На Волыни командование Юго-Западного фронта в первые дни войны нанесло противнику массивный контрудар в районе Луцка, Бродов и Ровно. В бой отправили несколько тысяч танков. Германские войска, имея в несколько раз меньше техники, вышли, однако, победителями за счет несравнимо лучшей координации. После этого Красная армия терпела поражение за поражением. За первые три недели она отошла на 300–600 километров на восток. СССР потерял не только бывшие польские и румынские земли, но и почти все Правобережье, свыше 2,5 тысяч танков и около 2 тысяч самолетов. Убитых, раненых и пленных солдат трудно было сосчитать. В августе свыше 100 тысяч человек попало в окружение под Уманью. Через месяц жуткой катастрофой обернулась оборона Киева. Невзирая на рекомендации высшего командования, включая Георгия Жукова — начальника Генштаба до конца июля 1941 года, Сталин отказывался уводить войска из украинской столицы. Слишком уж велико было ее символическое значение. В итоге Советский Союз поплатился едва ли не худшим за всю войну разгромом.
Юго-Западный фронт, которым командовал уроженец Черниговской губернии Михаил Кирпонос, не устоял под ударом механизированных соединений вермахта. 19 сентября немцы вошли в Киев. На следующий день генерал Кирпонос погиб в бою на Левобережье, у Лохвицы. Противник окружил и взял в плен свыше 660 тысяч красноармейцев. В октябре та же участь постигла стотысячную армию у Мелитополя и Бердянска. Еще столько же пленных немцы захватили на Керченском полуострове в ноябре. К концу 1941 года Советский Союз лишился почти всей Украины. Общее количество пленных солдат и офицеров достигло трех с половиной миллионов. При отходе Красная армия придерживалась тактики выжженной земли. Из областей, которые невозможно было удержать, эвакуировали заводы, людей, скот и запасы продовольствия. Всего на восток вывезли около 550 предприятий и свыше трех миллионов квалифицированных рабочих.
Немало граждан УССР приветствовали летом 1941 года немецкие войска в надежде, что вместе с советской властью уйдут в прошлое и годы террора. Это происходило не только в западных областях, включенных в состав УССР год или полтора назад, но и в центральных и восточных. Украинцы не забывали о злодеяниях большевиков. Кое-кто верил, что “национал-социализм” принесет блага настоящего социализма, другие просто рассчитывали на повышение уровня жизни. Когда на зарплату едва можно было купить пару обуви, легко было предаться мечтам о том, как “европейцы” из Германии освободят Украину от московского гнета и облегчат ей жизнь. Многие тепло вспоминали довоенную Австро-Венгрию и даже оккупационный режим 1918 года. На фоне ужасов сталинизма армия Вильгельма II вела себя вполне прилично. Потому и в начале новой войны многие думали, что немцы восстановят украинское государство, как при гетмане Скоропадском. С чем бы ни связывали свои ожидания наивные обитатели Украины, реальность нового режима оказалась крайне сурова — убийственно сурова.
Изначально судьбу Украины под властью Третьего рейха должен был определять министр оккупированных восточных земель Альфред Розенберг — остзейский немец, который учился среди прочего в Москве. Он задумал ослабить Россию и поддержать тех, кто хотел отделения от нее: украинцев, белорусов, прибалтов, грузин. Его план предусматривал создание ряда зависимых от Германии государств: Украины, Белоруссии, Балтийской федерации (сходную роль он отводил и Финляндии). Советники Розенберга даже выступали за расширение территории Украины вплоть до Волги. Но куда больше влияния в Берлине имели Генрих Гиммлер, руководитель нацистских спецслужб (а позднее и министр внутренних дел), и Герман Геринг, президент рейхстага и министр авиации. Им, как и прочим приверженцам расовой теории, не терпелось воплотить ее на деле, а главное — выжать из недавно завоеванных стран все богатства до последнего. Модель Восточной Европы по Брестскому миру 1918 года, с формально независимой и подконтрольной немцам Украиной, летом 1941 года уступила место расчленению и безжалостной эксплуатации, идеологический фундамент которых заложил сам Гитлер в “Майн кампф”.
Украинские земли, оккупированные Германией, поделили на три части. Галичину включили в так называемое Генерал-губернаторство, расположенное на территории захваченных в 1939 году Малопольши (не так давно — Западной Галиции) и Варшавы с округой. Более половины территории УССР, от Волыни на северо-западе до Приазовья на юго-востоке, а также южные районы БССР с Брестом, Пинском и Мозырем выделили в рейхскомиссариат Украина. Северо-восточные и восточные районы Украины, от Чернигова до Луганска и Сталино (нынешнего Донецка), оставались под управлением военной, а не гражданской администрации, поскольку линия фронта проходила слишком близко. Разделение Галичины и Волыни и объединение последней с центром Украины показывало, что для немцев сохраняла значение австро-российская граница, проведенная в конце XVIII века. Впрочем, подлинное разочарование тех, кто едва успел отойти от большевистского гнета, было еще впереди. Им предстояло узнать, что гитлеровская Германия имела мало общего с Германией Гогенцоллернов.
Первыми на себе это испытали члены ОУН. Организация раскололась надвое в 1940 году, вскоре после выхода на свободу Степана Бандеры, одного из наиболее радикальных ее вождей. Недавний польский узник устроил вместе с другими горячими головами мятеж против старых кадров и вскоре возглавил революционную (бандеровскую) ОУН. В феврале 1941 года они заключили соглашение с германской военной разведкой — абвером — о формировании из бандеровцев двух диверсионных батальонов. 29 июня один из этих батальонов, “Нахтигаль”, вошел во Львов с первыми частями вермахта, и на следующий день члены ОУН(б) с помощью его бойцов провозгласили независимость Украины. Это положило конец сотрудничеству рейха с организацией. У фюрера были совсем другие планы на страну, поэтому Бандера и десятки однопартийцев оказались под арестом. Денонсировать акт о независимости 30 июня Бандера наотрез отказался, поэтому его отправили в Заксенхаузен, где он провел три года. Схватили и двух его братьев — они погибли в Аушвице.
За несколько дней ОУН(б) из союзника Гитлера превратилась в его врага. ОУН(м) — более умеренная фракция во главе с Андреем Мельником, воспользовавшись тем, что оккупанты нейтрализуют бандеровцев, направила в Центральную и Восточную Украину походные группы. В их задачи входили организация ячеек националистов, внедрение собственных кадров в новые органы власти, школу и прессу, пропаганда среди местного населения. В конце 1941 года оккупационный режим в рейхскомиссариате Украина ужесточили, и расчеты ОУН(м) не оправдались. Карательные органы рейха расстреляли сотни оуновцев в Киеве и других городах. Уже в 1942 году оба крыла ОУН ясно понимали, что с немцами им не по пути.
Жители Центральной и Восточной Украины поняли, насколько оккупанты 1941 года отличаются от предыдущих, когда увидели, что ждет пленных красноармейцев. Оккупанты, собственно, пришли в 1918 году — теперь их сменили колонизаторы, которые ни в грош не ставили жизнь “недочеловека”.
СССР в свое время не подписал Женевскую конвенцию 1929 года об обращении с военнопленными. Первое в мире государство рабочих и крестьян не желало играть по правилам капиталистов. Когда в Кремле спохватились, было уже поздно. Гитлер и не думал давать советским пленным те же права, какими пользовались, например, британские. За воинами западных держав признавали какое-то человеческое достоинство, принимали в расчет их звания, им оказывали медицинскую помощь, не морили голодом и холодом. Советских пленных всего этого лишили. Тех, кто хотел сдаться, солдаты противника часто попросту убивали на поле боя. 6 июня 1941 года германское командование издало приказ именно так расправляться с комиссарами, политруками, служащими НКВД и евреями. Гибли порой и офицеры, а также мусульмане, которые не могли доказать, что обрезание не означает их принадлежности к ненавидимой Третьим рейхом расе. Те, кому удалось выжить, прозябали в лагерях — брошенных фабриках или школах. Иногда их просто держали в чистом поле, обнесенном колючей проволокой.
Смерть поджидала многих еще по пути в концлагерь. На марше охрана без колебаний пристреливала раненых, больных, истощенных до предела. Местные жители при случае кормили пленников и помогали им чем могли. Они помнили о собственных сыновьях, братьях и мужьях, мобилизованных в Красную армию, и надеялись, что о них тоже кто-нибудь позаботится. В лагерях пропитанием узников пренебрегали, поэтому в них обычным делом стали голодная смерть и даже каннибализм. Болезни уносили жизни тех, кто ухитрялся прожить на скудном рационе. С “недочеловеками”, как именовала славян нацистская пропаганда, обращались бесчеловечно. За эти преступления идеология ответственна только отчасти. Имело значение и то, что генералитет не предусмотрел возможности захвата в плен миллионов людей. В первые месяцы войны красноармейцев убивали и морили голодом, просто чтобы избавиться от них. Только в ноябре 1941 года в Третьем рейхе поняли, что в тылу не хватает рабочих рук и пленными можно заткнуть эту брешь. За время войны в лагерях умерло свыше 60 % солдат и офицеров, взятых в плен на Восточном фронте.
Украинцам, как и другим обитателям западных окраин СССР, в лагерях приходилось несколько легче, чем русским и выходцам из Средней Азии. Поначалу их не боялись настолько, что даже отпускали домой. Например, директива от сентября 1941 года предписывала освобождение всех украинцев, белорусов и уроженцев Прибалтики. Уйти из лагеря позволяли по просьбе родственников (иногда женщины забирали незнакомых под видом мужей) или по факту происхождения из определенной области. Такие льготы отменили в ноябре 1941 года, но десяткам тысяч украинцев — если не сотням, — призванных в Красную армию и взятых в плен в первые месяцы войны, удалось избежать лагерных мук и вернуться домой. Кроме того, в лагерях украинцев, белорусов, литовцев и прочих чаще русских набирали в полицейские батальоны. Тем предстояло охранять территорию, предназначенную для очистки от туземцев и расселения колонистов из высшей расы. Когда же в Берлине поняли, что восточноевр