Габсбурги согласились. Они мечтали о Силезии с центром в Бреслау (нынешние юго-запад Польши и Вроцлав), но взяли и Галицию. Мария-Терезия терпеть не могла слова “раздел” — ей казалось, что передвижение границ из-за него выглядит как разбой, — и подыскала в истории оправдание для аннексии новых земель. В XIII–XIV веках венгерские короли претендовали на Галицко-Волынское княжество, поэтому новую территорию назвали “королевством Галиции и Лодомерии” (от Владимира-Волынского). Эту воображаемую преемственность Вена воспринимала вполне серьезно. В 1774 году там припомнили, что галицкие князья имели права на Буковину, и аннексировали северо-запад Молдавского княжества. Закарпатье под властью этой династии оказалось еще в 1699 году. Таким образом, Габсбурги объединили под своим скипетром три части современной Украины, что в будущем имело важнейшие последствия для нее и для Восточной Европы вообще.
По первому разделу Российская империя украинских земель не получила, только белорусские и латвийские. Совсем по-иному дело пошло в 1793 году, когда события в Варшаве спровоцировали второй раздел. В мае 1791 года на сейме приняли конституцию, которая давала Речи Посполитой шанс на возрождение. Под влиянием идей Просвещения и Французской революции авторы документа стремились к централизации, разумной и дееспособной власти, распространению грамотности. Наметился и прогресс веротерпимости. Агрессивные соседи обратили внимание прежде всего на восстановление управляемости страной за счет укрепления королевской власти и отмены печально известного liberum veto — права любого депутата ветировать постановление сейма по собственной воле.
Несмотря на тяжелый удар 1772 года (или же благодаря ему), Речь Посполитая, казалось, могла вырваться из болота аристократических междоусобиц и вернуть себе статус великой восточноевропейской державы. Чтобы не допустить этого, Пруссия и Россия аннексировали еще больше ее территорий, причем вторая изображала защитницу старинных польских прав и свобод, включая liberum veto. Рубеж по Днепру, в центре Украины, исчез — установился новый, по Збручу (притоку Днестра). Империи Романовых и Габсбургов стали соседями, ведь занятое россиянами Подолье граничило с Галицией. Екатерина II, как и покойная уже Мария-Терезия, не могла обойтись без благовидного предлога для аннексии. После событий 1793 года власти отчеканили медаль с картой новых границ и надписью “отторженная возвратихъ” — намек на то, что Правобережье когда-то принадлежало Киевской Руси.
Вскоре Российская империя продвинулась еще дальше на запад. Дело было не в том, что карты домена Рюриковичей изучили внимательнее, — причиной стало польское возмущение вторым разделом, в центре которого оказался Тадеуш Костюшко, уроженец Белоруссии, современник Барской конфедерации и участник Войны за независимость США. В Америке Костюшко строил укрепления Вест-Пойнта и получил от Континентального конгресса звание бригадного генерала. После войны он вернулся в Речь Посполитую и служил в армии генерал-майором. В 1794 году в Кракове он принял командование всеми вооруженными силами и начал восстание. Армии России, Пруссии и Австрии вторглись на польскую территорию, чтобы разгромить инсургентов, а заодно аннигилировали и саму Речь Посполитую.
Три просвещенных монарха расчленили оставшийся после второго раздела огрызок. Австрия хотела заполучить Волынь (“Лодомерию”), но уступила России и удовлетворилась Краковом и Люблином. Чтобы придать аннексии пристойный вид, на этнически чисто польские земли распространили имя Галиции. Пруссия увеличила свои владения к югу от Балтики, овладев Варшавой. Самый большой кусок достался России: Курляндия (часть Латвии), Литва, Западная Белоруссия и Волынь (с такими городами, как Ровно и Луцк).
Кое-кто усматривает в разделах Речи Посполитой воссоединение украинских земель — такого взгляда придерживались, например, советские историки. На самом же деле объединение произошло одновременно с новым разделом. Если до 90-х годов XVIII века на украинских землях было два главных господина, Речь Посполитая и Россия, теперь их полностью поделили Россия и Австрия. Империя Романовых стала мажоритарным акционером, поскольку владела большей частью Украины. К концу столетия доля этнических украинцев в их владениях выросла с 13 до 22 %, а этнических русских — упала с 70 до 50 %. На приобретенных в ходе разделов территориях более 10 % населения было евреями, около 5 % — римокатоликами (поляки либо ополяченные русины). Этническая картина пестротой никак не уступала той, какой империя любовалась в Новороссии. Но вот верность монарху его новых подданных — поляков, евреев и даже украинцев (малороссиян, как тогда говорили) никто не гарантировал. Не эти народы пришли туда, чтобы жить под царским покровительством, — пришельцами были царские солдаты и чиновники. Государство к новым подданным отнеслось с подозрением. Уже в 1791 году ввели черту оседлости, позволив евреям жить только в бывших воеводствах Речи Посполитой и позднее добавив к ним завоеванное Северное Причерноморье. В пределах черты оседлости оказалась почти вся Украина.
Важнейшей фигурой в тех переговорах, что вылились в кардинальное передвижение границ по Украине в конце XVIII века, был не кто иной, как Александр Безбородко, казак и светлейший князь. В Петербурге он оставался патриотом своей родины, Малороссии, называя ее отчизной. Он помог напечатать казацкую летопись и сам составил историю Гетманщины от смерти Даниила Апостола в 1734-м до начала русско-турецкой войны в 1768 году. Хроника изобиловала описаниями сражений казаков против турок, татар и поляков. Он явно гордился своей казацкой отчизной. Впрочем, едва ли можно проследить влияние “малороссийских” корней на Безбородко-дипломата, который отстаивал аннексию Крыма, вел переговоры с послами султана в Яссах о судьбе Причерноморья, а затем с австрийцами и пруссаками — о судьбе польского государства. К тому времени, когда с его помощью Крымское ханство и Речь Посполитая пропали с карты Европы, родины Безбородко там уже тоже не было. XVIII век стал эпохой не только Просвещения и рационализма. В первую очередь он оказался эпохой империй.
Глава 14. Книги Бытия
Государственный гимн Украины открывают слова “Еще не умерла Украина” — не самый жизнерадостный зачин. Но среди гимнов таких скорбных песен много. Польский гимн начинается похоже: “Еще не сгинула Польша”. Польский текст сочинили в 1797 году, украинский — в 1862-м, и в том, кто на кого повлиял, сомнений нет. Но откуда этот пессимизм? В обоих случаях представление о смерти страны было вызвано событиями конца XVIII века — разделами Польши и поглощением Гетманщины Россией.
Как и многие другие гимны, польский изначально служил маршем — предназначенным для польских легионов, что дрались в 1797 году в Италии под командованием Наполеона Бонапарта. Песня получила название “мазурки Домбровского”, по имени командира легионеров Яна-Хенрика Домбровского. Из легионеров добрая половина, включая их вождя, принимала участие в восстании Костюшко, так что стихи должны были поддерживать их морально в то время, когда три имперских хищника добивали Речь Посполитую. Вторая строка уточняет, что Польша не сгинет, “пока мы живы”. Под основой нации автор понимал не государство, а тех, кто себя к ней относил, — таким образом, гимн давал надежду не только полякам, но и другим безгосударственным нациям. Новые поколения патриотов Польши и Украины не смирились с катастрофами предыдущего века, не сочли их приговором своим странам. Политические деятели как польских, так и украинских кругов утверждали новое понимание нации как демократической общности граждан-патриотов, а не просто жителей какого-либо государства.
В начале XIX века император Наполеон и его солдаты принесли идеи Французской революции и народного суверенитета почти во все европейские страны на своих штыках и в своих песнях. В 1807 году мечта польских легионов почти осуществилась — разгромив Пруссию, Наполеон создал Варшавское герцогство на территории, аннексированной Пруссией во время разделов. Поляки предвкушали реставрацию своей державы. В 1812 году поляки, жившие под властью Александра I, восстали — вторжение французов казалось им освобождением. Адам Мицкевич, великий поэт того времени, отразил воодушевление шляхты при входе Великой армии на белорусские земли в поэме “Пан Тадеуш”. Ее до сих пор проходят в польских школах (но не белорусских). Один из польских героев Мицкевича ликует: “Коль семя славы расплодится, у нас республика родится”[24].
В 1815 году при поступлении в Виленский университет юный творец указал свое имя так: Адам-Наполеон Мицкевич. К этому времени надежды поляков на “рождение нашей республики” рухнули. Наполеон и Домбровский отступили из Российской империи с ничтожным войском. В 1814 году российская армия заняла Париж, Наполеона сослали на Эльбу. Но это поражение не вернуло Польшу в прежнее состояние. Венский конгресс в 1815 году поместил на карту Европы Польское королевство, восстановив таким образом герцогство Варшавское (включая и отнятые в 1809 году у Австрии польские земли). Поскольку монархом стал российский император, в России это государство стало известно под именем Царства Польского. Александр I пожаловал новым подданным автономию и привилегии, о которых другие жители империи могли только мечтать.
Ушел в прошлое просвещенный абсолютизм Екатерины II — унификация империи, стремление к единообразию в законодательстве и практиках управления. Вернулись особые статусы для отдельных земель. Полякам завидовали те, кто уже потерял свои свободы, — элиты бывшей Гетманщины в том числе. Но если современный польский национализм окреп под крылом Наполеона, его украинский аналог делал первые шаги под знаменем защиты отечества от нашествия французов. В журналах Российской империи даже стали выходить патриотические поэмы не по-русски, а по-украински. Одна из первых, в 1807 году, называлась “Ага! Чи вже ты нахопывся, катюжий сыну Бонапарт?”. Так или иначе, французский император пробуждал местный патриотизм и национальное чувство. Поляки, немцы и русские давали этим чувствам выход на родных языках, и кое-кто из украинцев решил последовать их примеру. На Украине, как и в остальной Европе, язык, народное творче