Вчера вечером она не обратила внимания ни на чашки, ни на печенье. Она устала и перенервничала, пытаясь играть роль телохранителя для Вадима Михайловича, и очень расстроилась, что настоящего детектива из нее не вышло. Слишком быстро начальник покинул стоянку, она не успела сориентироваться и в результате «потеряла объект».
Сейчас она волновалась и собиралась в спешке – очень хотелось удостовериться, все ли в порядке с Корышевым. Катя проверила, заряжен ли телефон, схватила ключи и направилась к двери, но потом передумала. Вернулась на кухню и сфотографировала чашки, вазочку с печеньем и еще пару кухонных мелочей, могущих, как ей показалось, представлять интерес для неведомого злоумышленника.
На работу, вняв советам городских властей, она поехала на метро.
Начальства на работе не оказалось. Катя решила заняться систематизацией статистических данных, которые позже нужно будет включить в справку для министра. Лучше подготовить все заранее, чем работать в авральном режиме.
Часа через полтора в дверь заглянула Леся, наморщила лоб и озабоченно спросила:
– Не знаешь, где Корышев?
Просто так спросила, без дурацких намеков.
– Его из секретариата министра разыскивают.
– Не знаю, – покачала головой Катя. – А он сегодня приходил?
– Да откуда же мне знать! – буркнула Леся, а потом замерла и ахнула. – Господи! Неужели…
– Прекрати! – возмутилась Катя. – Не каркай!
Леся закусила губу, постояла и захлопнула дверь.
Катя вернулась к своим таблицам, но вновь сосредоточиться у нее не получилось.
Корышев никогда не опаздывал на работу.
У них вообще не принято опаздывать. Министерство – это вам не частная компания, как у Саши: когда захотел, пришел, когда захотел, ушел.
Катя позвонила начальнику по внутреннему телефону, послушала длинные гудки.
Хотя… если бы вчера с ним что-то случилось, сегодня уже ходили бы слухи.
Начав волноваться, Катя не могла остановиться. Словно подстрекаемая некой злой силой, она достала из сумки телефон и набрала номер Севы. Брат не ответил, и от этого стало еще тревожнее.
Вернуться к работе никак не получалось. Раз за разом Катя безуспешно набирала то Севин номер, то внутренний номер Корышева. Потом перестала и просто сидела, раскачиваясь в кресле.
Вскоре сотовый зазвонил сам. Катя схватила трубку и, наверное, впервые в жизни, не обрадовалась Саше.
– Привет, – сказал ее возлюбленный. – Как дела?
– Нормально, – машинально кивнула Катя.
– Слушай, у нас семейный сбор в субботу. Надо пойти.
– Конечно.
– Я за тобой заеду в пятницу, ладно? Ты только не забудь, – и отключился.
Катя положила сотовый на стол. Позвонила Корышеву по внутреннему телефону и послушала длинные гудки.
Она не любила ходить в гости к Сашиным родственникам. Его родители относились к ней по-доброму, ласково. Старались, чтобы она не скучала, и всячески давали понять, как ей рады. Просто она не была членом семьи, а очень хотела им стать и от этого чувствовала свою ущербность.
Катя опять набрала Корышева и снова услышала длинные гудки.
Будильник звонил напрасно. Вадим спал слишком крепко. Когда он вышел на кухню, Геля уже готовила завтрак.
В который раз Вадим попенял самому себе за невнимательность и холодность, но ему по-прежнему хотелось оказаться где угодно, но только не рядом с Гелей. Было стыдно, но поделать с этим Вадим ничего не мог.
Геле же хотелось драмы. Она отошла от плиты, поставила перед Вадимом тарелку с котлетой и жареной картошкой. Картошка была с румяной корочкой, как он любил. Села напротив и с сочувствием посмотрела на мужа.
– Вадик, я все понимаю, – мягко сказала она. – Ты пережил тяжелый стресс. Ты мужественно с этим справляешься…
В последнем Вадим вовсе не был уверен.
– Но нельзя зацикливаться на своих страхах. Это может плохо кончиться. Ты понимаешь?
Вадим с тоской посмотрел в окно. За окном ночная темень сменялась серыми городскими сумерками.
– Твой страх передается Павлику, и неизвестно, как это на нем отразится в дальнейшем. Ты понимаешь, Вадик?
Вадим отломил вилкой кусок котлеты, положил в рот – вкусно.
– Павлик боится выйти из дома, – тяжело вздохнула Геля.
– Откуда ты знаешь? – поднял на нее глаза Вадим.
– Я вчера его видела, – удивилась Геля. – Это мой ребенок, между прочим. Я собираюсь общаться с ним каждый день.
Вадим отодвинул тарелку и на мгновение закрыл глаза.
– Я просил тебя взять путевку и куда-нибудь уехать, – смотреть на жену ему не хотелось, и он опять посмотрел в окно. – Ты узнала насчет путевки?
– Вадим, по-моему, ты меня не слышишь, – жена не собиралась сдаваться так просто. – Если ты думаешь, что кто-то за тобой охотится, ты должен немедленно все мне рассказать. Вадик! Немедленно.
– Я пытаюсь разобраться. Сейчас мне нечего тебе сказать.
– Будет лучше, если мы станем разбираться вместе, – Геля была терпеливой женой, голоса она не повысила.
– Я тебя очень прошу не ездить пока к Елизавете Игоревне. И никому не говорить, где Паша.
– Почему?
Потому что убить Вадима в городе трудно. Гораздо проще прикончить где-нибудь за городом. Но для этого его нужно выманить. Думать о том, как просто можно его выманить, похитив Пашку, не хотелось.
– Вадик, ты меня слышишь?
– Слышу, – заверил Вадим. – Все, Геля! Тема больше не обсуждается. Несколько дней Паша побудет у бабушки. Потом я решу, как нам поступить.
– Вадик, я предвижу твою реакцию, – быстро сказала жена. – Но тебе нужно обратиться к психологу. В этом нет ничего зазорного! Ты пережил стресс…
Вадим закрыл глаза, но это не помогло.
– Я не хочу сказать, будто ты делаешь что-то неправильно. Ты ведешь себя мужественно…
– Геля, все! – шепотом сказал он. Он не хотел шептать, так вышло.
Она замолчала, побарабанила пальцами по столу.
Вадиму очень хотелось чаю, но сил находиться рядом с Гелей уже не осталось.
– Ты помнишь, что завтра мы идем в ресторан? Завтра юбилей фирмы.
– Забыл. Во сколько начало?
– В пять.
– К пяти не смогу. Часам к семи приеду.
Он уже опаздывал, но поехал не в министерство, а к теще. Припарковался за два квартала: не только из-за возможной слежки, но и из-за забитой парковки у дома. На близлежащих улицах парковка была просто запрещена, и жильцы шестиподъездного дома бились за каждый квадратный метр во дворе.
Слежки за собой Вадим не заметил. Наверное, Геля права – у него необоснованные страхи и нужно обратиться к психологу. А еще лучше сразу к психиатру, чтобы не мелочиться. Он пережил стресс, и ему нужно лечиться.
Не выходя из машины, Вадим набрал номер Елизаветы Игоревны. Теща взяла трубку не сразу, и он успел здорово испугаться.
– Разбудил? – от страха в горле пересохло, он закашлялся.
– Нет, Вадик! У нас все хорошо!
Теща всегда его понимала. Говорила женщина бодро и весело, и он неожиданно обрел твердую уверенность: все будет хорошо, он справится.
На работу Вадим опоздал – пробки оказались серьезными. И едва успел отпереть дверь кабинета, как зазвонил внутренний телефон.
– Да! – рявкнул Вадим.
Он уже давно собирался обзавестись определителем номера, чтобы избавить себя от общения с неведомыми собеседниками, когда секретарши нет на месте.
– Я очень беспокоилась, – тихо сказала Катя Базутина.
Вадим помолчал, чувствуя, как от звука ее голоса отступают все тревоги, и второй раз за утро подумал, что все обязательно образуется.
– Все будет хорошо, – сказал Вадим.
Наверное, надо было сказать иначе, но он знал: Катя поняла его правильно.
Сны ему всегда снились дурацкие. Взять, к примеру, сегодняшний. Приснилось, как вчерашняя девчонка из кафе охотилась за Вадькой Корышевым с пистолетом. А он, Никита Алфёров, пытался до бывшего друга докричаться, но все никак не получалось, голос пропал. Во сне Никита за Вадьку переживал.
Тихо стукнула дверь – родители ушли на работу. Когда-то они хорошо относились к Наде, а потом всячески пытались помочь сыну пережить горе. Помочь в этом нельзя, но они старались.
Похоже, сейчас они переживают за Никиту еще больше. Сорок лет, ни жены, ни детей. Есть, правда, Кармелита – он про нее родителям рассказывал, но мексиканка им заочно не понравилась. «Жена должна быть своя, русская», – уверяла Никиту мама. Иностранка никогда не поймет его по-настоящему и никогда не станет настоящей подругой.
Обои в его бывшей детской выцвели. По-хорошему, во всей квартире давно нужно делать ремонт, но у родителей никак не доходили руки. Или просто не было желания. Вот если бы он женился и хотя бы изредка привозил к ним внуков, тогда другое дело.
Никита поднялся со старенького раскладного дивана, кое-как сложил постельное белье и сунул в ящик.
Он привык жить один. Кармелита нечасто у него ночевала. На самом деле, в гостинице ему было бы удобнее, но родители есть родители.
В кухне на плите стояли две кастрюльки. Никита приподнял крышки, заглянул внутрь – мама старалась готовить его любимые блюда, хотя ему давно уже было все равно, что есть.
Завтракал он медленно. Долго пил кофе, а потом достал телефон и позвонил Вадиму Корышеву.
– Привет, – сказал Никита, удивляясь самому себе. – Расскажи, как тебя пытались… убить.
– А тебе зачем? – зло спросил Вадим.
Никита тоже разозлился бы на его месте.
– Расскажи, – попросил Никита. – Я… видел кое-что.
– Не понял!
– Давай я к тебе подъеду. На работу, – быстро предложил Никита.
– Как хочешь! – очевидно, бывшему другу не хотелось больше общаться, но адрес он все-таки продиктовал.
До метро Никита шел, наклонив голову. Мелкий снег в сочетании с пронизывающим ветром приводили горожан в отчаяние. Почему-то сейчас он еще сильнее чувствовал себя чужим в родном городе. Когда он вышел из подземки и направился к министерству, снег сменился холодным противным дождем.
Войдя в тяжелые дубовые двери, он остановился у турникетов и позвонил Корышеву. Ждать пришлось недолго, Вадим появился через пару минут.