Холлика крикнула на брурджанском своему коню, и Черный рванулся вперед, как ужаленный. Веревочная петля, так демонстративно сброшенная, дернулась, и Вандиен увидел, что свободный конец ее привязан к луке седла Холлики. Сигурд закричал от грубого рывка, но все равно рванулся вперед. Сигмунд мог игнорировать яростные удары Вандиена, но не своего товарища по команде, идущего без него. Он тоже устремился к Вратам. Они встретили их, как прилив. Вандиен задыхался под их напором. Лошади барахтались, как загнанный в трясину скот. Черный был в ярости, на его удилах розовела пена, разъяренные копыта выискивали цели. Густая атмосфера затормаживала его, превращая смертельные удары в барахтанье. Смутно Вандиен осознал, что Заклинательница Ветров упала перед ним и, перекатившись, начала медленно ползти к Вратам со стороны Лимбрета. Ее лицо было искажено отчаянием, и у него было полминуты, чтобы задаться вопросом, что толкнуло ее на это. Человек в темном плаще с навязчиво знакомым лицом проворно проскользнул сквозь толпу, без колебаний направляясь на сторону Лимбрета. Ки сидела верхом на заваливающемся Сигурде так, словно была приклеена к нему, и Вандиен увидел толчок ее колена, который толкнул его в образовавшуюся брешь, расчищенную Холликой.
Холлика схватила незадачливого Хранителя, который извивался в ее хватке, как кролик.
- Я уравновесю твои чертовы Врата вместо тебя! - прорычала она голосом, пропитанным тяжелым воздухом. Одной рукой она оторвала его от земли и подняла в воздух. В голове Вандиена завыла надвигающаяся катастрофа. Сигмунд под ним тоже почувствовал это и, сильно толкнув брата плечом, вытолкнул его через Врата, после чего нырнул наружу, как будто выбирался из затопленной реки вброд. Но Вандиен еще не совсем отошел от Врат, когда почувствовал, что красный воздух внутри них внезапно стал разреженным. Перед ним промелькнул краткий образ Хранителя, отброшенного назад на сторону Лимбрета, кувыркающегося в воздухе и внезапно исчезающего за Вратами. На секунду он услышал взрыв смеха Холлики и увидел вспышку ее ухмылки.
Затем ее раздавила агония. Из ушей и носа хлынула кровь, и черный конь завизжал, как женщина. Врата падали, превращаясь в руины, которые были одновременно и больше, и меньше, чем камень. Сама чернота ночи опустилась сама по себе, создавая темноту, которую не мог пробить никакой свет. Одной агрессивной решимости Холлики было недостаточно, чтобы удержать Врата в рабочем состоянии; но ее хватило, чтобы подтолкнуть Черного вперед, отскочить от них, прежде чем рухнуть на землю. На них градом посыпались камни размером с кулак. Удушливая пыль древнего камня наполнила воздух; Вандиен не мог видеть Ки. Он отпрыгнул от Сигмунда и схватил Холлику, но даже силы ужаса было недостаточно, чтобы освободить ее. Камень, угодивший между лопаток, прижал его к ней, и он стал ее непроизвольным щитом от последовавших за этим обломков. На короткую вечность стена рухнула, а затем столь же тяжелая тишина милосердно накрыла их.
- Они прорвались? - голос, громкий, как рев ветра, прозвучал в ухе Вандиена и кто-то потряс его за плечо. Он повернулся к нему, а затем отпрянул от нечеловеческого лица, оказавшегося так близко от его собственного. Он уже видел эти бело-голубые глаза раньше; воспоминание не успокоило его. Он открыл рот, чтобы заговорить, но вместо этого закашлялся от каменной пыли.
- Они прорвались? - голос настаивал, но ответил голос Ки, спокойный, как летний день. - Я мельком увидела их с другой стороны, прежде чем она бросила в них Хранителя. Они были чисты, а Дреш был дальше от обрушения, чем мы.
Вандиен медленно перевернулся на спину. Рибеке выпрямилась и дала ему достаточно места, чтобы подняться на ноги. Ки просто смотрела на него, не прикасаясь и не говоря ни слова, но ее запавшие глаза были полны сожаления.
- Итак, они прошли. И Врата никогда не смогут быть открыты снова. Полагаю, я испытываю облегчение, - слова Рибеке казались почти человеческими; неуверенность придала настроенному инструменту Заклинательницы Ветров смертный оттенок в эту ночь.
Ки шагнула вперед, и Вандиен увидел, как ее взгляд блуждает по рухнувшей каменной кладке. Целая секция стены рухнула, обнажив плоскую желтую равнину с несколькими чахлыми деревьями. Казалось, что груды щебня недостаточно, чтобы образовать такую брешь.
Он запоздало вспомнил о Холлике. Лошадь стонала, но была неподвижна. К своему удивлению, он обнаружил, что Рибеке помогает ему стащить ее с седла. Освободившись от ее веса, Черный попытался встать. Смотреть на это было жалко, но в конце концов он поднялся на ноги, опустив голову так низко, что его нос почти коснулся земли. Он дрожал, и пот выступил на черной шкуре; но, казалось, каким-то чудом он не пострадал.
- Она жива? - спросил Вандиен Рибеке, когда Заклинательница Ветров склонилась над Холликой.
- Ты задаешь этот вопрос о брурджанке? - прозвучал ли намек на юмор в тренированном голосе? - Их почти так же трудно убить, как ромни. Она оглушена, и ее слух уже никогда не будет прежним. Но она будет жить, чтобы сообщить вам, что не чувствует себя перед вами в долгу.
- Я никогда не пойму, зачем она это сделала. Чего она добилась, проведя Ки через них? - Он остановился, заметив странный взгляд Рибеке. - Они не собирались пропускать Ки, ты же знаешь. Такова была их сделка с нами. Что мы сможем пройти Врата, если оставим Ки позади.
- Правда? Лимбреты очень любят заключать сделки. Я надеюсь, они думают, что это было хитро, потому что это была последняя сделка, которую они заключили с этим миром.
- Какова была твоя роль в этом? - внезапно спросила Ки ровным голосом.
- Это не должно тебя волновать, ибо я не желала твоего благополучия. Ты, как обычно, была пешкой в чужом гамбите, - слова были пренебрежительными, но они смотрели друг другу в глаза. Рибеке подошла к Ки, чтобы освободить ее все еще связанные запястья.
Глаза Холлики распахнулись. С ревом она зажала уши руками и раскачивалась взад-вперед. Рибеке оглядела улицы. Рассвет был не за горами; чем меньше улик останется, тем лучше.
- Приведи ее лошадь, - резко приказала она Вандиену. С невероятной, на его взгляд, силой стройная Заклинательница Ветров подняла брурджанку на ноги и повела прочь.
Глава 21
Кухня Микла была уютным местом, наполненным потертым комфортом. По старинной человеческой традиции, это была отдельная комната в доме, отгороженная от шума, который сейчас царил в остальной его части. Вандиен сидел в затемненном углу и пытался отключить свой разум.
Он слышал, как Джейс и Чесс внизу, в подвале, перетаскивали кровати и сундуки, чтобы освободить для Джейс место. Рибеке изгнала их туда, настояв, чтобы Микл зажег достаточно света в остальной части дома, чтобы она могла работать, и реквизировала его кровать для Холлики. Холлика и Микл в данный момент спорили о том, выпьет ли она молоко и съест ли питательное рагу, которое он ей принес, или она действительно встанет с кровати и сначала свернет ему шею. Тут Вандиен ставил на Микла. Решительное ворчание старика вызвало слабую улыбку на его лице, но она тут же погасла.
Ки сидела за столом, уставившись на свои руки. Вандиен посмотрел на нее, а затем отвел взгляд. Микл настаивал на том, что все должны поесть, в ужасе и восторге от того, что на рассвете в дом набилось множество людей, и так нагрузил стол, что места за ним почти не осталось. Во всей этой суматохе и криках один только Вандиен заметил, как Ки переходила из комнаты в комнату в доме, то глядя на Холлику, пока Рибеке трудилась над ней, то проходя через кухню и выходя во двор, чтобы постоять, любуясь рассветом, занимающимся над городом. Она долго смотрела на разноцветное небо, пока Микл не нашел ее и, взяв за руки, не привел в дом и не усадил за стол. Затем она поела фрукты и хлеб маленькими кусочками, как будто разучилась есть. Она проигнорировала кусочек мяса, который он положил ей на тарелку, пренебрегая даже той частью хлеба, которая пропиталась соком. Но вино она выпила, один бокал, потом второй, и еще раз, пока Микл мудро и молча не оставил бутылку у ее локтя.
Вандиен тоже ел, но больше для количества, чем для удовольствия. Он почувствовал тяжесть пищи в желудке. Как сытый волк, его тело теперь приказывало ему свернуться калачиком и переварить. Сон соблазнительно манил, как время, свободное от мыслей. Он наблюдал, как Ки наливает еще один бокал вина, ее глаза следили за последними красными каплями в бокале. Ни словом, ни прикосновением, ни мимолетным взглядом она не признала его. Он встретил рассвет во внутреннем дворе.
Двор окружала высокая стена, и серый свет раннего дня наполнял его. В углу ухоженного сада возвышалась огромная печь, памятник временам, когда Микл был пекарем. Несколько заботливо ухоженных фруктовых деревьев уже поникли от ранней жары. Солнце в этот день обещало быть палящим.
Вандиен сел рядом с дверью и прислонился спиной к стене дома. Он откинул голову назад, так что яркий свет упал ему на лицо, тускло просвечивая сквозь закрытые веки. Тепло коснулось его лица, и он пожелал, чтобы его разум погрузился в глубокий сон.
Голос вывел его из задумчивости. Рибеке разговаривала на кухне.
- Я бы восприняла это как услугу, если бы ты уехала подальше от этого места и провела остаток своей жизни, оставаясь незаметной.
- Не знаю, должна ли я тебе какие-либо услуги, - голос Ки был медленным, не пьяным, но смягченным. - Я помню, ты сказала, что тебя втянули в это не из-за доброй воли по отношению ко мне.
- Да. Это так. Но определенно недоброжелательность других по отношению к тебе положила начало всей цепи событий, так что, возможно, ты у меня в долгу за то, что я их остановила.
- Возможно, я многое задолжала Заклинательницам Ветров, но услуги не в этом числе. Ты знаешь, кто я?
- Знаешь ли ты? - в голосе Рибеке зазвучала Сила. Ки молчала. - Далеко и незаметно. И никаких детей, Ки, ни от кого.
Ки издала бессловесный звук презрения и ярости. Последовал другой звук, похожий на глухой удар по дереву. Голос Рибеке был спокоен, когда она заговорила.