[25].
Особенно Шевченко расстраивал Николай Гоголь, уроженец бывшей Гетманщины и основоположник современной русской прозы, пусть даже и корифей украинской темы. “Они ссылаются на Гоголя, что он пишет не по-своему, а по-московскому, или на Вальтера Скотта, что и тот не по-своему писал”, — сетовал поэт. Его такие параллели не убеждали. “Почему В. С. Караджич, Шафарик и иные не постриглись в немцы (им бы удобнее было), а остались славянами, подлинными сынами матерей своих, и славу добрую стяжали? — приводил он в пример отцов сербского и словацкого культурного возрождения. — Горе нам! Но, братия, не предавайтесь унынию, а молитесь Богу и работайте разумно, во имя матери нашей Украины бесталанной”.
Авторство программного документа Кирилло-Мефодиевского общества, “Книги бытия украинского народа”, принадлежит Костомарову. Вдохновила его среди прочего “Книга польского народа и польского пилигримства” Мицкевича, где тот представил историю своей отчизны как хронику мытарств “Христа народов”. Польский поэт утверждал, что его нация воскреснет и спасет все порабощенные нации. Костомаров же отвел эту роль Украине — ее казацкое происхождение гарантировало демократичность и эгалитарность. Украинцы не знали ни царей, как русские, ни магнатов, как поляки. Члены Кирилло-Мефодиевского общества гордились былой славой украинского казачества, желали отмены крепостного права и выступали за преобразование Восточной Европы в федерацию славянских республик-сестер, в том числе Украины.
В это братство вступило немного людей, а раскрыли его через год с небольшим. “Заговорщиков” арестовали — Костомарова за несколько дней до свадьбы, а Шевченко по прибытии в Киев гостем на эту же свадьбу. Бюрократы разглядели в их деятельности признаки новой и потенциально опасной тенденции. В документах следствия несколько раз идет речь о “восстановлении независимости Малороссии”, сам же Николай I охарактеризовал общество так: “Явная работа той же общей пропаганды из Парижа; долго этой работе на Украине мы не верили…” (имея в виду польскую эмиграцию). Но другим казалось, что общество объединило верных подданных царя, защитников Руси от польского влияния, которые просто переборщили с малороссийским патриотизмом и не заслужили строгой кары. В итоге власти наказали кирилло-мефодиевцев сравнительно мягко, чтобы не привлекать к ним лишнего внимания и не толкнуть их собратьев-украинофилов (к середине XIX века в правительственных кругах утвердился именно такой термин) в объятья польских националистов.
Следствие полагало программой общества объединение славян под скипетром российского царя. Подлинные цели арестованные ухитрились скрыть от имперских сановников (либо те сами не желали их видеть). Костомарова заключили на год в крепость, другим дали от шести месяцев до трех лет или отправили на службу в удаленные великорусские губернии. Николай Павлович суровее всех покарал Шевченко — службой рядовым солдатом на десять лет, “с запрещением писать и рисовать”. Его возмутили выпады поэта и художника лично против него и царицы. Но не осталось незамеченным и то, как Тарас Григорьевич проклинал в стихах империю за тяжкую долю его земляков, его отчизны — Украины, а не России. Его поэзия подрывала два столпа уваровской триады: самодержавие и народность. Да и православие он исповедовал совсем не то, не имперское.
Творчество и деятельность Костомарова, Шевченко и других кирилло-мефодиевцев положили начало тому, что в наше время называют украинским национальным проектом. Они впервые сплавили из находок историков, языковедов, фольклористов, трудов писателей фундамент политической программы, которая приведет к образованию спаянной национальным самосознанием общности. В XX веке идеи “Книги бытия украинского народа”, чьи семена в образованном слое взошли благодаря страстной поэзии Шевченко, коренным образом преобразуют Украину и всю Восточную Европу. Нагляднейшим свидетельством этой перемены служит памятник Тарасу Шевченко перед главным корпусом Киевского национального университета им. Т. Г. Шевченко. Он стоит там, где до революции возвышалась статуя Николая I, основателя Киевского императорского университета св. Владимира и гонителя украинского поэта.
Глава 15. Прозрачная граница
В 1848 году, через год после разгрома Общества св. Кирилла и Мефодия в Российской империи, украинцы империи Австрийской создали во Львове первую политическую организацию под названием “Головна руська рада”, то есть Главный рус(ин)ский совет. Галицких украинцев по-славянски называли русинами, а в германоязычной державе Габсбургов — рутенами. Рада оказалась организацией совсем иного рода, чем общество в Киеве. То действовало в тайне, насчитывало всего несколько членов и было ликвидировано царской властью. Здесь же все началось с благословения австрийского губернатора Галиции при поддержке и широком участии публики.
Каковы бы ни были различия между двумя организациями, время их создания почти совпало, и это указывает на важнейшую черту становления украинской культуры, национальной идентичности и политической жизни. Процесс шел двумя параллельными путями — если на одном воздвигали барьеры, на другом развитие могло идти с той же скоростью, если не большей. Разделенные российско-австрийской границей, деятели национального возрождения были связаны тысячами нитей, которые пересекали не только политические, но и конфессиональные рубежи между православными и грекокатоликами. Активисты обходили препятствия, которые то и дело воздвигала то одна, то другая империя, используя самые разные каналы и создавая общую для “Великой Украины” и Галичины мечту о будущем.
Понять друг друга адептам национального возрождения из империй Габсбургов и Романовых — разделенным границами, но объединенным образом мыслей — было нетрудно еще и потому, что два правительства проводили совершенно разную линию в отношении украинского меньшинства. Как никто другой, это несходство ощутили на себе униаты — грекокатолическую митрополию обе империи получили в наследство от Речи Посполитой. В отличие от России, Австрия их не преследовала и не принуждала к “воссоединению” с доминантной церковью — в этом случае с римо-католичеством, религией немецкой и польской знати. Габсбурги относились к ним тепло, на что указывает их новое название — грекокатолики, католики византийского обряда. Открыли и семинарию для грекокатолического духовенства, сперва в Вене, затем во Львове. В начале позапрошлого века церковь стала независима от предстоятеля, чья резиденция находилась в Российской империи, — львовские епископы сами получили митрополию. Светская элита к тому времени ополячилась и перешла в римокатоличество, поэтому церковь для крестьянина-русина осталась единственным маяком в жизни. Она же затем служила почвой для роста национальной интеллигенции.
По какой причине Габсбурги избрали эту стратегию? Как ни странно, по той же, что Романовы. У двух империй была одна головная боль — Польша, но разные способы борьбы с ней. Российское правительство поглотило в 1839 году униатскую церковь и сдерживало украинское возрождение, чтобы уберечь “русский народ” (имперскую нацию) от “польской пропаганды”. Австрийское же поощряло рутенов, чтоб их движение служило противовесом полякам в Галиции. В Вене не стремились онемечить этих славян и не боялись того, что у них утвердится собственное национальное самосознание, — напротив, радовались тому, что эти миллионы не пополнят уже вполне сформированную польскую нацию.
Впервые ставку на такую политику сделали в год “Весны народов” — 1848-й. Либеральный национализм громко заявил свои права по всей Европе, от Палермо до Парижа и до Вены. Европейский концерт, плод договоров 1815 года, поставили под сомнение — не только границы государств, но и политические режимы. В марте 1848 года вдохновленные свержением Луи-Филиппа венгры, решив сбросить австрийское иго, взялись за оружие. За ними восстали поляки в Кракове, а затем и во Львове — с требованиями автономии и гражданских свобод. Врагами последних оказались не только Габсбурги, но и добрая половина населения Галиции. Украинцев в этом коронном крае насчитывалось около 50 %, поляков — около 40 %, евреев — 7 %. Поляки преобладали в Малой Польше (с Краковом включительно), которую империя окрестила Западной Галицией. В Галичине как таковой большинство составляли украинцы. Евреи жили повсюду — чаще в городах и местечках. В восточной половине края уровень их урбанизации был равен 60 %.
Край отличался слабым на фоне остальной империи развитием, аграрным укладом экономики. После первого раздела Речи Посполитой император Иосиф II отобрал у галицийской шляхты рычаги управления и поручил бюрократам — прежде всего онемеченным чехам из Богемии — построить там новую административную систему. Он пекся и о повышении уровня образования и культуры, о защите прав крепостных от землевладельцев. Уделив внимание полякам и русинам, на евреев Иосиф махнул сперва рукой и позволил им сохранить традиционное устройство — взамен им пришлось платить “налог на веротерпимость”. Но в 1789 году император издал эдикт о толерантности для евреев Галиции. Важнейший шаг на пути эмансипации евреев предусматривал и роспуск их общественных институтов, запрет на идиш и древнееврейский в официальных документах, учреждение школ с преподаванием по-немецки и призыв евреев на военную службу. Когда в марте 1848 года во Львове началась революция, немало евреев примкнуло к польским повстанцам. Однако Австрия при поддержке российской армии справилась и с венграми, и с поляками. Надежды шляхты на восстановление Речи Посполитой рухнули, а с ними и надежды евреев на равенство.
Из жителей Галичины революция 1848 года облагодетельствовала больше всего украинцев — самых лояльных, вероятно, подданных императора, тех, кто бунтовать как раз и не желал. Они не пристали к полякам, ведь в воззваниях повстанцев не было ни слова о крестьянине-русине и его нуждах. В апреле 1848 года лидеры украинской общины — исключительно из грекокатоличе