А он не может убить этого человека. Моргейн запретила, хотя один раз он уже ей не подчинился. Второй раз — она его выгонит и никогда не простит.
— Ты поклянешься? — спросил он, заранее зная, что для этого создания клятвы ничего не значит.
— Я уже говорил, — сказал Чи и встал. Из его глаз глядела темнота. И глубокое мрачное предчувствие. Потом, внезапно, в них мелькнуло воспоминание, глаза оживились. — Я клялся перед Богом. Этого недостаточно?
Вейни похолодел, когда понял, что голос изменился, стал более человеческим.
Теперь достаточно, возможно.
Какое-то время он молчал, а потом долго смотрел Чи в глаза, пока воздух между ними не стал холодней, пока Чи не понял, что его рукой движет не страх.
— Не пересекай мне дорогу, — сказал он Чи, — и тогда я не верну тебе того, то должен. Где мой меч?
Чи показал взглядом на чалого жеребца.
— Я хочу его обратно.
Чи кивнул. — Да.
— Да, милорд!
— Да, милорд.
— Кликни своих людей. Они могут скакать с нами или ехать, куда хотят, но один неверный шаг — и я положу их головы у твоих ног, а твою — у ног миледи. Какие бы умения тебе не удалось добыть в Теджосе, для меня это ничто, я — Нхи, и мой клан славится тем, что никогда не дает второй шанс.
Возможно Чи поверил ему, во всяком случае он бросил взгляд на него, потом на Моргейн и повернулся лицом к холму.
— Они согласились, — крикнул он скалам. — Спускайтесь.
Должно быть трое, продолжал считать Вейни, а пока подошел к мертвому кел и начал собирать стрелы, рассыпавшиеся вокруг — он нашел двенадцать с сохранившимся опереньем и положил в свой колчан, а Моргейн не спускала глаз с Чи. Ребра жгло.
Их трое, продолжал думать он, ощущая, как бьется пульс в ранах, а сердце прыгает от страха. Она сошла с ума.
Это все из-за Скаррина — того кел-лорда, которого она боялась. Вот что движет ей. Так происходит всегда, когда она хочет что-то узнать — или знает меньше, чем ей хочется, или когда она сомневается в себе…
Он вспомнил ее слова: лучше Дьявол, чем честный человек. О, моя госпожа, вы нашли его.
Двое с вершины скалы съехали вниз, тщательно объезжая огромные камни, и остановили своих коней около чалого жеребца Чи; потом подошли, чтобы почтительно приветствовать недавних врагов — лучник-человек и кел, лицо лучника выдавало сильнейшую тревогу, лицо кел было совершенно бесстрастно.
— Ранин ап Эорунд, — назвал их Чи, — и Хесиен Исирин, оба из Манта.
— Я предоставляю вам простой выбор, — сказал Вейни, опираясь на свой лук, и на этот раз его колчан был полон стрел. — Вы можете уехать, прямо сейчас. А можете идти с нами, и, если вы будете честно служить моей госпоже, я забуду то, что должен вам. Я считаю, что это более чем честно.
Ранин кивнул, его лицо и взгляд прояснели, наверно они говорили правду о нем. — Да, — сказал он и глубоко вздохнул, как если бы вместе со словом из него улетела тревога.
Хесиен уставился в землю и слегка поклонился, а потом посмотрел в глаза Вейни с почти неприкрытой наглостью. — Все что вы хотите, лорд человек.
Вейни посмотрел на него, с трудом сдерживаясь от того, чтобы вбить его в землю. Но тогда надо будет убивать — их всех.
Лучник стрелял по госпоже — но защищая собственного лорда. И этот Хесиен, тоже, делал и сделает все ради спасения своей жизни.
И он тот самый кел, который вмешался, спасая самого Вейни.
— Если они поедут с нами, — сказал он Чи, бросив на кел презрительный взгляд, — помни, что ты за них отвечаешь.
И он повернулся к Чи спиной, чувствуя что их взгляды буравят ему спину. Сердце молотом било в виски, лицо горело, небо стало зеленым, как трава. Моргейн что-то сказала, вроде бы про отъезд, что они должны уехать от этого холма. — Да, — сказал он, повесил на плечи лук и колчан, и пошел распутывать лошадей, которые сами завязали себя вместе с нервными меринами. Мудрый Сиптах стоял спокойно, опустив уши, хотя заводной ремень от Эрхин захлестнул ему зад, зато один из испуганных меринов, чья задняя нога застряла среди камней, а переднюю держал повод, никак не мог успокоился и бился крупом о камни.
Вейни перерезал повода лошадей, освободив их всех, потом беспокойно взглянул на Чи и остальных, но Моргейн не спускала с них глаз, а он видел ее. Потом дружески толкнул Сиптаха плечом и вновь привязал заводных лошадей, и тут вспомнил про меч, который висел на седле коня Чи.
Надо было взобраться на камни и поменять мечи, но речь шла о боевом коне, и пускай сам Чи справляется с ним. А он сам с трудом дышит и вообще не хочет ни карабкаться куда-нибудь, ни видеть поблизости оружие: ребра сломаны, мышцы опять закостенели. Вейни оперся о бок Сиптаха, вздохнул и вывел его вперед, подальше от все еще нервничающих меринов.
Потом он снял тетиву и попытался привязать лук к седлу, но руки дрожали от слабости, а тут еще и ветер утих. Вейни удивился и во второй раз попытался попасть в прорезь. На этот раз удалось, он поставил ногу в стремя и толкнул себя вверх, но боль выпила все силы и, несмотря на холодное утро, он весь покрылся потом, а голова привычно закружилась.
Ничего, сказал он себе, сейчас солнце нагреет металл, а ветра просто нет. Размахивая луком, он собрал лошадей вместе, не обращая внимания на сломанные ребра. Это пройдет.
Пока Моргейн поднималась на Сиптаха, он спокойно сидел в седле, опираясь на заднюю луку седла, пот бежал по всему телу. Ну же, поехали, молчаливо взмолился он, чувствуя как соленый пот жалит раны. В этом месте вообще не бывает ветра. Он страстно желал оказаться за этим холмом, совершенно не представляя, с кем они могут повстречаться там: лучше всего поторопиться, пока они не пришли в себя, но все вокруг медлили, как будто нарочно.
— Они пойдут первыми, — сказала Моргейн, не глядя на него. — Я поговорила с ними.
— Да, — прошептал он. — Пускай солдаты Скаррина сначала постреляют по ним.
— Они могли убить нас, — сказала Моргейн. — Мы были беззащитны. Так что они могут говорить правду.
Он тоже думал об этом.
— Но я не забываю того, что они сделали, — продолжала она.
— Да, — еще тише сказал Вейни. Холм оказался еще более круче, чем он его помнил, когда он сражались на склоне — и повсюду трупы, тридцать, сорок, может быть больше.
Чи и эти двое уже ехали, аккуратно объезжая мертвых.
— Ты в состоянии ехать? — спросила Моргейн.
— Немного устал. Но чувствую себя хорошо. Только жарко. — Вейни стукнул пятками по бокам Эрхин и догнал Чи.
— Стрелы, — сказал он. — Все, какие мы можем собрать. Они нам понадобятся.
— Да, — согласился Ранин и начал кружить по опасному склону, не думая о возможной опасности от человека, кела или земли, потому что только Небеса знают, кто засел на каменных высотах вокруг.
В голове мелькнула мысль: Ранин не вернется. Скорее всего он воспользуется возможностью и ускачет, спасая свою жизнь.
— Меч, — сказал Вейни Чи.
Чи отстегнул меч от седла, притормозил и передал ему. — Хорошая сталь, — только и сказал он.
Вейни не ответил. Он, в свою очередь, достал меч, висевший на седле Эрхин и передал его Чи, рукояткой вперед.
— Меч Алаиса, — прошептал Чи.
— Госпожа не спросила его имя, — грубо ответил Вейни, осадил кобылу, повесил эрхендимский меч на пояс и стал ждать, когда Моргейн догонит их.
Боже, подумал он, почему я это сказал? Почему я всегда выставляю себя дураком?
Моргейн поравнялась с ними. Он быстро прошептал ей, почему нет лучника, и опять пристроился позади всех. Они медленно ехали по склону, по-прежнему объезжая груды мертвых тел, похожие на груды мусора. Опасаясь засады, он каждый раз, проезжая мимо, внимательно вглядывался в трупы. Не спускал он глаз и с холмов над ними, выискивая взглядом блеск оружия, полет испуганной птицы или предмет необычного цвета.
Далеко впереди рыскал Ранин, то спускаясь на землю, то опять вскакивая на коня. Наконец он вернулся назад, везя с собой три колчана со стрелами. — Один я оставлю себе, — сказал Ранин, предлагая другие два, серьезный и озабоченный взгляд, без внутренней злобы.
— Да, я возьму, — сказал Вейни, и человек отдал ему два колчана, а потом опять стал спускаться вниз по склону, догоняя Чи и Хесиена.
Вейни повесил оба колчана на луку седла и с недоумением уставился на уходящего Ранина. Они спустились к подножию горы, к последнему телу, лежавшему лицом вверх. Уже собрались стервятники. На этот раз Вейни не стал смотреть на него. Мужчина был безусловно мертв. Этот час и так был наполнен кошмарами, и он достаточно повидал их за свою жизнь.
Но, слава Небесам, засады не было.
За следующим холмом оказалась плоская широкая долина; Вейни мигнул, когда пот попал в глаза и потер их, пытаясь прогнать туман, из-за которого он почти ничего не видел.
— Вейни? — спросила Моргейн, тяжелый бок Сиптаха ткнулся в его ногу.
— Да? — Голова болела, шлем натирал лоб, солнце раскалило металл, плечи жгло под броней, и боль в ребрах не давала вздохнуть.
— Как ты себя чувствуешь?
— Достаточно хорошо. Еще бы немного ветра.
Чи, который осадил коня и внимательно изучал местность, уже некоторое время ждал их вместе со своими людьми.
— Мы должны пройти немного на юг, — сказал он. — Обогнуть — он махнул рукой, — вон те холмы. Один из них скроет нас из виду. А оружие, которое вы использовали, — он невесело усмехнулся, — улучшит мою репутацию в Манте. По меньшей мере они поймут, что я не лгал и хорошо подумают, прежде чем опять нападут на нас.
— Почему на юг?
— Потому что…, — резко сказал Чи и указал на равнину, лежащую ниже и справа от них, на краю которой виднелись холмы. — Потому что иначе нам придется пересечь равнину, и если вы любите щеголять со стрелой в спине—
— Полегче, парень, — прошептал Вейни, и Чи остановился, потом глубоко вдохнул.
— Миледи, — сказал он тихо, — так безопаснее. Если вы примите мой совет — ссудите мне на мгновение камень и я пошлю сообщение, которое отвлечет их от нас.