Открыли памятник в 1888 году. К тому времени Юзефович уже пересмотрел свое отношение к украинофилам. В 1875 году он послал в Петербург записку “О так называемом украинофильском движении” с обвинением в государственной измене — они якобы замышляли оторвать Малороссию от России. Валуевский циркуляр, по мнению Юзефовича, не дал должного эффекта, а только послужил упрочению связи между украинофилами местными и галицкими, причем в деятельности последних он видел “измышление австрийско-польской интриги”. Правительству надлежало принять более суровые меры. Местные власти, включая киевского генерал-губернатора, считали, что Михаил Владимирович увлекся, зато центральные, которые боялись именно подрыва единства империи Австрией и Польшей, вполне ему поверили. Эмский указ не только запрещал издание и ввоз печатной продукции на украинском, но и предусматривал субсидию галицкой русофильской газете.
Кем были те люди, от которых Юзефович желал уберечь владения Романовых? Его удар был направлен прежде всего против Павла Чубинского, автора слов гимна “Еще не умерла Украина”, и Михайла Драгоманова, историка, доцента Киевского университета. Оба входили в Киевскую громаду (общину), где украинские интеллигенты занимались культурной работой, почти вне политики. Никто из них не выступал за отделение Украины от Российской империи, не отличался полонофилией. При этом они критиковали стариков за неспособность устранить запрет, наложенный в 1863 году Валуевым. Для понимания предыстории Эмского указа немаловажно, что они отняли у Юзефовича бразды правления Киевским отделом Императорского географического общества — средоточием научной жизни в городе. Никто не мог предвидеть, каков будет ответный ход пожилого сановника.
Конфликт поколений между малороссами и украинцами (в политическом смысле) стал после Эмского указа вполне идеологическим. Более других он сказался на Драгоманове, которого уволили из университета. Он уехал из Киева, поселился в Женеве и создал там тексты, благодаря которым считается сегодня крупнейшим украинским политическим мыслителем позапрошлого столетия. В эмиграции Михайло Петрович радикализовался и перешел на социалистические позиции. В 1880-е годы он доказывал, что украинцы — отдельный от русских народ, и предлагал европейскую федерацию, куда вошла бы и Украина (эхо идей Костомарова, изложенных в “Книге бытия”). Однако федерация, которой грезил изгнанник, не должна была включать одних лишь славян. Благодаря трудам Драгоманова украинское движение оправилось от удара, нанесенного ему в 1847 году, и вновь поставило перед собой политические цели, осознав, что нельзя быть только культуртрегерами.
Драгоманов же стал первым политическим мыслителем, чьи идеи глубоко отразились на австрийской части Украины. Юзефович часто возводил на украинофилов напраслину, но вот утверждения о тесных контактах с галичанами, что лишь окрепли после Валуевского циркуляра, были правдой. Публиковать свои труды на родном языке в империи Романовых эти люди не могли, поэтому Галичина стала для них отдушиной. Козни Юзефовича и Эмский указ сделали ее только ценнее. Когда в Российской империи уже и художественную прозу по-украински стало не издать, самые известные авторы — Иван Нечуй-Левицкий, Михайло Старицкий — обратились к единокровным братьям по ту сторону Збруча. Запрет 1876 года не прервал развитие украинской литературы, но создал ненормальное положение, когда ее лучшие произведения создавали в Российской империи, а читали главным образом в Австрийской. Контакт между автором и читателем был затруднен. По иронии судьбы, это помогло развитию общего для всех украинцев литературного языка, сглаживанию культурных различий жителей обеих империй.
К тому времени, когда уроженцы востока и центра Украины открыли для себя свободную от цензуры Галичину и ее читателей, сами читатели раскололись на две враждующие группы: русофилов (москвофилов) и украинофилов (народóвцев). Раскол обострила в 1867 году конституционная реформа империи Габсбургов. Проиграв войну с Италией и Пруссией, двумя молодыми национальными государствами, те решили уберечь державу от распада за счет уступок самым непокорным националистам — венграм. Компромисс привел к созданию Австро-Венгрии, двуединой монархии. Королевство Венгрия получило широкую автономию и отдельный парламент. С австрийской частью ее связывали особа монарха, армия, внешняя политика. Но Габсбурги развязали руки не только венграм, но и хорватам и полякам. В чужом пиру похмелье досталось среди прочих украинцам — к их ужасу, Вена фактически отдала власть над Галицией польской шляхте.
Лидеры украинского движения сочли это предательством, ведь Габсбурги наплевали на их лояльность и одарили мятежные народы. Компромисс 1867 года похоронил ведущую роль грекокатолического клира и старорусинство. Резко возросло влияние русофильства, чьи проповедники, включая отца Ивана Наумóвича, доказывали, что империя отплатила русинам черной неблагодарностью и для отпора полонизации надо переменить отношение к Вене. Наумович критиковал идею построения отдельной русинской нации. Сами по себе коренные жители Галичины не могли сдержать политическую и культурную агрессию Польши. Москвофилы доказывали, что русины — это малороссы, часть общерусской нации, и что ее литературный язык они способны выучить за какой-то час, ведь язык Пушкина “возник в Южной Руси и только усовершенствован великоруссами” (по словам Головацкого). На деле это было куда труднее. Плохо владея русским, авторы этого направления писали и говорили “язычием” — хаотичной смесью церковнославянских, украинских и русских слов.
В конце 60-х годов XIX века русофилы взяли верх в большинстве украинских организаций Галичины и Буковины. В Закарпатье какое бы то ни было культурное развитие стало невозможно вследствие агрессивной мадьяризации. Петербург оказывал русофилам денежную помощь, что не могло не насторожить Вену. В 1882 году власти арестовали Наумовича за измену, а именно составление петиции жителей одного села о переводе их прихода из грекокатоличества в православие. Вместе с ним под суд отдали еще ряд лидеров русофильского движения Галичины и Закарпатья. Наумович со товарищи провел несколько месяцев в тюрьме. Позднее он эмигрировал в Россию, и многие последовали его примеру.
Процессом 1882 года гонения на русофилов не ограничились. Если в империи Романовых наказывали тех, кто ставил под сомнение принадлежность украинцев к единой общерусской нации, Габсбурги преследовали ровно за обратное. Репрессии против москвофилов отодвинули их на периферию политической сцены Галичины и дали зеленый свет другой группе активистов. Украинофилы (народовцы) вели свою историю от Маркиана Шашкевича, члена “Руськой Троицы”, не изменившего ее идеалам. Украинофильское движение встало на ноги в 1868 году с основанием общества “Просвіта” (“Просвещение”). Австро-венгерский компромисс убедил народовцев, как и русофилов, что надежды на Вену не оправдались, старорусинская модель нации утратила смысл. Но выход из положения они предлагали совсем иной. Народовцы тоже утверждали, что русины Австрийской империи были частью большой нации, что жила по ту сторону границы, — но не русской, а украинской. Они не находили общего языка с духовенством, традиционным оплотом старорусинов, и рьяно защищали интересы простого народа — отсюда и название.
Галицкие авторы-народовцы не могли не найти общего языка с украинофилами Российской империи. В 1873 году Елизавета Милорадович, родственница гетмана Скоропадского, помогла открыть во Львове Научное общество имени Шевченко. Назвали его в честь поэта, чтобы подчеркнуть общеукраинские задачи этой организации, связи с украинской частью Российской империи. Киевские украинофилы помогли галицким коллегам создать украиноязычную прессу, которую читали и на восток от Збруча. Взаимодействие, интеллектуальная подпитка из “Надднепрянщины” стали ключевым фактором в постепенном вытеснении народовцами русофилов. В середине 1880-х годов они завладели украинскими организациями Буковины. Российская и австрийская ветви украинского движения нуждались в друг друге, получая, каждая по-своему, немалую выгоду от кооперации. Галицкие украинцы радикализовали киевских украинофилов, дав толчок к формированию образа украинской нации вне русского имперского проекта.
Украина вошла в последнее десятилетие XIX века разделенной австро-российской границей, как и на сто лет раньше, после краха Речи Посполитой, — однако и спаянной, благодаря невиданным до той поры явлениям. Это уже не было единство веры, ведь различие православных и униатов сохранилось, а “воссоединение” последних в России с православием в 1839 году превратило этот рубеж и в религиозный. Единство давала новая идея — национальная. Представление о русинах как отдельном грекокатолическом этносе под властью Габсбургов получило импульс в ходе “Весны народов”, но австро-венгерский компромисс 1867 года прозвучал для него похоронным звоном. Тогда же национальное движение на Галичине перестало цепляться за веру. И русофилы, и украинофилы протягивали руку православным братьям в империи Романовых. Оба направления видели в местных русинах и в малороссах по ту сторону Збруча часть одной нации. Спор был только об одном: общерусская либо общеукраинская нация?
В Российской империи украинским активистам не давал покоя тот же вопрос, выбор из тех же двух проектов. Ответ на него предстояло дать новому поколению, вышедшему на политическую сцену России и Австро-Венгрии в конце позапрошлого столетия. Наставала эпоха ускоренного промышленного развития, урбанизации, распространения грамотности и массовых политических движений.
Глава 16. Набирая ход
В 1870 году Джон Хьюз, бизнесмен-валлиец, покинул британский берег во главе флота из восьми кораблей, груженных оборудованием для литья чугуна. Среди пассажиров насчитывалось около сотни опытных шахтеров и металлургов (большинство тоже из Уэльса). Пунктом их назначения были степи в Северном Приазовье, а целью — сооружение завода с полным циклом металлургического производства. Хьюз впоследствии писал: “Когда я начал свое предприятие, то вознамерился обучить российских рабочих, полагаясь на то, что с места они легко не снимутся”. Строительство заняло не один год. С помощью русских и украинских чернорабочих Хьюз (Юз) и его люди возвели не только доменные печи и прокатные станы, но и городок вокруг них. Так возникла Юзовка, нынешний Донецк, еще три года назад — город-миллионник и центр Донбасса.