Врангель тщательно промокнул лицо. Тщательнее, чем требовалось: не пот прошиб — мысли смешались. Нежданно-негаданно слышал главное: Царицын. Наконец-то! Ещё один поход — всего-то неполных четыре сотни вёрст по Сальским степям — и протянет руку Колчаку. И армия его окажется в центре общего антибольшевистского фронта. Тем более обидно, что не будет она носить имя «Добровольческая»...
— Одиннадцатая армия, Антон Иванович, действительно разгромлена. Так, может быть, разрешите уже сейчас начать переброску хотя бы двух дивизий в район Торговой?
— Нет. В этом случае вы неизбежно ослабите нажим. И дадите противнику возможность зацепиться за Терек и Сунжу. А нам важно поскорее занять нефтепромыслы Грозного... — Деникин сделал заметную паузу. — Есть обстоятельство, которое заставляет нас торопиться к Каспию... Позвольте не говорить откуда, но нам достоверно известно: английское командование в Баку готовит экспедицию для занятия Петровска. Цель — установить полный контроль над Каспийским морем. Случись такое — мы надолго потеряем бакинскую нефть. А одной грозненской нам не хватит дойти до Москвы...
Пожелав Врангелю скорейшего выздоровления, Деникин с Романовским покинули его вагон.
Блёклый рассвет притушил электрические фонари.
После жарко натопленного вагон-салона командующего армией Деникин всем телом ощутил холод. Но шинель только накинул на плечи: поезд Ставки — на соседнем, главном, пути. Оба паровоза уже под парами...
По узкой платформе, едва припорошённой за ночь влажным снежком, шёл неторопливо и вразвалку. Сапоги оставляли чёткие грязные следы.
Недоумение сменилось мрачным раздумьем: брови сдвинулись и вертикальные морщины на переносице прорезались глубже, достав до края серой папахи. Не дороговато ли приходится платить за назначение Врангеля командующим армией? Вполне заслуженное назначение. Но корпусные командиры, хотя и подчинились, позволили себе поворчать недовольно. Причина одна: не первопоходник.
Дальше всех пошёл, как на лобовой таран неприятельской позиции, импульсивный Казанович: пригрозил отставкой. Бог даст, примирится... Иван Павлович, спасибо, предупредил, что станут будировать. Но сам против назначения барона не возразил... А кого другого? Никто же, кроме него, не сумеет удержать в руках необузданных начальников кубанской конницы. Эх, нет Маркова...
Как нельзя кстати почувствовал Деникин ободряющее прикосновение друга: рука Романовского, затянутая в лайковую перчатку, мягко взяла под локоть...
...Ещё засветло дежурный передал Врангелю телеграмму: приказ главкома ВСЮР о назначении его командующим Кавказской Добровольческой армией. В неё включались все войска, действующие на 250-вёрстном фронте от Дивного до Нальчика. Армия Боровского получила название Крымско-Азовской Добровольческой.
12 (25) января. Минеральные Воды
Устилая на десятки вёрст все тракты, шоссе и просёлки трупами людей и лошадей, сломанными повозками и брошенным имуществом, части бывшей Минераловодской группы 11-й армии неудержимой волной катились на восток. Большинство — вдоль железной дороги на Моздок, к Каспийскому морю. Некоторые свернули от Прохладной южнее — на Владикавказскую ветку.
По сводкам разведки, отступающий противник совершенно разложился, потерял управление и обратился в толпы. Порой, однако, упорство висящих на загривке казаков и смертельная усталость помогали большевистским командирам какие-то толпы останавливать, возвращать им облик войсковых частей и заставлять принимать бой, отчаянный и обречённый.
В преследование на Владикавказ — Грозный Врангель кинул 3-й армейский корпус Ляхова. 1-й конный корпус Покровского — на Моздок — Гудермес — Кизляр.
— ...На Гудермес — Кизляр отходит самая многочисленная группа: до двадцати тысяч. В её составе — восемь или девять бронепоездов, которые прикрывают огромные обозы. Поэтому на вашем направлении, генерал, красные ещё способны на сопротивление. Близкая гибель придаёт им мужества... Ваша задача: используя преимущества конницы, обходными манёврами и ударами во фланг отрезать этой группе пути отступления к Кизляру и окружить в районе Моздока. Вот здесь... — Костлявый палец Врангеля глухо постучал по расстеленной на столе десятивёрстке. — Никто и ничто не должно уйти через Кизляр по прикаспийскому тракту в Астрахань, — палец метнулся к северу, — на соединение с основными силами их Двенадцатой армии. Равно как и через Гудермес в Петровск. Вопросы есть?
— Никак нет. Задачу понял. Но окружать, ваше превосходительство, смысла не вижу: справа от полотна течёт Терек, а переправ, кроме деревянного моста у Моздока, никаких. Так что только и нужно, что прижать к реке. Кто не сдастся — пойдёт раков кормить.
Ни ровный, чуть глуховатый голос Покровского, ни открытый взгляд, ни безупречный манеры не давали Врангелю ни малейших оснований заподозрить нового подчинённого в затаённой враждебности. С первой минуты встречи держит себя независимо и спокойно, тон уверенный. И никакого намёка на фальшивое угодничество перед старшим начальником. Значит, незаурядного ума и отменной выдержки мерзавец.
— Выбор тактических приёмов — за вами. Но пленных постарайтесь взять как можно больше. Они крайне необходимы для пополнения армии. Вдобавок кто-то должен расчистить пути и вокзалы, похоронить тысячи умерших от тифа.
— Ясное дело. Да только сперва имеет смысл тщательно отфильтровать большевиков. Их там тучи собрались — со всего Северного Кавказа.
— Разумеется. И ещё, генерал... — Врангель закашлялся, сплюнул в скомканный платок. — Всё трофейное имущество должно немедленно браться на строгий учёт и передаваться в армейское интендантство. В целости и сохранности.
— Слушаю, ваше превосходительство. Только...
Бледно-голубые, будто выцветшие, глаза Покровского невозмутимо выдержали пронизывающий взгляд Врангеля, устремлённый на него сверху вниз, но поперёк выпуклого лба, чуть прикрытого тёмно-каштановым, сильно поредевшим чубчиком, пролегли хмурые морщины. Он едва заметно переминался с ноги на ногу — лишь полы черкески пошевеливались.
— Что?
— ...Только разрешите сперва создать нужный запас в корпусном интендантстве. На Кубани мобилизованные и добровольцы поступают раздетыми и разутыми. Даже без лошадей. А ведь терские казаки беднее кубанских. Пленные — так и те лучше обмундированы и обуты.
Нет, заключил Врангель, спокойствие Покровского — напускное. И даётся ему не без труда. И смутился, и голос завибрировал при намёке на грабежи его казаков. Нервничает, по всему, изрядно... Ну, а чего же ты хочешь, Петруша? Ведь он предупреждён о твоём к нему отношении. Недоброжелательном, мягко говоря... Или это простое нетерпение? Неужто так торопится догнать свой корпус? Директиву ночную уже получил, с театром военных действий ознакомился и в карту начальника, как иные, носом не утыкается. Скорее всего, успел поработать со своими операторами или расспросить кого-то из штабных, кто хорошо знает Терскую область. Откажется или нет, ежели предложить ему остаться пообедать?
— Разрешаю. Прошу садиться.
— Благодарю. — Покровский аккуратно и легко присел к приставному столику, твёрдой рукой придержанная шашка чуть слышно ткнулась концом ножен в ковёр. — А чтобы трофеи не расхищали, так я, ваше превосходительство, держусь того мнения, что нужно поскорее наладить денежный вопрос. Суммы на снабжение отпускаются недостаточные. И жалованье уже третий месяц не платится. Так что семьи офицеров бедствуют.
— Третий?
— Так точно. Вот и приходится жить добычей, отнимаемой у большевиков.
— Я приму меры.
Ещё с четверть часа ушло на согласование назначений в штаб 1-го конного корпуса. Протянутую на прощание руку Покровский пожал с тем же достоинством и дверь за собой прикрыл бесшумно...
Не удержавшись, Врангель чуть отодвинул бордовую плюшевую занавеску: Покровский быстро удалялся к своему поезду. Широкая спина, обтянутая чёрной черкеской, ярко выделялась на фоне свежего снега... Определённо незаурядная личность. Хотя и мерзавец! С такой превосходительностью вышагивает, будто уже взял и Моздок, и Кизляр... Паровоз под парами... А вагонов-то — больше, чем у командующего армией...
Покровского обернуться не потянуло. Его короткие и кривые ноги, перешагивая через рельсы разъездных путей, энергично раскидывали полы черкески. Руки, а с ними и шашка болтались широко и свободно. Пара дюжих кубанцев в лохматых бурках не отставала от обожаемого комкора...
Прервавшись на короткое время для обеда, Врангель поспешил за рабочий стол: дел по горло. Бронхит, слава Богу, отступил. Лишь лёгкий кашель ещё упорствует... Да и глупо теперь болеть: весь тыл армии обратился в сплошной тифозный барак, а ведь скоро уже, через неделю-другую, разворачивать дивизии на север. И перебрасывать их придётся через станции, города и сёла, переполненные тифозными — «товарищами» и заразившимися от них местными жителями. Эдак заболевшими части потеряют изрядное число бойцов ещё до начала операции против Царицына...
...Сыпной тиф выкашивал отступающую 11-ю армию куда с большей свирепостью, чем вырубали казаки. Холода, скученность, измождение и плохая организация медицинской помощи привели к невиданной эпидемии. Вывозить больных из-за паники и отсутствия транспорта красные не успевали. В результате в городах Кавминвод остались тысячи тифозных. Забили до отказа все городские и терские войсковые больницы, госпитали и частные курортные клиники, вокзалы и расположенные поблизости жилые дома и хозяйственные постройки. Брошенные за отсутствием паровозов и угля сотни теплушек, санитарных и товарных вагонов с больными и ранеными закупорили станции. Врачи и сёстры заразились сами или разбежались, ухода не было, и всех их, лежащих в жару и бреду, ждала неминуемая смерть. Умершие по несколько дней валялись среди живых. Не холод и ветер, так зловоние задушило бы всю округу. Кто мог, выбирался в одном белье на свет Божий и бродил, шатаясь, — выпрашивал у жителей поесть или хотя бы воды. Обессилев и потеряв сознание, падали и валялись на улицах, умирая в муках.