– Ты шатаешься, – пояснил он. Забавное замечание, учитывая, что юный ключник выглядел едва ли краше болтающегося на свечном канделябре трупа. Чонса похлопала Джо по руке и переложила её на свой пояс.
– Сейчас буду падать, – предупредила она и долго свистяще выдохнула душу в Извне. Отошла всего на шаг, проморгалась, увидела и вернулась в обмякшее тело. Показала дрожащей рукой в сторону. – Она там.
Коридоры вели в подвал, ветвились и превращались в изящную круговую лестницу для слуг. При взгляде на неё Чонсу затошнило, но, хвала всему, подниматься ей и не требовалось. Здесь было темно, гораздо теплее, вкусно пахло гниющими фруктами. Чонса шла, касаясь пальцами шершавых стен.
Девушку они нашли на кухне. Она лежала на полу, укрытая мешковиной вместо одеяла, и спала. Умаялась, бедняжка, подумала Чонса, и пустила вперед ключников. Джо пронзил спящую клинком, даже не задумавшись. Дебби не вздрогнула.
Раздался звон, стук, коротенькое «ой». Брок вскинулся. Из-за открытой дверцы шкафчика выглянул курносый нос. Маленькая девочка с измазанными чем-то красным губами смотрела на вошедших, держа в руке булку хлеба. Её лицо в крови, подумала Чонса, наверняка она тоже спятила. Невозможно не сойти с ума, если так близко находишься к источнику чёрного безумия.
Из руки девочки выпала банка и рассыпалась по плитке липкими брызгами и стеклом.
Это вишневое варенье, поняла Чонса по запаху.
В этом ужасном месте, полном смерти и разложения, маленькая девочка кушала хлеб, макая его в варенье.
Испугавшись резкого звука, ребенок перевел взгляд с осколков на ключников, с них на пронзенную мечом Дебби… и заплакал в голос, растирая сопли и слезы по грязному личику.
– Ну тише, тише, – когда они пришли в себя, попросила Чонса, осторожно, как к зверьку, ступая к девочке. Та заголосила лишь сильнее, но не от страха, почувствовала малефика, а будто бы от облегчения. Когда девушка сняла её со стола, малышка прижалась к груди малефики. Она так сильно вцепилась в Шестипалую, что крохотные ногти оставили на коже розовые царапины.
– Она мертва, – раздался изумленный голос Брока. Джо, выдернув меч из тела одержимой, нервно глянул на девочку. Мешковина прятала лужу крови. Когда старик сдернул покрывало, все заметили кухонный нож в её животе.
– Боже, – шепнул Джо и осенил труп знамением. Чонса сильнее прижала к себе девочку и спрятала её лицо на своем плече. Сквозь рыдания она что-то бормотала, неразличимое и глухое, но, когда малефика разобрала детский лепет, по её спине прошла волна ужаса.
– Она сказала, что сладкое нельзя. Но я не хотела эту вонючую кашу! Я хотела варенья! Хочу варенья! Ненавижу вишневое!
Чонса подняла голову и встретила взгляд Брока. Старик был ошарашен. Он опустил руку с мечом, а Джо, напротив, поднял, направив клинок в сторону малефики с ревущим ребенком в объятиях.
– Ты это сделала? – сказал старый ключник нарочито сладким голоском. – А, малышка? Скажи, мы не будем ругаться.
Девочка облизнула губы и свела полупрозрачные бровки у переносицы. Она посмотрела на Дебби, которую Джо снова укрыл мешковиной, и кивнула.
Чонса взяла её за подбородок и вгляделась в чистейшие синие глаза. К её ужасу, маленькая убийца не была безумной. В её радужках, похожих на шарики из лабрадорита, отразился блеск от улыбки, когда она спросила малефику:
– Сестренка, достанешь мне варенье? Я не дотягиваюсь, оно вон там, вверху. Яблочное!
Произошедшее в деревне Райли, что в Лимском наводье, принесло множество смертей, среди которых восемь жителей Райли и пятьдесят девять жителей замка Лима. Переданы в лепрозорий трое умалишенных, включая ландграфа Петера Лима и двух мещан. Сорок два человека в замке, где случилось чёрное безумие ренегата Дебби, остались живы. Весь скот был перебит.
Также была найдена девочка, что направлялась с сопровождающими в замок и была взята в плен ренегатом.
На теле ренегата во время вскрытия была обнаружена мутация в виде удлинения последнего позвонка, что напоминал формой и размером хвост.
Во время задания малефика Чонса проявила себя рассудительно.
Согласно правилам, тело ренегата было сожжено. Кости отправлены с самым быстрым гонцом Райли.
Просим направить в замок Лима миссионеров с реликвариями, дабы очистить это проклятое место от скверны.
Глава 2Волчишка
До нас дошло множество интерпретаций легендарного сражения, случившегося тысячу лет назад. Именно тогда наш род был защищен от обжорства богопротивного пророка Зла и воссияли звезды.
Несколько раз Марвид откусывал Малакию конечности, проглатывая мясо, и становился больше и безумнее. Но руки святого снова отрастали, ведь за ним была сила истинного бога. И вот однажды, бездумно глотая конечности своего брата, Марвид подавился костью, и именно тогда он и был сражен. Узнав, как победить его, Малакий пожертвовав всеми своими костьми, запер его и обездвижил, и с тех пор мы не знаем лица Зверя.
Есть легенда, согласно которой Марвид успел оставить потомство, из него и ведут свой род малефики. Считается, что колдуны рождаются только от взятых силой, ведь ни одна благочестивая женщина не захотела бы по своей воле возлежать с подобным ему.
Первая ссора случилась в Аэрне. По старой привычке они остановились в доме близ монастыря, что в паре миль от лепрозория. Гостевая хижина пустовала большую часть времени, обычно тут ночевали приходящие лекари и церковники, но сегодня путникам повезло – уединение было необходимо, и они получили его.
Дом давно не топился и в нем было ужасно холодно, но малефика плевать хотела на неудобства. Спать. Надо поспать. Путь измучил Чонсу – когда заканчивался снег, начинался дождь. У неё болела голова, по-женски ныл живот, а от качки в седле тошнило. Компанию им составили умалишенные из Лимы и Гектор, ставший тенью потерявшего рассудок господина. Найденная же девчонка вызвала у Брока достаточно подозрений, чтобы не сдать её в руки первых встреченных миссионеров или же в лепрозорий, а оставить подле себя до самого малефикорума.
– Это бред, – выразила Чонса свое мнение, хоть никто его и не спрашивал. Ситуация в Лиме была страшной, этого хватило, чтобы маленькое дитя согрешило, обезумев от голода больше, чем от воздействия ренегата, но Брок не слушал доводы малефики. Девушка подумала отчего-то, что он слишком часто обжигался и теперь перестраховывается. Чонса подчинилась ему, как всегда это делала: долго вглядывалась в синие-синие глаза, трогала виски и лоб, искала следы колдовства или той родственной силы, что составляла её существо. Ничего не нашла. Не в первый раз она осматривала детей на предмет наличия малефеция, но синеглазая крошка была чиста от этого порока.
В гостевом доме близ Аэрна Чонса уснула еще до того, как скинула влажную одежду, и проспала не больше получаса. Её разбудил крик. Она подорвалась с места, не понимая, где находится и, путаясь в спущенных штанах, выскочила на лестницу из своей крошечной бедной комнатки. Кричал Джолант – длинный тёмный силуэт на фоне пляшущего в очаге огня – и прятал за своей спиной сжавшуюся в комочек девочку.
– Ты спятил?!
– Джо, – Брок говорил мягко, но лицо у него было мрачным и злым. – не глупи, малец.
– Ты спятил, – повторил Джо, делая полшажка назад, – боги, Брок! Девочка и так пережила слишком многое!
– Слишком многое? Она убила чертову девку за то, что та не дала ей варенье! Или это исчадие ада, или Ищейка ошиблась. Нам надо проверить. Это наша обязанность!
– Брок, девочка была в шоке. За всю дорогу она ни слова не сказала, ни ложки не съела, а ты хочешь её обследовать?! Ты совсем больной?
Чонса почувствовала щелчок. Он напоминал треск дерева под её слишком сильно сжавшимися руками, свист выпущенного из арбалета болта, но больше всего – когда у закипающего чайника паром откидывает крышку.
Брок разозлился. Он подался вперед удивительно резво и схватил Джоланта за грудки, как щенка за загривок.
– Это ты не в себе, если перечишь мне, ты, мелкий ублюдок!
Джо гордо вскинул подбородок и свел челюсти. Чонса решила, что если не спуститься сейчас, в эту неловкую и тягучую паузу, то быть беде. Брок закипал редко, но серьезно, а кровь Колючки всегда была слишком горячей.
Перескакивая ступеньки, малефика думала, что если что и погубит этот мир, то не безумие подобных ей, а мужская гордость.
– И что здесь происходит?
Брок опустил руки так резво, словно Чонса застала его за чем-то более неприличным. Девушка слабо улыбнулась малышке за спиной Джо, но та никак не отреагировала. Лима действительно травмировала её. Чонса не чувствовала острый, напоминающий ушного клеща, запах слабоумия, скорее это было похоже на отупение. Шок. Девочка не говорила, не назвала свое имя, и даже моргала, кажется, только осознав, что это нужно делать, иначе щиплет глаза.
По какой-то загадочной причине Джо едва ли не сдувал с ребенка пылинки. В дороге девочка ехала у него на руках, закутанная в его шерстяной плащ, пока ключник шмыгал породистым красным носом. Оборачиваясь на них, Чонса чувствовала удары сердца в своей груди, гулкие и сильные.
«Совсем крошка, – думала она. – Сидит, как кукла в его руках». Чонсе они показались похожими, со светлыми волосами и манерой держать голову.
– Ничего не происходит, – буркнул старик, возвращаясь в кресло. Он вытянул ногу и стал разминать ноющее колено. Джо наябедничал:
– Он хочет сдать девочку в малефикорум. Но до этого раздеть и повтыкать в неё иглы.
Чонса глянула на старика. Из всех ключников он был, кажется, самым подозрительным и самым суровым. Не оттого ли он дожил до своих лет?
– Или так, или тюрьма.
– Боже, Брок! – Кажется, именно этот вопль разбудил Чонсу. – Она ведь всего лишь ребенок!