Кровь отлила от лица Амира. Слабость охватила его и проникла в голос, так что тот стал похож на жалобный хрип.
– Это… это нечестно. Я пришел как посланник, с просьбой, которую вам не составит труда удовлетворить. Один флакон Яда. Всего один.
– Мы тебя наградим хоть бочонком, если желаешь, – с пылом подхватил Маранг. – Выполни задание во благо королевства Иллинди и бери сколько хочешь.
– Вы хотите так все представить, будто у меня нет иного выбора, – огрызнулся молодой человек. – Но рано или поздно Ювелир вернется, и я сам решу свою проблему.
Почти в тот же миг послышалось хихиканье Мюниварея, Алинджийя зашикала на него. После напряженной паузы, грозившей затянуться навечно, тишину нарушил голос Маранга. Он взрезал ее словно нож, но без злобы. Скорее, это стоило сравнить с издевательским смешком.
Амир завертел головой, пытаясь понять, что такого он ляпнул смешного.
– Я думал, носитель, что ты дошел до сути, когда увидел свет, льющийся из полостей в горе Илом, где упражняются юирсена, – заговорил Маранг. – Там изготавливают Яд. А кто такой я? – Он наклонился вперед. – Я и есть Ювелир.
Странная боль пронзила сердце Амира, как если бы надежда была чем-то осязаемым, вроде жилы в его груди, и ее вдруг выдернули и отшвырнули прочь.
Маранг улыбнулся, но в улыбке не ощущалось тепла.
– Я прекратил поставки в восемь королевств после того, как Мадира сбежала из Иллинди. И если ты намерен найти Яд где-нибудь в восьми королевствах, ты целиком зависишь от меня.
Вселенная Амира рухнула. Маранг – это Ювелир. Все вдруг встало на свои места. Никто не смог бы создать ту ужасную армию в горе, если бы не располагал деньгами от продажи Яда по восьми королевствам. Никто не знал истинного лица Ювелира. Он всегда был тенью, призраком во главе каравана, окутанным облаком специй. Восемь королевств были марионетками в руках Ювелира, то есть Маранга, а он – их молчаливым кукловодом.
В первую очередь это означает, что Харини не выманивала у каравана обманом Яд. Не из-за нее Ювелир прекратил поставки. Уж хотя бы в этом она неповинна.
При всей мешанине в голове Амир думал только о том, что обязан извиниться перед ней за свои подозрения в сговоре с Ювелиром.
– Насколько могу судить, носитель, у Кресел, со мной в том числе, есть три варианта, – снова заговорил Маранг. – Первый: завтра на рассвете юирсена отправляются в восемь королевств, как велит закон. Разум их связан с Устами. Они выявят всех посвященных в секрет олума и Иллинди и погрузят клинки в горло каждого из них, будь то мужчина, женщина или ребенок. Все это с целью свести на нет амбиции Мадиры.
– Вы убийцы, – охнул Амир. – Это геноцид!
Маранг оставил без внимания его крики.
– Второй вариант: ты берешься за данное тебе поручение. Если исполнишь его успешно, не будет никакого кровопролития, а знание об Иллинди останется в тайне. Ты получишь Яд, в награду или в уплату, и сможешь им распорядиться, как тебе заблагорассудится. Если потерпишь неудачу, то по истечении двухнедельного срока, какой я тебе даю, мы отрядим юирсена завершить начатое тобой. И последний вариант: мы примем во внимание твои заявления, что ты не воин и не хочешь идти против Мадиры. Но в таком случае мы не сможем вернуть тебя домой. Вместо этого ты останешься здесь в качестве подданного Иллинди.
– Останусь? Вы хотите сказать, что заточите меня тут?
– Называй как угодно. Ты можешь стать полноправным гражданином Иллинди, за одним важным исключением: ты никогда не увидишь больше своего дома и семьи. Тебе запрещено будет покидать королевство. И как сказано прежде, по истечении двухнедельного срока, определенного в уважение к предсмертной просьбе Файлана, в ход пойдут юирсена. Существует только один вариант, когда юирсена навсегда остаются в пределах Иллинди. Способ избежать того, что ты называешь геноцидом. Выбор за тобой.
– Но почему я? – возмутился Амир.
– Потому что ты – единственный имеющийся в нашем распоряжении носитель, вооруженный знанием про Иллинди, – пояснил Маранг терпеливо, как будто ответ не был очевиден. – Нам некого больше попросить. Кроме того, ты должен гордиться. Покуда ни один пришелец в Иллинди не выжил, чтобы рассказать о своих приключениях. Ты будешь первым, если… достигнешь успеха.
– Маранг, он еще дитя, – снова вмешалась Алинджийя. – Мальчишка не старше двадцати и, по его собственному признанию, совершенно не способен сражаться. И ты посылаешь его остановить Мадиру? Блюстительницу престола? Безумие! С каких это пор Кресла стали прибегать к столь нелепым мерам? – Она повернулась на сиденье. – Кашини, твое молчание огорчает меня.
Кашини насупилась:
– Не принимай мое молчание за трусость, Алинджийя. Чего ждете вы от меня? Что я стану слепо следовать воле Файлана? Да, я доверяю ему. Доверяю настолько, чтобы внять его просьбе. Мадира хочет, чтобы мы бросили в бой юирсена под предлогом надуманным, но благовидным. Вот только зачем ей это нужно, я не понимаю. Неужели она способна быть такой жестокой? Я… я не знаю. Но я согласна с Марангом: кого-то нужно послать. И обстоятельства таковы, что этот юноша – единственный доступный нам исполнитель. Вывод напрашивается сам собой, и мне нечего добавить по сути дела.
– Вы все толкуете про варианты, но вариантов нет! – В голосе вступившего в разговор Шашульяна слышалось раздражение. – Его нельзя выпускать из Иллинди! Он обладает знанием о нашей стране, а мы обдумываем, как послать его, вооруженного этой тайной, назад в восемь королевств? Да вы идиоты, если просто допускаете такую возможность. Да он погубит нас еще раньше, чем это сделает Мадира.
Отповедь Маранга была резкой.
– Если он ради нас остановит Мадиру, то заслужит помилование, Шашульян. Но не прежде. И ему известно, каковы будут последствия, если он проболтается про Иллинди и олум. Уста всегда все знают. Что скажешь, Кашини? За тобой окончательный вердикт.
Шашульян бросил нечто, похожее по виду на полотенце, и исчез в темноте. Полотенце спорхнуло с пьедестала и приземлилось в паре шагов от Амира.
Для ответа Кашини потребовалось время, показавшееся вечностью. Амир видел, как она приняла решение, прежде чем заговорить. Его ноздрей коснулся аромат мускуса и сандала, а ее спокойный, сладкозвучный голос разнесся под сводами зала Кресел.
– Если носитель соглашается, он будет послан назад в восемь королевств на условиях, определенных Марангом, Кругом Мечей и верховным жрецом юирсена. Согласен ли ты, носитель?
Амира посетило в тот миг странное ощущение, что он находится совсем недалеко от Уст. Уст, которые он перестал почитать, но которым все остальные носители молились со страхом, без соизволения коих ни единое зернышко пряностей не попадало на рынок. Именно их присутствие ощущал он сейчас рядом, в этом зале, а быть может, под ним. Врата, неужели Уста действительно способны сказать, кто знает про Иллинди, а кто нет?
Марангу и его юирсена не потребуется особой проницательности, дабы понять, что в этот секрет посвящена Харини. Кашини известно, что Мадира направилась в Халмору. Харини станет первой, в кого погрузят клинки юирсена. Тяжесть сдавила грудь Амира. А после Харини? Через какое время узнают они о том, что он все рассказал Карим-бхаю?
Дальше. Если Амир отклонит предложение Маранга, ему на всю жизнь придется остаться в Иллинди. И, судя по направленному на него взгляду Маранга, сбежать едва ли получится.
К этому дню брат наверняка прошел уже через Врата пряностей и на себе прочувствовал то, что Амир говорил ему все эти годы о боли. Он будет спотыкаться и падать, поднимать голову, когда плеть пройдется по спине, оставив кровавый след, и кровь будет сочиться еще несколько дней. И никто не защитит его от оскорблений, которые непременно посыплются на него из уст высокожителей. Хасмину плевать, кто перед ним – Амир или Кабир. Плеть и брань будут те же самые до тех пор, пока через Врата происходит торговля пряностями.
И амма… Отец бросил ее много лет назад, и теперь вот так же поступает Амир, по собственному своему выбору. Она произведет на свет ребенка, которого Кабиру придется растить, как некогда он, Амир, растил младшего брата.
Сколько лет проживет еще Карим-бхай, приглядывая за семьей Амира?
Если искать слабое утешение, так только в прищуренных, цепких глазах Маранга, не говорящего ничего, кроме правды. Из всего услышанного сегодня Амир не сомневался в одном: Маранг не обманывает, ни в части последствий, ни в части обещанной награды. Если Амир сделает, что от него просят, Маранг действительно даст ему Яд и избавит его самого и семью от ярма. В этой призрачной перспективе Амир был уверен и решил закутаться в нее, как кутаются в одеяло в холодную ночь.
Он посмотрел на Кашини и Маранга, на остающиеся в тени лица Алинджийи и Мюниварея.
– Да, – промолвил Амир наконец. – Похоже, у меня нет выбора, но допустим на миг, что он у меня есть. И я говорю… да.
Алинджийя отступила в темноту, за ней последовал Маранг. Остались только Кашини и приземистый силуэт Мюниварея. Послышался смешок, побудивший Кашини обернуться на своего коллегу.
– Означает ли, что я получу его, пока он не ушел? – спросил Мюниварей.
– Зачем это?
– Ну, ложные врата сами по себе не сработают, Кашини. А мне не хотелось бы упустить шанс.
– Ладно. – Кашини вздохнула и махнула рукой. – Можешь забрать его.
– Погодите… – Амир уставился на членов Совета. – Забрать куда?
Мюниварей разразился очередной порцией кудахтающего хохота и захлопал в ладоши:
– Чудесно! Чудесно! Ты готов, носитель?
Амир понятия не имел, что ответить. Просто стоял, онемев, глядя, как два силуэта, уменьшаясь по мере отдаления, тают в тени.
Неожиданно пол под ногами у Амира разверзся, и он провалился в пустоту.
Глава 9
Мы есть то, к чему пристрастились.
Прошлый провал в темноту в Иллинди стоил ему трех дней. Теперь Амир опасался, что может потерять столько же, если не больше, потому как падение грозило стать бесконечным. Руки словно сами по себе мотались по бокам, щеки трепало набегающим потоком. Проход извивался, словно нора: сначала он шел только вниз, потом стал уклоняться в сторону, а в одном месте – даже вверх. Воздух вырывался из земли, поддерживая его в полете. Когда молодой человек попытался зацепиться за стену норы, та оттолкнула его и выплюнула дальше, как застрявшую частицу чеснока в соусе.