Стужа с трудом поднялась на ноги, схватившись за живот.
— Я не дам этому случиться! — в отчаянии закричала она.
Демон задрожал, слабея, но его голос прозвучал твердо:
— Тебе ничего не изменить. Неужели ты не чувствуешь? Он уже растет внутри тебя.
Стужа посмотрела на Гела, она больше не боялась. Страх уступил место ненависти.
— Я не дам этому случиться! — поклялась она. — Даже если мне придется убить его!
— Ты не сделаешь этого. — Спокойная уверенность Гела бесила ее. — Два года мое семя будет развиваться в тебе. Когда время подойдет, ты будешь чувствовать только любовь к тому, что является частью тебя.
— Никогда! — Она подняла с земли большой камень. Занесла его над головой, намереваясь со всей силы швырнуть в демона.
Гел выставил один палец. Камень остановился и неподвижно повис, в воздухе.
— Я был самым могущественным ангелом в аду, — хвастливо сказал он.
Камень превратился в белую пыль, посыпавшуюся на землю. Стужа отпрянула, прикрывая рукой глаза. Голос Гела гремел у нее в голове:
— Такие, как ты, не могут причинить мне вреда.
Вдали послышался странный трубный звук. Гел настороженно оглянулся. Стужа напрягла слух, она не была уверена, что ее догадки верны.
— Ты слабеешь, — заметила она, пытаясь завладеть его вниманием. Это видно по твоим глазам, по тому, как ты себя держишь, как ловишь воздух ртом.
Неземной звук раздался снова. На этот раз ближе. Демон подозрительно посмотрел через плечо. Стужа попыталась скрыть появившуюся надежду, нахмурив брови. Теперь у нее не осталось сомнений: ей не послышалось. Может, она, наконец, будет отмщена!
— Ты всегда вызывал у меня отвращение, мерзкое чудовище. — Она вложила в эти слова всю свою ярость. — Ты по-прежнему раб! И еще послужишь мне у Врат Черепа, или никогда не освободишься от Онократоса. Злобная гримаса исказила ее черты. — Ты считаешь, что можешь править людьми? Но вместо этого служишь им!
Топот копыт был теперь отчетливо слышен, он почти заглушал ее слова. Гел повернулся и широко раскрытыми глазами посмотрел вниз. К грохоту копыт прибавился треск кустарника.
— Что это? — воскликнул Гел.
Стужа откинула назад волосы и истерически засмеялась.
— Неужели ты уже не видишь в темноте? — спросила она с издевкой. — Как это по-человечески! С каждым ударом сердца, с каждым вздохом ты становишься слабее. Так может, теперь ты не такой неуязвимый, каким был прежде, демон? Ты уже достаточно слаб, чтобы умереть? — Она бросилась к нему.
Удар его кулака отбросил девушку на землю. Перед глазами завертелись звезды, воздух со свистом вырвался из ее легких. Она попыталась подняться, но тело не повиновалось. Гел возвышался над ней, в ярости сжимая кулаки.
— Ты забываешься, женщина! — Он схватил ее за волосы и поднял на ноги, не обращая внимания на крики. — Ты не смеешь говорить так…
Он не закончил. Вновь трубный звук огласил воздух. Она рухнула на землю, когда Гел разжал руку. Стужа лежала и ждала, пока пройдет головокружение.
Демон повернулся и увидел перед собой Ашура, несшегося к нему с горящими глазами. Гел отскочил в сторону, и как раз вовремя, иначе был бы пронзен эбеновым рогом, нацеленным ему в сердце. Трава и комья грязи полетели из-под копыт, когда единорог внезапно остановился, озираясь по сторонам.
Стужа перевернулась на бок, каждое движение причиняло острую боль. Половина лица, куда пришелся удар, онемела.
— Убей его! — приказала она зверю, на ее губах пузырилась кровавая пена. — Убей его!
Гел повернулся, чтобы отразить нападение единорога, но его лицо выдавало страх. Внезапно он выпрямился. Человеческая оболочка растворилась. Темные крылья на мгновение закрыли небо. Злобно сверкнули красные глаза. Ворон ответил на крик Ашура отвратительным карканьем. Затем взмыл в небо и исчез из виду.
Стужа попыталась подняться на ноги, выкрикивая проклятья вслед демону, но все поплыло у нее перед глазами. Боль, унижение и гнев захлестнули все прочие чувства.
Теплый мокрый язык Ашура привел ее в чувство. Она медленно подняла веки. Звезды холодно мерцали на ночном небе, дразня ее своим безмятежным спокойствием.
Через некоторое время девушка попыталась сесть и почувствовала приступ тошноты. Мокрая трава холодила ее обнаженное тело. Это приносило некоторое облегчение. Каждая косточка, каждый мускул ее тела кричал на своем молчаливом языке. Стужа вновь опустилась на землю, она была в сознании, но не могла и не хотела двигаться, надеясь, что неподвижность и ночная прохлада утихомирят боль.
Ашур принялся тревожно описывать круги, словно прося хозяйку подняться. Но тут над западным горизонтом вспыхнула еще одна падающая звезда. Сквозь затуманенное сознание до Стужи начало доходить значение этого знамения.
— Я знаю тебя, — пробормотала девушка с растущей уверенностью. — Я знаю, кто ты. Ты ждешь меня? — Она почти надеялась, что услышит ответ, но ответа не последовало. С усилием она перевернулась на бок, затем поднялась на колени. Ашур перестал кружить и подошел к Стуже. Протянув руку, она ухватилась за его густую длинную гриву и встала на ноги. Несколько мучительных минут она стояла, повиснув на шее единорога, и пыталась побороть слабость, найти в себе силы взобраться на него. Стужа прикусила губу, ожидая, пока пройдет дрожь. Затем она вновь посмотрела на запад, где только что упала звезда.
— Я иду, — пообещала она.
Ашур понес хозяйку вниз к подножию холма. Единорог шел куда хотел. Она даже не пыталась направлять его. Стужа не знала, где искать лагерь и своих друзей, она вообще не представляла, где сейчас находится. Единорог как всегда сам нашел ее, почувствовав, что нужен ей. Пусть отыщет и обратный путь. Девушка ехала то погружаясь в беспамятство, то вновь выныривая из него. Она не чувствовала ударов ветвей, хлеставших ее обнаженное тело.
Внезапно сердце Стужи сжалось. Хорошо, что Ашур не убил Гела по ее приказу. Демон был все еще нужен им у Врат Черепа. Ее не удивило бы, если бы демон уже был в лагере. Онократосу стоило только произнести его имя, и демон был обязан явиться согласно их договору. Она горько усмехнулась. Гел не был свободен. Он служил людям, которых так презирал.
Когда Стужа приехала в лагерь, утренний свет уже пробивался сквозь листву. Онократос первым увидел ее и позвал остальных. Кимон и Трас Суртиан бросились ей навстречу. Тревога на их лицах свидетельствовала о том, что они хватились ее уже давно и опасались худшего.
Кимон протянул руки, чтобы помочь ей спешиться. Она колебалась, в ее душе здравый смысл боролся со стыдом и отвращением к себе, которые она почувствовала в присутствии юноши. Стужа посмотрела в его синие глаза, и прочла в них тревогу и смущение. Она вздохнула. В конце концов, над ней надругался не человек.
Кимон взял ее на руки и бережно поставил на землю. Затем снял свой плащ и набросил ей на плечи — утро было холодным. Кто-то разжег костер. Они усадили ее к огню.
— Что с твоим лицом! — не смог сдержаться Кимон. — Боги, что произошло?
Стужа дотронулась до правой щеки и поморщилась. Должно быть, щека посинела от удара Гела. На теле наверняка были и другие синяки. Девушка осмотрела ссадины. Как может она объяснить их появление?
Стужа решила ничего не говорить. Она поднялась и пошла к своему одеялу. Ее пожитки лежали там, где она их оставила. Она наклонилась и подняла меч, вытащила его из ножен, прижала к груди, поцеловала рукоять и закрыла глаза, отрешившись от всего.
Трас Суртиан тронул ее за плечо, протягивая бутыль с водой. Стужа с благодарностью взяла ее. Вода была свежей и вкусной. Напившись, девушка подняла бутыль и плеснула себе на лицо.
Онократос задал следующий вопрос.
Стужа передала бутыль Трасу.
— Позови его, волшебник, — ответила она. — Он обязан служить тебе. И должен появиться.
— Я пытался, — резко ответил он. — Но Гел ослушался. Что-то случилось.
Новость встревожила девушку. Гел был существенной частью ее сделки с Орхосом. Согласится ли владыка червей на другие условия, если демон не вернется? Она тряхнула головой. Не было смысла волноваться об этом прежде, чем они доберутся до Врат Черепа. В крайнем случае, кому-нибудь придется сразиться дважды, она была к этому готова.
— Пора трогаться в путь, — сказала она. Ее слова прозвучали так резко, что все встревожились. Заметив это, она смягчила тон: — Гел присоединится к нам, когда сможет. — Но про себя добавила: «Если сможет».
Онократос нахмурил брови и упрямо скрестил руки:
— С ним что-то случилось. Думаю, тебе известно, что именно.
— Он… — начала Стужа. Но обидные слова так и не слетели с ее губ. Она передумала. Он не был виноват, по крайней мере не во всем. Она тщательно выбирала слова. — Он потерял много сил этой ночью. — И затем с надеждой добавила: — Ему нужно некоторое время, чтобы оправиться.
— Что же все-таки произошло ночью? — продолжал допытываться Трас Суртиан. — Где твоя одежда?
Стужа вновь отошла от них.
— Мы больше не будем говорить на эту тему, — наконец сказала она. — Запрягайте повозку и седлайте лошадей.
Трас Суртиан и Онократос сдались. Когда все разошлись, Кимон приблизился к девушке так, чтобы остальные не слышали их разговора, и дотронулся до ее плеч.
— Я ни о чем не стану спрашивать, — прошептал он. — Ни о том, почему ты без одежды, ни о твоих синяках и ссадинах, ни о том, куда ты исчезла ночью. — Он замолчал. И так как она ничего не ответила, он продолжил: — Ты сама расскажешь мне, когда придет время, если захочешь. Или не расскажешь. Но я обошел здесь все и кое о чем догадываюсь, Самидар. — Его пальцы помассировали ей плечи и шею. — Я рад, что ты цела.
Он повернулся, чтобы идти.
— Кимон, подожди! — окликнула она его. Стужа надела пояс, на котором висели ножны и кошелек. Она развязала тесемку и достала талисман, подаренный Уной.
Она взвесила камень на ладони, посмотрев на него с горькой иронией. Его грани засверкали на солнце. Он один мог остановить Гела этой ночью. «Теперь уже слишком поздно», — сказала она себе. Демон презирал Кимона и угрожал ему. Стужа вложила камень в руку юноши.