– …и разрушить крепости их, обрати во прах нечестивцев… – продолжали голосить служители.
– За дело, братья, во имя Владыки-Порядка, – сказал командор.
Шагнул навстречу первому уроду, ощутил шибанувший в нос запах гнили. Пригнулся, пропуская над собой топор, и ударил, прямо туда, где у человека находится сердце.
Изувеченного Хаосом это не смутило, он даже не пошатнулся. Клешня клацнула у самого лица ре Отали.
Командор отступил в сторону, отмахнулся от второго урода, и принялся за привычную работу – крошить бывших людей на куски, достаточно маленькие, чтобы не представлять опасности.
Меч скрежетал по костям, неохотно рассекал дряблые мышцы, едва не застревая в них, и требовалась вся скорость и сила редара Ордена, чтобы успевать атаковать и не попадаться под чужие удары.
Каждый в отряде знал, что любая царапина от отравленного клинка смертельна.
Обитатели деревни рычали, сипели и хрипели, размахивали вилами, косами и топорами. И падали наземь, один за другим, лишившись ног, рук, головы. Бесформенные обрубки пытались ползти, кисти рук шевелились, челюсти клацали, чтобы вцепиться хоть во что-нибудь…
– …освящено Вседержителем-Порядком! – последнюю строчку молитвы служители выкрикнули в полный голос.
Лиловая хмарь затряслась, как простокваша в бочке, сверху на нее упал светящийся золотом луч. Раздалось шипение, точно на раскаленную сковородку плеснули воды, сверкнула яркая вспышка.
Ре Отали прикрыл глаза рукой, а когда отвел ее, тумана больше не было.
Покосившимися выглядели некогда добротные избы, с почерневших бревен капала черная слизь, на заборах висели уродливые плети, напоминающие водоросли, блестели лужи похожей на смолу воды.
– Теперь огонь, – командор наступил на дергающуюся кисть, услышал хруст костей. – За дело, братья!
Настал черед заводных коней и привязанных на их спинах бочонков, в которых плещется земляное масло. Надо облить им воняющие падалью дома, обрызгать место битвы, где продолжают дергаться, ползать куски тел.
А потом запалить факел.
Пламя взвилось к небесам, роскошное, алое, с желтой оторочкой, соперничая в яркости с тлеющим на западе закатом. Затрещало дерево и ре Отали, как всегда в такой момент, почудился громкий, полный искреннего облегчения крик.
– Да примет их души Владыка-Порядок, – пробормотал командор и осенил себя знаком Куба.
Жест его повторили служители, а за ними и редары.
Утро встретило ветром, скулежом дерущихся на месте битвы шакалов и чернотой в глазах.
– Ты проснулся? – рядом прозвучали легкие, такие знакомые шаги.
– Да, – ответил Хорст, – но лучше бы не просыпался…
Отчаяние жгло сердце не хуже раскаленной стали.
Вчера, в первый момент, он не очень испугался, очутившись в непроглядной тьме. Решил, что это временно, что это от дикого, выматывающего душу напряжения, что вот-вот пройдет…
Как выяснилось, бывший сапожник ошибался.
– Не говори так, во имя Творца-Порядка! – Илна хлюпнула носом.
– Конечно, я погорячился, больше не буду, – Хорст улыбнулся и протянул руку, почти наугад.
Ладонь коснулась гладкой девичьей щеки.
– Пойдем, – дочь редара отстранилась, помогла ему встать. – Пора завтракать.
Ориентироваться только по звукам и запахам было непривычно. Хорст слышал, как потрескивают ветки в костре, мог по сопению определить, где сидит Альфи, но до неистовой боли в сердце, до скрипа зубов хотел все это увидеть…
Или хотя бы просто не спотыкаться, когда под ноги попадается обыкновенная кочка.
– Эх, богы, за что эго так? – негромко, надеясь, что ослепший не услышит, вздохнул холиаст-служитель.
– Сегодня мы расстанемся, – сказал Хорст, получая в руки теплую миску, от которой поднимался запах троки. – Вам – обратно в горы, нам на юг.
– Эслы надо, а могу выдэлыт охрану.
– Чтобы твои парни затем сгинули в степи?
Ели в полном молчании, лишь храпели неподалеку фроны да негромко стучали ложки.
– Пора, – проглотив последний кусок, Хорст поднялся. – Нечего тянуть, клянусь Владыкой-Порядком.
– Как скажэш, – Илне показалось, что в голосе холиаста-служителя прозвучала печаль. – А буду молыт богов, чтобы оны даровалы твоэы душэ мыр.
– Боюсь, что на это даже у богов сил не хватит.
Альфи подвел коня, и маг неуклюже, как ребенок, только обучающийся верховой езде, забрался в седло.
– Ты уверен, что не свалишься? – спросила Илна и тут же пожалела об этом.
– Нет, не уверен, – ответил Хорст и отвернулся.
К их костру по одному и группами начали подходить холиасты, вставали полукольцом, оставляя свободным проход на юг. Когда Альфи вскинул руку в прощальном жесте и фроны сдвинулись с места, один из красноглазых воинов прокричал что-то торжественное.
За ним подал голос, второй, третий, и вскоре завопили все уцелевшие в сражение с исполинами, повторяя одно и то же слово.
– Чего это они делают? – спросила Илна, удивленно оглядываясь.
– Прощаются, – Хорст нервно дернул головой. – Легкого пути желают.
Вопреки опасениям, он держался в седле спокойно, а фрон под магом, словно понимая, что с всадником не все в порядке, бежал ровно, стараясь не отставать от сородичей.
Лагерь горцев скрылся в отдалении, затихли крики. Потянулась всхолмленная степь, но вскоре холмы начали мельчать, превращаться в бугры, затем в кочки, пока не исчезли совсем.
Равнина, покрытая шелестящей травой, выглядела такой же мертвой, как и вчера, но чувствовалось, что жизнь вернется сюда, надо только подождать. Чудовищных тварей видно не было, они сгинули вместе с теми, кто привел их с собой.
Хорст сидел в седле, закрыв глаза, и вслушивался в окружающий мир, пытаясь уловить все – топот копыт, хруст ломающихся стеблей травы, сопение Альфи и бормотание брата Ласти, бряцанье сбруи, шелест набегающего ветра и бурчание в собственном животе…
Бывший сапожник хорошо понимал, что выживет только в том случае, если научится хорошо ориентироваться в звуках.
– Эх, жалко Радульфа, – сказала Илна, – хороший человек… был…
– Да, – Хорст кивнул, стараясь не выдать, как дернулось от боли сердце.
На что вся магия, невероятное могущество Сына Порядка, если ты не можешь спасти тех, кто рядом?
Пахнущий свежей травой ветер овевал лицо, и это было приятно. Фрон бежал размеренно, и чувствовалось, что он готов мчаться так день, два, а если понадобится, то и неделю.
За прошедшее с момента битвы время Хорст если и не смирился со слепотой, то хотя бы привык к ней. Приучил себя ориентироваться на звуки, благодарил, когда ему помогали.
А по ночам, когда никто не видел, сжимал кулаки и пытался попасть в изнанку, чтобы узнать, как там будут служить глаза? Но все попытки проваливались – магии в бывшем сапожнике оставалось меньше, чем красоты – в лежащей на дороге куче навоза.
Владыка-Порядок на молитвы не откликнулся, точно забыл о собственном «отпрыске», даже Ключ, чью силу Хорст сгоряча попытался использовать для исцеления, промолчал.
– Что там, впереди? – спросил бывший сапожник, скорее угадав, чем услышав, что Илна догнала его и едет рядом.
– Что-то странное, – удивленно ответила дочь редара. – Целое поле костей, конских и человеческих…
– Тут их будто сеяли, – добавил Альфи.
Хорст поежился, ощущая неуловимый аромат смерти, настигшей огромное количество людей.
– Вот и ответ на вопрос, – сказал он, – куда делось войско, отправленное против исполинов ил-бурзумским магом. Оно, конечно, уничтожило кого-то из незваных гостей, но само полегло здесь. Все, до последнего человека.
В привычные звуки степи вплелся негромкий, тревожащий рокот, идущий с востока. Хорст вслушался в него, пытаясь вспомнить, где он слышал похожее… что-то очень похожее…
Огненная волна рухнула сверху, забила крик в горло, опрокинула, поволокла куда-то, и навстречу ей изнутри ударила другая волна, холодная и жгучая, как снег на вершинах гор.
Хорста закрутило, подбросило и с размаху ударило обо что-то твердое. Куда-то исчез фрон, спутники и даже одежда, он ощутил себя голым пловцом в бушующем море, где вместо воды плещется нечто ядовитое…
И в последний момент, теряя сознание, бывший сапожник вспомнил, где слышал подобный рокот – за Стеной, под Дыханием Хаоса.
Сколько находился без памяти, сказать не мог, хотя показалось, что лишь мгновение.
Возвращение в обычный мир вышло жутким, Хорста словно выталкивало через узкое, усеянное шипами отверстие. Шипы рвали плоть, а пошевелиться и даже закричать возможности не было.
Потом все закончилось, и он осознал себя лежащим. Боль не исчезла, затаилась во внутренностях, как ядовитая змея в норе. Когда повернул голову, по щеке поползло что-то колючее, и Хорст понял, что это трава.
– Шевелится, – басистый голос донесся словно издалека, а вот шаги прозвучали совсем рядом.
– Слава Творцу-Порядку! – второе прикосновение оказалось более приятным. – Что с тобой случилось?
– Если бы я знал, – в памяти сохранились обрывки беспорядочных ярких видений: накатывающиеся друг на друга волны, черная и голубая. Ревущая, как сотня медведей, трещина в небе и льющийся из нее свет. – А что вы видели?
– Ты закричал, – в спокойном голосе Илны крылась тревога, – а потом будто…
– Спрыгнул с коня, – добавил брат Ласти, – причем так, что подлетел размаха на три, но приземлился на ноги.
– А что дальше?
– Сгустилось облако, черное, точно ночь, – рассказ продолжил Альфи, – затем в нем забрезжил свет, яркий, слепящий…
– И ты находился внутри всего этого, как птенец в яйце, – сказала Илна, – и кричал, орал, не переставая.
– Еще бы, – Хорст почесал шрам на щеке. – Судя по всему, я пережил прямое нападение Хаоса. Чем все закончилось?
– Я начал молиться, – сообщил брат Ласти, – а они попытались рассечь то, что окружало тебя, мечами.
– От моего осталась только рукоять, – Альфи печально вздохнул и, судя по шороху, развел руками.
– От моего – немногим больше, – усмехнулась Илна. – Если до драки дойдет, придется обходиться руками. Ты поорал, потом затих, и тут вся эта черно-светящаяся штуковина ушла вверх и лопнула, а ты лежать остался, холодный и еле дышащий. На коже еще… – она помедлила… – следы появились.