– Вижу помещение. Зал полусферической формы. Источник энергии там.
– Взял пробу материала стены, – откликнулся Мещерин. – Система анализа показывает сложное органическое соединение.
– Конкретнее?
– Автоматика не распознает, – в голосе лейтенанта прозвучало разочарование. – Молекулы очень сложные. Никогда не видел ничего подобного.
– Обшивка корабля состоит из органики?
– Да.
– Ну, посмотрим, что там дальше? – Полынин направился по уводящему вверх коридору к залу, обнаруженному сканерами.
Шаги гулко отдавались в тиши пустых помещений. «Странный корабль, – думал Глеб. – Ни приборов, ни оборудования, хотя кто знает, для чего предназначены многочисленные наплывы и выступы?»
Коридор плавно изогнулся, и путь внезапно преградила мембрана из кожистого материала, пронизанного темными нитями, напоминающими сетку кровеносных сосудов.
– Разрежем? – спросил Мещерин.
– Подожди, – Глеб осмотрелся в надежде найти какие-то органы управления, но среди многочисленных потеков, образующих замысловатый рельеф закругляющихся кверху стен, не было ничего привычного, знакомого взгляду, способного натолкнуть на ассоциативное решение.
Он протянул руку, коснулся мембраны, ожидая встретить упругое сопротивление органического материала, но усилие оказалось чрезмерным, а преграда твердой, словно остекленевшей от холода, – по ней вдруг побежали трещины, раздался резкий звук, со звоном посыпались осколки.
– Не рассчитана на низкие температуры. – Полынин перешагнул порог зала и замер.
В некоторых местах сквозь темно-коричневый, местами дымчатый материал наплывов, образующих сложный рельеф поверхностей, тускло просвечивали разноцветные искры индикационных сигналов!
Стены, плавно переходящие в полусферический свод, мерцали, но если на высоту двух метров от пола огни образовывали не поддающиеся интерпретации сочетания, то выше их свет становился ровным, серебристым, – над головами Полынина и Мещерина сияли миллионы звезд!
– Вы нашли зал управления или навигационный отсек! – воскликнул Шевцов. Он наблюдал за происходящим, используя канал телеметрии. – Можно и мне присоединиться? Я уже завершил все пробы!
– Оставайся на месте, мы возвращаемся, – осадил его Полынин. – Стены могут оказаться сенсорными панелями управления! Лучше сделать запись происходящего и доложить на «Прометей».
– Но это же потрясающее открытие!
– Которое никуда не денется! Здесь должны работать специалисты. Ни к чему не прикасаться! – предупредил он Мещерина.
– Да, конечно, понимаю.
Через некоторое время, завершив видеозапись и сканирование, они покинули загадочный отсек инопланетного корабля.
Спускаясь по коридору, к выходу из корабля, ни Полынин, ни Мещерин не могли видеть, к чему привело их появление.
В тишине зала раздалось слабое потрескивание. Пол, покрытый замысловато сплетающимися линиями, взбугрился, словно из глубин потерпевшего крушение инопланетного корабля поднимался какой-то агрегат.
Процесс прошел неудачно. Низкая температура изменила свойства органического материала, он утратил былую пластичность, прыснул трещинами, распадаясь на угловатые фрагменты.
Из открывшейся ниши поднялось нечто, похожее на узловатую, обвитую мышцами кисть руки. «Пальцы» с четырьмя суставами сжимали темно-коричневую, испятнанную хрупкой замерзшей слизью капсулу веретенообразной формы.
Еще секунда – и большинство индикационных сигналов стали красными, запульсировали в одном ритме, уже не меняя узора.
Коричневый кокон так и не раскрылся, а спустя минуту все погасло.
– Командир, я только что зафиксировал всплеск энергии на борту чужого корабля!
– И? – Полынин уже взбирался по осыпи.
– Понятия не имею. Может быть, какой-то сигнал? Вы точно ничего не трогали?
– Сам же видел.
– Странно. Теперь сигнатура затухает!
– Специалисты разберутся. Если завершил анализ проб, сворачивай лабораторию, готовь модуль к старту. Осмотрим тектонический разлом, затем выйдем на орбиту, наладим связь с «Прометеем».
Глеб задержался подле шлюза, еще раз внимательно осмотрел окрестности.
Лишь красноватый свет, отражающийся от облаков, да унылый однообразный пейзаж ледяной пустыни.
Две пары глаз, горящих голодным огнем, наблюдали за ним. Существа притаились за глыбой льда, не решаясь напасть.
Полынин их так и не заметил.
«Прометей».
Трое суток без сна.
Андрей Русанов чувствовал себя абсолютно выдохшимся. Сколько пришлось пережить за эти дни, сколько узнать, осмыслить, принять?
Все на грани.
В зале совещаний собрались ведущие специалисты научных групп, командиры палуб, инженеры.
Первым докладывал Захарьин.
– Положение критическое, – начал он говорить без вступлений. – Плазменные попадания разрушили внешние отсеки правого борта, на некоторых участках, – он выделил на голографической модели места наибольших разрушений, – декомпрессии подверглись отсеки второго и третьего слоя. Бронирование криогенных модулей выдержало, но, к сожалению, подобный сплав использовался только для защиты отделяемых сегментов со спящими колонистами на борту. Локационную систему дальнего радиуса действия запустить так и не удалось. Мы потеряли двигатели правого борта и два реактора из четырех. Их отстрелила автоматика во избежание взрыва. На данный момент мы стоим перед выбором. Уцелевшие силовые установки работают исключительно на питание криогенных модулей. В сложившейся ситуации восстановление «Прометея» невозможно. Нам придется выбирать между поддержанием жизни людей и ремонтом корабля. Выполнить обе задачи без отделения криогенных модулей, их перевода в режим автономного питания невозможно. Системы жизнеобеспечения сейчас работают только на командной палубе. Заменить реакторы нечем. Предлагаю отключить все вооружение, иначе долго не протянем, даже в режиме строжайшей экономии энергоресурсов.
– Сколько времени понадобится на восстановление «Прометея»? – глухо спросил Русанов.
– Если решим проблему с энергией и задействуем всех бортовых сервов, на ремонтные работы уйдет несколько лет. Точнее сейчас сказать не могу. У меня все.
– Бестужев?
Ведущий планетолог проекта встал.
– Мы завершили анализ данных, полученных группой Полынина при разведке планеты. Составлена карта полушарий по данным орбитального сканирования. Поверхность скована льдом, среднегодовая температура – минус двенадцать градусов по шкале Цельсия. Основная версия – глобальная климатическая катастрофа, вызванная боевыми действиями с применением плазменного оружия.
– Организация поселения возможна? – Русанова сейчас интересовал только один вопрос.
– Да, есть и некоторые плюсы. Во-первых, удары плазмы уничтожили биосферу. Испепелили ее еще до наступления резкого похолодания. Это снимает вопрос об исконных формах жизни, их негативных факторах влияния. Современная вулканическая активность связана с длительной бомбардировкой поверхности крупными обломками космических кораблей. Катастрофы продолжались примерно семьдесят лет. Столкновения носили характер, схожий с падением небольших астероидов. В результате сканирования в толще ледникового панциря обнаружены десятки тысяч обломков, – некоторые по массе и размерам превосходят «Прометей». Теперь главное: мы составили термальные карты районов, прилегающих к очагам вулканической активности. Наши предположения подтвердились, на поверхности существуют обширные «пятна», где среднегодовые температуры превышают точку замерзания воды. Там обнаружены признаки микрожизни, что представляет серьезную опасность для открытого, не изолированного от внешней среды поселения. Несколько раз датчики зондов фиксировали крупных живых существ. Их облик и метаболизм пока изучить не удалось, данные представлены лишь движущимися тепловыми засечками, обнаруженными на фоне ледников.
– Я поставил перед планетологами конкретную задачу! – резко напомнил Русанов.
– Мы ее выполнили, – уставшим, бесцветным голосом ответил Бестужев. – Вот взгляните, – он указал на укрупненное изображение участка поверхности. – Как видите, три горных плато расположены в виде ступеней. Над верхним нависает обширный выступ скал. В непосредственной близости расположена сеть тектонических разломов, но, что важно, – она отделена от системы плато невысокими хребтами. На выбранном участке поверхности сейчас царят отрицательные температуры. Наше предложение сводится к следующему: при помощи планетарной техники пробить наклонные тоннели, которые соединят плоскогорья с зонами тепла, установить в них конвекторы геотермальной энергии, а также систему очистки и подачи теплого воздуха. Над первичным поселением предлагаем установить купол защитной пленки из наномашин. Скальный выступ позволяет расположить эмиттеры в нужной конфигурации, полностью изолировать от внешней среды верхнее плато, а при необходимости и достаточном количестве энергии «растянуть» защиту. На срединном и нижнем плоскогорьях мы со временем сможем создать почвенный слой, культивировать растения.
– Мощности геотермальных источников достаточно для организации контролируемой среды обитания?
– По предварительной оценке, да. Проблемой станет вулканический пепел, он будет накапливаться, периодически поле, поддерживающее наномашинную пленку, придется отключать, осуществляя «сброс» продуктов извержений. Делать это нужно только при благоприятном направлении ветра, чтобы токсичные осадки не выпали на поселение и посевы.
– Это уже проблема техническая, в нашей ситуации непринципиальная, – резюмировал Русанов. – Храпов, – он перевел взгляд на командира разведывательной группы, исследовавшей кольца обломков, – докладывай!
– Мы сканировали обломки при помощи наномашин. Получены детальные изображения некоторых крупных фрагментов. Обработка данных еще не завершена, но предварительные выводы сделаны. Мы предполагаем, что в битве принимали участие три космических флота.
– Как это установили?