, если не удавалось, – я была к этому совершенно равнодушна. Я выносила без жалоб массу вшей, покрывавших моё тело. Как все в России, – я опустилась до первобытного состояния. Жизнь стала беспощадной и зверской. Всякая пристойность утрачена. Люди похожи на животных».
Вот та жизнь, вот тот рай, который большевики обещали русскому народу: «мы свой, мы новый мир построим!» Вот последствия того, что большевики веру, нежность, красоту, чистую любовь заменили атеизмом, грубостью, безобразием, развратом.
Напрасно думать, что всё то, что происходит сейчас в России, касается только ее одной. Напрасно думать, что, отгородившись таможнями, пограничниками, проволокой, можно остановить ту страшную болезнь, микробы которой просачиваются через все рогатки. Большевики и не скрывают, что их задача – это завоевать весь мир, весь мир превратить в такой же свинарник, в котором они живут сами: «не можем ничего наладить, пусть и все живут так, как мы!» Будут слепы те народы, кто не примет заранее сильных мер против этой болезни; им грозит смерть. Близоруки те, кто думают иначе. Нужна общая борьба – и эта борьба начинается. И вот я вас спрашиваю: виновен ли Полунин в том, что он первый здесь, на маньчжурской территории, начал эту борьбу? Виновен ли он в том, что лучше других понимает, что принесут этой стране Фроловы? Я думаю, что ответ ваш будет – нет.
– Я боюсь, что я наскучил суду своим длинным историко-политическим отступлением. Но я не могу не остановиться также и на биографии подсудимого Полунина и убитого Фролова. Это весьма существенно для того, чтобы понять, что, собственно, и почему произошло на Маньчжурском проспекте, что заставило Полунина стрелять именно в Фролова, а не в какого-нибудь другого большевика. Нам снова придётся вернуться в прошлое, лет за семнадцать назад.
В Благовещенск врывается озверелая банда большевиков, которая начинает резать своих политических противников и просто мирных жителей. Один из главарей, отличающийся особенной жестокостью, – Фролов. Его политическому врагу – Полунину – удаётся спастись. Но судьба изменчива. Через полгода Благовещенск занят белыми и японцами. Благодаря случайности Фролов остаётся в городе, в тюрьме, а ряд документов, красочно рисующих его кровавую политическую и уголовную работу, попадает в руки его врага Полунина. В одном из этих документов Фролов сознаётся в том, что убил очень многих граждан Благовещенска. Фролова судят, приговаривают к смертной казни, но ему удаётся бежать. Всё это так необычно, и сам Фролов настолько неординарен и заметен, хотя бы по внешности, что его образ навсегда врезывается в память Полунина.
Мы только что говорили, что судьба изменчива: она изменила и белым. Полунину пришлось бежать. Его отца большевики убили. В это время попавший в отряд знаменитого Тряпицына Фролов наступает на Николаевск. Вскоре город взят партизанами. Мы уже знаем из судебного следствия и из политической литературы, что перенёс этот несчастный город. Волосы шевелятся от ужаса, когда читаешь, что делали там большевики и как они насаждали диктатуру пролетариата. Достаточно сказать, что шесть тысяч человек заплатили своей жизнью только потому, что поверили большевикам, сложили оружие и впустили их в город. Очень скоро несчастные николаевцы поняли, что они сделали, но было уже поздно. Поверили большевикам и их обещаниям японцы, бывшие в Николаевске, – и также заплатили своей жизнью за доверчивость.
Я не буду снова повторять истории николаевских ужасов – она запечатлелась в памяти мира и будет вечным осуждением большевизму. Но я должен повторить историю одной николаевской семьи, что имеет непосредственное отношение к этому процессу.
В городе жил – счастливо и богато – учитель и коммерсант Синцов, глава большой, крепко сколоченной, любящей семьи. Но его счастью пришёл конец, когда в город ворвались большевики.
Тот самый Фролов, который когда-то расправлялся с мирными жителями Благовещенска, теперь, пользуясь своим кровавым опытом, становится правой рукой Тряпицына. Мы все здесь слышали подтверждение этому благодаря документам, представленным суду, и показаниям людей, которые чудом спаслись и пережили николаевскую трагедию.
Итак, именно этот Фролов приходит в квартиру Синцовых и арестовывает единственного сына в этой семье. Что пережил этот мальчик в тюрьме, можно только догадываться, зная рассказы случайно спасшихся из этого ада.
Происходит бой между японскими войсками и партизанами. Вы знаете причины этого боя, знаете его трагический конец. Именно в это время, вместе со всеми японцами – военными и штатскими, женщинами и детьми – погибает и мой отец. Фролов – член военной коллегии. Он один их тех, кто приказал беспощадно уничтожить всех японцев и всех сидевших в то время в тюрьме, на гауптвахте и в милиции заключённых. Поэтому, с абсолютно полным основанием, можно считать, что он – один из убийц мальчика Синцова и моего отца. Никто не посмеет отказать мне в логичности моих выводов.
Дальше будем кратки. Мальчика убили – буквально, не преувеличивая, ибо нужно только удивляться, как, получив столько штыковых ран, он нашёл в себе силы добраться до первого дома, где думал найти спасение. Но дом этот был гибелью бедного мальчика. Партизаны, один из которых, Хромов, потом всё это рассказал, вызвали по телефону свой штаб, и именно Фролов приказал прикончить юного Синцова. О страшной смерти этого мальчика – во второй раз – суд уже читал показание и слушал свидетелей.
Через некоторое время тот же Фролов арестовал и увёл самого Синцова, после чего старик бесследно исчез – конечно, был убит. Заметив, что в этой семье есть юная девушка, Фролов приказал ей явиться в штаб партизан и сделал её своей любовницей. Что пережила эта девочка, только что потерявшая брата, видевшая, как Фролов увёл ее отца, – всем понятно. Мы видели эту женщину, видим её сейчас, только что слушали ее показания, были потрясены ее рассказом. Отнесёмся с уважением к ее страданиям и будем упоминать о ней только тогда, когда это нужно будет по формальным причинам.
Итак, в этой несчастной семье убиты отец и сын. Но мать насчитывает ещё одну жертву – старшую дочь. А старшая дочь считает, что, кроме отца и брата, погибли также мать и две младшие сестры. И во всей этой трагедии злым действующим лицом является всё тот же Фролов. Он виновник смерти отца и сына Синцовых, он один из виновников смерти моего отца. Взятую им в наложницы, если можно так выразиться, старшую дочь он увозит в Благовещенск, потом в Москву.
Удивительно устроена душа человеческая! Этот хладнокровный убийца и садист, сподвижник и правая рука Тряпицына, умеет как-то подойти к женской душе и пятнадцать лет играет роль преданного и нежного мужа. Может быть, это было и не так, но не будем об этом спрашивать его вдову. Во всяком случае, действующие лица этой драмы и свидетели говорят, что у этого человека была привлекательная внешность. Это помогало ему на жизненном пути. Он был очень способен и сумел выдвинуться в СССР.
Между тем жене убитого Синцова и двум младшим дочерям удалось спастись и выбраться в Харбин. Шли годы. С этими остатками когда-то счастливой семьи Синцовых встречается в Харбине Полунин. За это время он много пережил. Он потерял отца, потерял родину, потерял будущее. Конечно, он знает, кто виновник всего этого, и настроен к большевизму соответствующим образом. Рассказы г-жи Синцовой только укрепляют его в этой ненависти. От г-жи Синцовой он слышит о роли Фролова в николаевских событиях и убеждается, что это именно тот Фролов, который зверствовал в Благовещенске и сбежал от заслуженной казни.
Время идёт. Полунин видит, что происходит на родине, он видит, что та болезнь, которая губит его страну, распространяется и на другие государства, он видит тайную и явную работу советских агентов по всему миру и, в частности, в Маньчжурии, он горит желанием бороться, принести какую-то пользу родине, даже пожертвовать собою.
И вот в это время рядом с ним разворачиваются события, которые, понятно, не могут быть отнесены к событиям мирового значения, но трогают самые больные струны его души. Эти события разворачиваются, как спущенная стальная пружина, разворачиваются в один день, благодаря напечатанной в газете маленькой заметке. Утром выясняется, что тот, знаменитый Фролов, о котором Полунин и Синцовы помнят лет пятнадцать, здесь, в Харбине. Дальше в течение дня становится известным, что Фролов – виновник смерти отца и сына Синцовых – и какой смерти!
Трагические рассказы увезённой пятнадцать лет тому назад старшей дочери Синцова, предсмертный, страшный шепот старухи Синцовой, ее смерть, все бесконечные многолетние думы о подвиге во имя родины, о жертве – разве это не сильнейшая психологическая подготовка к тому, что произошло в тот же вечер? Полунин едет в Новый город, на Маньчжурский проспект, и в тиши этой пустынной ночью улицы гремят три выстрела.
– Я прошу суд обратить внимание на то обстоятельство, что убийца не делал ни малейшей попытки бежать. А между тем он мог скрыть следы преступления – и никому не пришло бы в голову, что секретарь газеты, лицо, широко известное в городе, виновен в смерти Фролова. Но Полунин остаётся на месте, он не чувствует себя преступником, он считает, что сделал то, что должен был сделать. Он считает, что выполнил свой долг. Он звонит в полицию, сообщает об убийстве, просит полицию приехать. Он всё рассказывает, ничего не утаивает. Так поступают только люди с чистой совестью. Он уверен, что поступил правильно.