- Как ты говоришь через Джейс?
- Джейс. Так эта называет себя. Возможно, ты бы лучше поняла мою позицию, если бы я объяснил. Джейс - всего лишь проявление меня самого. Все вещи в моем мире таковы, хотя я не наделяю всех этим самосознанием. Она, конечно, воспринимает себя как отдельный организм. Когда-то я думал, что такой расклад будет забавным и приведет к диверсификации. Но это так и не произошло. Она по-прежнему является неотъемлемой частью меня, такой же, как деревья, дорога или вода. Мы едины. И если я решил физически выразить себя как множество, это ничего не меняет. У вас, людей, есть два слова для обозначения нашего состояния. Одиноко. Скучно.
Рибеке резко выдохнула.
- Я действительно начинаю понимать. Если все в твоем мире - это ты сам, то любой новый разум приветствовался бы. Но эти двое тебе ни к чему.
- Ни Вандиен, ни брурджанка также. Самые несговорчивые существа. Они не сдадутся мне. Ки, однако, была откровением. Ее разум - это не закрытый ящик, который нужно опустошить, а паутина, протянутая ко всем точкам, к которым она когда-либо прикасалась. Ты знаешь, о каком сознании я говорю. Ты сама им обладаешь.
- Все могущественные люди обладают им, - неохотно признала Рибеке.
- Я понял, что дар Ки невелик по сравнению с твоим. Поэтому мы заключим сделку; но не из-за твоих глупых угроз. Несколько человек в моем мире волнуют Собирателей не больше, чем вас несколько голубей среди ваших цыплят.
- Тогда зачем ты утруждаешь себя балансировкой Врат? - спросила Рибеке. Она присела на край сундука с одеждой Микла и встретилась взглядом с существом в его постели.
- Эстетика, - сымпровизировало оно, и Рибеке догадалась, что оно солгало. - И дать мне глаза в вашем мире. Не то чтобы я нахожу это очень приятным. Я всегда был наедине со своими собственными мыслями, реакциями и впечатлениями. Здесь вы не можете создать для меня стимула, который я не смог бы воспроизвести более интенсивно в своем мире. Вечная мастурбация - несколько ваших десятилетий назад Заклинательница Ветров прислала мне поэта, который ее раздражал. Именно так он выразил это, когда я попытался заставить его понять нас, чтобы он мог сочинить для нас новые песни. Но он сошел с ума и потерпел неудачу. Они все сходят с ума или умирают; они выживают так недолго. Даже Ки. Она скоро умрет. Но она продержалась дольше, чем мы ожидали, поэтому мы изучили ее, и теперь мы знаем то, чего не знали раньше. Это заключенная в ней сила. Тот, кто обучен использовать эту силу, может продержаться у нас бесконечно. Приятная идея.
- Мне это не нравится. - Рибеке с усилием удержала свое тело неподвижным. Она молча проклинала Йолет, опасаясь, какое направление примет этот разговор.
- Должно. Сейчас мы готовы обменять. Вандиена и Ки на двоих, обладающих тренированной силой. Одну мы уже выбрали. Она придет, когда мы позовем, независимо от ее собственной воли. Одного мы просим тебя найти. Только одного.
- Один - это слишком много. Нет никого, кого я бы тебе скормила.
- Жаль. Но я окажу тебе ту же любезность, что и ты мне. У тебя есть немного времени подумать. Если ты передумаешь, приходи завтра вечером и помоги открыть Врата. Возможно, это знание облегчит тебе выбор. Если ты не придешь, Врата все равно будут открыты, и мы все равно вызовем того, кого выбрали; потому что мы можем открыть Врата сами, хотя Джейс это может показаться неприятным. Если ты вынудишь нас к этому, мы все равно заберем одного из твоих, но все, что ты получишь, - это сумасшедшую брурджанку.
Это знание вызвало у Рибеке отвращение и заставило замолчать. Она увидела, как Джейс откинулась на подушки, как брошенная кукла. Ну, а кем еще она была? Ее размышления были прерваны появлением Микла. Он отодвинул портьеры и, пятясь, вошел в комнату с нагруженным подносом. Рядом с бокалом вина стояло блюдо со свеженарезанными фруктами, крошечными ломтиками сыра и маленькими нежными бисквитами. Он поставил поднос и перевел взгляд с Джейс на Рибеке. Он начал угрюмо расставлять поднос, обвиняя ее.
- Посмотри на нее. Ты никогда не отличалась сдержанностью. Измучена до белизны и почти без сознания. Я знал, что ты потребуешь от нее слишком многого. Ты получила ее ответ, не так ли?
- Да, - слово прозвучало отрывисто. - Мы поговорили. Она не желает возвращаться.
- Именно так, как я тебе говорил. Но нет, ты стала слишком мудрой, чтобы верить старику, даже если он…
- Даже если он слеп, как летучая мышь. Посмотри на нее, Микл, и прекрати кудахтать. Это тело страдает не более чем от водянки, как и любой незнакомец в Джоджоруме. Забери свой поднос. Не давай ей ничего, кроме воды, кипяченой и охлажденной, и маленьких кусочков сыра в течение дня или около того. Затем начни давать ей хлеб грубого помола с молоком, доведенным до кипения и охлажденным до конца недели. К концу недели она будет в порядке и сытой.
Она перевела свой ястребиный взгляд обратно на женщину в постели. Джейс немного проснулась, но из ее глаз смотрела только больная и измученная женщина. Она не знала, кем была, знала только Рибеке. Лучше оставить все как есть. Рибеке ломала голову над загадкой, и та побудила ее спросить:
- Ты не передумаешь возвращаться?
Джейс устало покачала головой, но Микл вскочил на ноги.
- Хватит! - прорычал он. - Хватит. Она дала тебе свой ответ, а теперь я даю свой. Она не пройдет через Врата. Она и мальчик никуда не уйдут.
- Из этого мира или от тебя? - слова Рибеке заставили его похолодеть, но через мгновение он безрассудно ринулся вперед.
- Ни от того, ни от другого. Они здесь и останутся здесь, где им хорошо и о них заботятся. Я имею в виду то, что говорю, Рибеке.
- Я не сомневаюсь в этом, - ответила она и позволила дверному полотну опуститься за ее спиной.
Глава 20
Рибеке стояла у Врат Лимбрета. Темный ветер громко завывал на улицах, неся облако сухой пыли, которая сбивала с толку глаза и уши любого существа, который мог оказаться вне дома этой ночью. Сама Рибеке была одета в новую мантию самого темно-синего цвета, какой только мог изготовить красильщик, в одном тоне от черного; ее полуночный оттенок сливался с затененной стеной. Рядом с ней стояла другая фигура, закутанная в черное, ожидая ее вызова.
Рибеке закрыла глаза, и ее чувствительные пальцы проследили за трещиной, которая была всем, что осталось от Врат. Внутри была сплошная тьма, для случайного взгляда не более, чем любой из разломов, медленно появляющихся в древних стенах. Рибеке опустила руки. В своем сознании она тонко исследовала, используя силы ныне вымершей расы; и в тайниках ее преобразованного мозга зашевелилось знание, которое было не столько памятью, сколько инстинктом. Она снова ощупала края Врат, но это исследование не имело ничего общего с физическим прикосновением. Она видела его, этот странный поворот в паутине миров, который привел два столь далеких друг от друга места к странному соединению. Еще более сложными были процессы, которые открыли Врата между ними; это граничило с превращением нереального в реальность. Рибеке задрожала при виде такой глубокой магии, и снова задрожала от дурного предчувствия, когда увидела, на каких хрупких знаниях она была основана. Лимбреты сделали это так, как дети могли бы прорыть туннель в песчаной насыпи, видя только, как легко продвигается рытье, а не насколько зловещим может быть обвал.
Она задрожала при мысли о том, чтобы снова открыть Врата, но было уже слишком поздно. С ней или без нее, Лимбреты сделают это. Йолет пробудила в них голод, и они утолят его. Хранитель, невосприимчивый к таким знаниям, которыми обладала Рибеке, уже приступил к работе. Она почувствовала, как Лимбреты проникают в его разум, чтобы сцепиться с ее мыслями, а затем поток Лимбретов вошел в них обоих. Сопротивляться им сейчас, кричать об опасности - значило бы только сделать крах неизбежным. Вместо этого она подчинила свою волю их воле и позволила им воспользоваться ее силой. Она почувствовала их удовольствие, когда они проникли в нее, и нашли в ней такой запас решимости, какого не встречали больше нигде. Сначала это было все, что она могла сделать, - оставаться открытой для их требований, но постепенно ей стало ясно, куда направлены их усилия. Медленно она вернула себе контроль; она чувствовала их возмущение, но игнорировала его. Она ловко начала изгибать, как и они, но с другой стороны. Она следовала за ними, подкрепляя то, что они подрезали, укрепляя то, что ослабло в результате их глубокого погружения. Но даже так, даже с ее добавленной проницательностью, Врата были хрупкой вещью, не более чем желанием в ночи. Проход Вандиена причинил больше вреда, чем Лимбреты предполагали; Рибеке почувствовала неравномерное давление, которое он принес с собой, и неровность их заплаты для починки. И все же именно на этом самом участке им пришлось открыть Врата заново. Пусть это продлится, взмолилась она луне, еще одну ночь; и не более того!
Они появились с мерцанием, а затем засияли теплым красным светом, открываясь и растягивая ночь, освобождая место для себя. Они становились шире и выше, и Лимбреты были этим довольны больше, чем она. Она стояла с закрытыми глазами, мышцы пели от напряжения, но она была напугана, когда они были готовы. Неужели они не видели; неужели они не чувствовали хрупкости этой штуки? Вратами они называли эту щель? Больше похоже на булавочный укол в мочевом пузыре. Но они были закончены, и Хранитель шагнул внутрь, используя свое присутствие, чтобы поддерживать разрыв между мирами. Храбрая душа, с восхищением подумала Рибеке. Но нет, она увидела невежественную, ненужную часть Лимбрета и почти пожалела его.
- Врата открыты! - в голосе нового Хранителя звучала гордость. Его приземистая голова повернулась, как будто он действительно мог видеть. - Где те, кто воспользуется Вратами? Пусть они выйдут вперед.
- Я Рибеке из Заклинательниц Ветров, - начала Рибеке серьезным официальным тоном.
- Это известно, это известно! - резко прервал ее собеседник. - Мои Хозяева рассказали мне все; и мы ждем тебя. Ты привела то, что обещала?