- А я буду, - проворчал Вандиен. - Она безрассудно выбирает себе спутников и прислушивается к глупым советам. В ее действиях больше спешки, чем здравого смысла.
Темные улицы были обманчивы в своих поворотах. Вандиен не был уверен, темнота или Элис делают его путь таким сложным. Хромая нога не помогала. Мать и сын шли впереди него, ее светлые одежды и волосы плыли перед ним в темноте. Казалось, что путь им ясен и знаком, они обходили выбоины, о которые спотыкался Вандиен, и сворачивали на перекрестках по улицам, которые вели только в темноту. Вандиен следовал за ними, как загнанный зверь. Как только он найдет Ки, то на ощупь проберется обратно в таверну к своей лошади. Сейчас ему нужно было пройти через Врата и поймать ее, прежде чем она уйдет слишком далеко. Луна на небе становилась все бледнее.
Они резко свернули за угол, Вандиен, спотыкаясь, поспешил за ними. Он наступил на подол ее одежды, так как она остановилась перед ним. Он выпрямился и посмотрел мимо нее. Перед ними сияли врата Лимбрета.
Они показались Вандиену не более чем прямоугольным отверстием в городских стенах. Ему было трудно разглядеть местность за ними, и все же сами Врата были странно отчетливы для его глаз. Казалось, будто сама тьма отодвинулась, чтобы освободить место для этих красных ворот. Ни прутьев, ни опускной решетки не преграждало путь. Только старый привратник в серой мантии. Вандиен нежно положил руку на плечо женщины, подталкивая ее вперед. Даже будучи пьяным, он был уверен, что справится со старым негодяем. Но под его рукой ее мускулы были напряжены, как у охотящейся кошки.
- Так ты вернулась, не так ли? - обвинил ее Хранитель. - Что ты собираешься делать? Преследовать меня теперь с этой стороны? Теперь ты знаешь, что я вне твоей досягаемости. Как двое из вас вообще могут рассчитывать войти? Никто никогда не захочет уйти, а Лимбрет сказал мне позволить Вратам закрыться. Безумие. Тебе следовало вернуться на свою ферму, женщина, и оплакивать ребенка как мертвого.
Вандиен крепче сжал ее напряженные мышцы плеча. С учтивостью, которая лишь отчасти была свойственна Элис, он прошел мимо и встал перед ними, прикрывая их своим телом.
- Почему вы пытаетесь помешать этим двоим вернуться домой? - В его тоне звучало разумное любопытство. Его пальцы даже не потянулись к потертой рукояти ножа на поясе. В его позе не было ничего, что указывало бы на угрозу, но каждый мускул его лица говорил об этом. Это было несоответствие, которое Вандиен культивировал. Он натянуто улыбнулся, позволив шраму зловеще прищурить левый глаз.
Но Хранитель не был испуган. Вместо этого он, казалось, смотрел мимо Вандиена, рассматривая горизонт. Он слепо улыбнулся и с видом превосходства кивнул в ту сторону. Спустя мгновение глаза Вандиена неохотно проследили за его взглядом. Там ничего не было видно. Только луна была немного бледнее на небе, которое приближалось к рассвету.
- Что это? - с благоговением прошептала женщина позади него.
- Ничего! - фыркнул Вандиен. - Это старый трюк, который должен нервировать нас, подразумевая, что за нами стоят его товарищи. Не обращайте внимания.
Он оглянулся на Хранителя. Врата было труднее разглядеть в разгорающемся свете. Их красное сияние побледнело и потускнело, позволяя им слиться с камнями стены. Вандиен услышал, как мальчик что-то шепчет своей матери.
- Мир уходит. Он делает это здесь, мама. Опускается великий жар и белизна. Если ты останешься снаружи, как когда-то сделал я, ты ослепнешь и обожжешься. Мы должны немедленно укрыться от этого. В это может быть трудно поверить, но все становится намного хуже. Это только начало, то, что они называют рассветом.
- Человек из таверны! Куда нам идти? - Вандиен повернулся на эту жалобную мольбу. Чесс спрятал лицо в платье матери, а женщина прикрыла глаза рукой. Они поникли, как нарциссы в засуху.
- Вы должны пропустить их! - закричал Вандиен, лишь смутно понимая, что происходит. Но Врата, которые были перед ними мгновение назад, теперь ускользали от него, сначала широко распахнутые, а потом превратившиеся в узкую щель в стене. Они скрылись в разгорающемся свете. Он мельком заметил беззубую ухмылку Хранителя. Когда Вандиен в гневе бросился вперед, чтобы схватить насмехающееся существо, его вытянутые руки встретили снисходительное сопротивление, как будто он надавил на воздушный пузырь у рыбы. Он надавил на это, не обращая внимания на жгучее покалывание, словно от крапивы. Насколько далеко могли зайти его руки, и не дальше. Смех Хранителя не достиг их ушей, но Вандиен уловил отблеск его веселья, когда он сражался с уклоняющимися Вратами.
Позади себя он услышал крики, когда первые лучи солнечного света коснулись города. В то же время его кулак царапнул старый камень городских стен. Он убрал руки и уставился на грубый камень сплошной стены перед собой. Врата и Хранитель исчезли, как туман в солнечном свете. Он потратил несколько бесполезных секунд, толкая то один, то другой камень стены в поисках какой-нибудь скрытой защелки или расшатанного камня. Резные фигуры снисходительно улыбались ему сверху вниз. Он прижал ладони к стене, поводя ими из стороны в сторону, как слепой. Врата мерцали на мгновение и исчезали прежде, чем он успевал их разглядеть. Вандиен выругался, бездумно царапая камень. Затем он почувствовал, как кто-то теребит его плащ. Женщина упала на колени, спрятав лицо в скрещенных руках. Чесс подползл к нему, чтобы жалобно потянуть за руку. Он присел на корточки, безмолвно скуля перед Вандиеном. Утреннее солнце делало его волосы седыми. Они ниспадали на его сутулые плечи, обнажая тонкую шею, коричневую, как дикий мед. Вандиен посмотрел на сплошную стену и в замешательстве покачал головой. Его мозг резко застучал внутри черепа; первые приступы головной боли, вызванной Элис, пронзили его.
Он наклонился, чтобы вытащить Чесса из-под плаща. Любое резкое движение или бурная деятельность вызывали поистине незабываемую головную боль. Он знал, что должен направить свои усилия на поиски Ки. Но он не мог просто оставить этих двоих здесь.
- Мы пойдем к следующим вратам и сделаем круг, - пообещал он им.
Когда он отцепил каждую из маленьких рук Чесса, они без сил упали на пыльную улицу. Он продолжал хныкать, как будто хотел вцепиться в Вандиена, но обнаружил, что это выше его сил. Его пронзительный плач и более глубокие рыдания матери пронзили мозг Вандиена, как стрелы.
- Что случилось с Вратами? Они откроются снова? - мягко спросил он их. В ответ раздался только нарастающий и затихающий плач мальчика. Вандиен почувствовал покалывание в глазных яблоках. - Чесс, прекрати, пожалуйста. Я не смогу тебе помочь, если ты не будешь говорить со мной.
Снова причитания. Вандиен потянулся к худым плечам, вовремя подавив сильное желание встряхнуть ребенка, чтобы заставить его замолчать. Он с болью и ужасом посмотрел на маленькую головку, склоненную перед ним. Его глаза расширились, и он забыл о собственной пульсирующей голове.
Маленькие водянисто-розовые волдыри вздулись на задней части его обнаженной шеи, появляясь прямо на глазах у Вандиена. Его живот сжался, и он начал отступать от чего-то, что могло быть неожиданной болезнью. Там, где волосы на голове мальчика расходились на пробор, аккуратными рядами появлялись новые волдыри, похожие на рассаду после дождя. Глаза Чесса были крепко зажмурены от боли, когда он поднял лицо к Вандиену. Кожа на его маленьком загорелом лице все еще была чистой, но как только утренний солнечный свет коснулся ее, волдыри начали набухать.
- Свет! Горячий свет! - Вандиен посмотрел на мать, пытающуюся подняться. - Как это можно выносить? Мы умрем здесь!
Она подняла свою некогда гордую голову и, пошатываясь, подошла на несколько шагов ближе к Вандиену. Ее глаза превратились в щелочки. Он увидел, как вздулись волдыри у нее на носу и щеках, когда она ощупью пробиралась к нему. Она упала на колени, ее руки слепо шарили перед собой. Зелень ее воздушных одежд стала коричневой и сморщилась в утреннем свете, как листья, опаленные ветром в пустыне. На ее обнаженных руках появились розовые волдыри.
Он не понимал почему, но понимал необходимость. Внезапным движением, от которого демоны заплясали в его черепе, он сорвал плащ со своей спины и набросил его на женщину. Они прикрывали большую часть ее тела, и как только она почувствовала его защиту, она втянула руки и ноги под прикрытие.
- Чесс! - донесся ее мучительный стон из-под плаща.
Ребенок у его ног захныкал в ответ, но не пошевелился. Коричневая рваная одежда из гостиницы закрывала большую часть его тела. У него хватило ума присесть, поджав под себя руки и ноги и отвернув лицо от неба. Плащ не мог прикрыть их обоих. Вандиен стаскивал с себя рубашку, когда услышал шарканье шагов позади себя.
Он повернулся, морщась от боли, которой это ему стоило. Дородный мужчина, еще не оправившийся от ночного веселья, оглядел группу подчеркнуто равнодушным взглядом. Когда Вандиен повернулся к нему, он стал еще более незаинтересованным; его осторожная походка свидетельствовала о том, что женщина, съежившаяся под плащом, и ребенок, который хныкал и царапался о Вандиена, были невидимы. Истинный городской житель, он бросил на них лишь косой взгляд, который так и не коснулся глаз Вандиена. Вандиен знал, что городская вежливость запрещает ему смотреть на незнакомца или выражать какую-либо нужду, но раскалывающаяся головная боль и опасность, грозящая маленькому мальчику, стоящему перед ним, изгнали вежливость. Он оторвался от Чесса и вцепился в рукав мужчины.
- Мне нужен твой плащ, парень! Ребенок горит!
Мужчина чуть шире открыл налитые кровью глаза. Он рыгнул и высвободил руку из неистовой хватки Вандиена, хотя рывок едва не стоил ему равновесия. Он, пошатываясь, сделал несколько шагов в сторону, с серьезным видом выпрямился и бросил на Вандиена надменный и презрительный взгляд. Но когда он откинул плащ за спину, его взгляд упал на волдыри на обнаженных руках ребенка. Со скоростью, удивительной для такого большого человека, он сорвал со спины плащ и швырнул его на улицу.