– Как думаешь, меня охрана пропустит на территорию? – спросил Никита.
– Думаю, нет, – засомневался Вадим. – Покарауль пока у машины. Если водитель появится, позвони.
– Вадик, мне лучше быть рядом с тобой, – не согласился Алфёров. – Попробуй выписать пропуск.
– Покарауль у машины, – повторил Вадим. – Я позже перезвоню.
Сунул телефон в карман и пошел по коридору, решив вернуться в конференц-зал другим путем.
Отель этот Вадим хорошо знал. И он ему не нравился. Сплошной новодел и ни капли стиля. Слишком много помпезной роскоши, слишком много фотографий знаменитостей с автографами на стенах. Пару лет назад теща с Пашкой тут отдыхали. Лето выдалось холодное, дождливое. Никаких развлечений для мальчишки, только бассейн и редкие велосипедные прогулки, когда дождь заканчивался. Сунуться в лес, из-за сырости, было совершенно невозможно. Они с Гелей приезжали на выходные, и Вадим не уставал изумляться тому, как мало в огромной гостинице постояльцев. Ресторан почти всегда был пуст. Хотя… при таких-то ценах! Странно, как вообще отель сумел выжить во времена очередного кризиса. Впрочем, и сейчас постояльцев было немного.
Подойдя к дверям зала, Вадим не стал сразу заходить внутрь, а сначала внимательно оглядел участников конференции. Сплошь мужчины в темных костюмах, несколько женщин. Тоже в костюмах, но хотя бы в ярких блузках.
Вряд ли водитель такси прячется среди этих людей. Деловой костюм в качестве маскировки? Маловероятно. А если это не настоящий водитель? Просто некто, воспользовавшийся чужой машиной. Появление белой машины у загородного отеля можно объяснить только тем, что Вадим сильно кому-то мешает. Но кому и чем? Связано ли это с его работой? Или некий человек из прошлого желает Вадиму зла? Но, кроме Никиты, у него нет врагов. Да и насчет Никиты, как выяснилось, Вадим заблуждался.
Нет, таинственный преследователь (а возможно, и убийца) должен прикинуться сотрудником отеля. Людей в униформе обычно никто не замечает, и они могут беспрепятственно проникать в любые помещения. Или еще вариант: никто не обратит внимания на клиента отеля в спортивном костюме. Идет себе человек в тренажерный зал, и ладно.
Версий было много, а вот доказательств никаких. Вадим с тоской еще раз осмотрел зал, убеждая себя в том, что преследователь не рискнет здесь стрелять. Слишком много свидетелей. А вот когда конференция закончится… «Нужно придумать, как потом отсюда выбраться», – решил Вадим и прошел на свое место в президиуме.
Перерыв закончился, сидевший рядом с Вадимом сотрудник государственной корпорации взял слово, из зала тут же посыпались вопросы, и Вадим немного успокоился.
Делать у матери было решительно нечего. Геля пробовала читать, взяв из шкафа первую попавшуюся книгу, но за полчаса не одолела и трех страниц. Понаблюдала, как Павлик листает учебники, но лезть к сыну с расспросами не стала. Тут они с Вадимом были солидарны – ребенок должен делать уроки сам. Только так, без излишней опеки, мальчик сможет вырасти сильным и уверенным в себе.
Мать смотрела неодобрительно, но молчала. Геля начинала нервничать. Нужно было как-то отвлечься, и она решила съездить на работу. Кажется, ее решение вызвало у матери с Павликом заметное облегчение. Понимать это было обидно.
Ехать Геля решила на метро. В подземку она не спускалась так давно, что даже не знала, сколько теперь стоит проезд. Еще ее поразили появившиеся на каждой станции «рамки» металлоискателей и суровые охранники, внимательно наблюдавшие за пассажирами. Причем проверяли всех, включая старушек с сумками-тележками. Одной такой старушке Геля улыбнулась. Старушка казалась здесь своей, а Геля – чужой.
Снова накатила обида. Глядя на старушку, Геля вспомнила, как однажды (давно, еще до знакомства с Вадимом) мать назвала ее жестокой. Сказала, мол, Геля не умеет сопереживать людям. Геля с этим не согласилась. Как же так? Ведь она всегда старалась помогать людям. Когда помощь действительно нужна.
Например, незадолго до этого разговора она почти три часа сидела с маленьким ребенком соседки, которой нужно было попасть к врачу. Геля встретила женщину в подъезде, перекинулась с ней парой слов, а та начала жаловаться: она больна, нужно сходить в поликлинику, но не с кем оставить ребенка, который тоже болеет. Малыша соседки Геля и раньше жалела, поскольку мать мало им занималась. Даже книжек почти не читала. А саму женщину она немного осуждала. Незачем рожать детей, если не имеешь возможности их нормально вырастить. Так думала Геля. Но когда она поделилась своими мыслями с матерью, Елизавета Игоревна разозлилась и назвала Гелю жестокой и неспособной к сопереживанию. Геля сильно обиделась, потому что сказанное сочла неправдой.
Сильнее ее обидел только бывший жених, но о женихе Геля совсем не вспоминала.
Подошел полупустой вагон. Геля вошла, прислонилась к закрытым дверям.
Напротив две женщины, примерно ее ровесницы, что-то показывали друг другу в телефонах и весело смеялись. «Наверное, фотографии детей рассматривают», – подумала Геля.
Сама она редко показывала кому-то фотографии Павлика. Да и подруг у нее, в общем-то, не было. Так, перезванивались иногда с однокурсницами, но и только. Геле вполне хватало сына и мужа.
О Славе она старалась не думать.
От непонятной обиды опять захотелось плакать. Вдвойне обидно было осознавать, что обижаться она может только на саму себя.
Почти против воли Геля опять погрузилась в воспоминания. Как вчера вели себя Слава и его жена! Он на жену почти не смотрел, но присутствие ее ощущал кожей. Женщина сидела чуть сзади, а Слава рефлекторно поворачивался в ее сторону.
Вадим так никогда не делал. Но и Геля никогда не вела себя так, как Славина жена.
Нужно закончить все это немедленно. Она забудет про Славу, справится со своими чувствами и опять станет отличной женой и матерью.
Решение казалось простым и правильным. Геле сразу стало легче.
Она всю жизнь старалась поступать правильно. Так, чтобы можно было собой гордиться. Так и дальше будет.
Геля удивилась тому, как быстро добралась до работы. Офисные коридоры были пусты, видимо, сотрудники отходили от вчерашнего. И, конечно же, обсуждали Гелю и ее мужа. Особенно женщины. Ну и пусть, они с Вадимом прекрасная пара, им можно только завидовать.
Секретарши на рабочем месте снова не оказалось. Геля покачала головой, отперла кабинет, повесила в шкаф пальто и включила компьютер.
Хотела заняться таблицей, которую прислал Слава, но необходимость изучать скучные цифры нагоняла тоску, и она решила сначала посмотреть электронную почту. Хотя ей редко писали. В основном приходили только рекламные рассылки из интернет-магазинов.
Геля посмотрела на фотографию на экране компьютера. Удачный снимок – густая зеленая листва, капли дождя на листьях и легкие солнечные блики.
Она хорошо помнила тот летний день. Долго шли дожди, а потом наконец выглянуло солнышко. Прятаться в съемной квартире не хотелось, и она вытащила Славу в парк. Они долго гуляли по мощенным брусчаткой дорожкам, и он целовал ее на спрятанной в кустах лавочке. Геле было одновременно весело и радостно, и жутко оттого, что кто-то из знакомых может их увидеть, и смешно от своего страха.
Сейчас вспоминать тот день было противно и страшно. Равно как и все другие дни, из-за которых Вадим имеет право выгнать ее из своей жизни.
«Ты похожа на ангела», – сказал ей Вадим когда-то.
Она и привыкла быть для него и для всех остальных ангелом. Да и самой себе казалась ангелом. За исключением тех мгновений со Славой, когда считала себя ведьмой.
Вадим не сможет больше ее уважать. Она дрянь и врунья.
Геля потянулась к телефону, чтобы позвонить Ротневу, но отдернула руку и просто сидела, глядя в погасший экран компьютера.
Конференция закончилась. Участников пригласили в банкетный зал, но Вадим не пошел.
Вышел из зала заседаний, стараясь держаться в середине толпы, юркнул в боковой коридор. Оглядываясь, дошел до поворота, заметил лестницу, поднялся на следующий этаж, потом еще на один. Навстречу попалась горничная, катившая тележку с постельными принадлежностями. Он опять отступил на лестницу. Горничная прошла мимо, он быстро пошел по пустому коридору.
Где-то здесь должен быть выход на огромную застекленную террасу. Вообще-то террас было две – одна над центральным входом, а со второй открывался отличный вид на начинавшийся сразу за территорией отеля лес. Это Вадим запомнил еще с прошлого раза. Тогда они с Пашкой с первой террасы рассматривали подъезжающие к отелю машины, а со второй отдыхающих, прогуливавшихся по вымощенным плиткой дорожкам, макушки вековых сосен и крыши расположенного за лесом коттеджного поселка. Вадим никогда не замечал, чтобы сын так долго и с таким интересом смотрел в окна их городской квартиры.
Выходя на первый балкон, они частенько заставали там пожилую пару. Старики читали книжки, изредка переговаривались и с улыбкой смотрели на Пашу.
Вадим осторожно выглянул из-за угла, потом подошел к стеклянным раздвижным дверям, аккуратно отодвинул жалюзи, посмотрел на стоявшие полукругом кресла и столики. На террасе никого не было. Он вышел, глянул вниз. Два автобуса ждали участников конференции. Водители стояли рядом, курили и смеялись.
Вадим вспомнил, как им с Пашкой нравились огромные цветники перед центральным входом. Буйство красок и запахов, множество редких экзотических растений. За клумбами денно и нощно ухаживали два специальных садовника – медлительные азиаты, смешно переговаривающиеся на своем щебечущем языке. Иногда появлялась их начальница, вечно недовольная ворчащая женщина средних лет. Вадим считал женщину отъявленной злюкой, пока однажды не увидел, как она перевязывала бинтом палец одному из садовников, а тот морщился, но смотрел на начальницу весело и ласково.
Мимо автобусов прошла женщина с ребенком. Женщина подошла к стоявшей рядом машине, через минуту уехала.
Проходили еще какие-то люди, входили в отель, уезжали.