– Мне стало немного легче, хузур. – Амир утер глаза. – Спасибо. Но, полагаю, у меня есть ответ на мучающий вас вопрос.
Он опасливо покосился на нависавшего над ним Хасмина. В глазах Орбалуна вспыхнуло любопытство.
– Вот как?
Амир снова уперся взглядом в ковер.
– К вам прихо… Ну, это была блюстительница престола Иллинди. Ее зовут Мадира. Ей хочется, чтобы тайна Иллинди просочилась в восемь королевств. Как понимаю, она перетягивает блюстителей престолов на свою сторону. Вы, хузур, вполне могли оказаться первым в ее списке. Человек страдающий, ищущий утешения в разуме. Или в бегстве.
Орбалун всплеснул руками:
– Должен признать, в своей книге она была весьма убедительна. Отсюда у меня возникает следующий вопрос. Если не получилось со мной… То едва ли можно объяснить совпадением отсутствие на афсал-дина представителей уважаемой килы Халморы.
Амир медленно кивнул.
– Я ожидал, что раджа Вирулар окажется более… устойчивым.
– Дело не в радже Вируларе, хузур, – сказал Амир. – И не в рани Бхагиямме. Это их дочь… Харини. Это к ней обратилась Мадира. Как понимаю, они устроили заговор, чтобы отодвинуть в сторону раджу Вирулара и королеву.
– Любопытно. – Орбалуна явно очень впечатлила эта цепь событий. – Чрезвычайно любопытно.
– Махараджа, Харини, она… – Амир замялся. – От нее не следовало ожидать участия в этом деле. Она… ну… искренне заботится о народе Халморы, но никогда не желала трона.
– Ты довольно хорошо ее знаешь, надо полагать. – Орбалун прищурил глаза, и в них промелькнула искорка, заставившая молодого человека снова потупить взор.
– Настолько хорошо, насколько мужчина может знать женщину, хузур. А это, как выясняется, не очень-то и много.
– Я должен был догадаться, – прошипел Хасмин. – Когда стал видеть твое имя в каждом реестре на Халмору. Кого ты подкупил, вор? Тхеру Порикки! Дженгару? Вот почему он распевает в свое удовольствие? Я прослежу за ним и за тобой, тевидийя. Прослежу, чтобы ты до конца жизни ни щепотки куркумы не получил.
Орбалун вскинул руку, и Хасмин прикусил язык. Амир опасался, что его новость вызовет потрясение, приступ паники, который побудит махараджу созвать всех остальных блюстителей престолов и положить конец всей этой истории. Вместо этого Орбалун опустился в кресло и принялся скрести бороду.
– Отрадно видеть, как носители смешиваются с населением других королевств. Процесс торговли подразумевает под собой нечто гораздо большее, чем обмен специями. И это, Амир, подводит меня к последнему вопросу. Уверен, ты догадываешься к какому.
«Зачем ты отправился в Иллинди?» – вот каков этот вопрос.
В конечном счете от этого никуда не уйти. Не с Орбалуном боялся он встретиться взглядом в этот миг, но с Хасмином. Появился какой-то странный голод в глазах начальника човкидаров, какая-то тень сомнения, как если бы первоначальный его настрой перед допросом сменился чем-то менее ужасным, более снисходительным к Амиру. При словах махараджи у Амира задрожали губы. Ничто, кроме правды, не могло ему больше помочь.
Ему придется выдать Орбалуну свой план побега.
И он начал рассказ.
Когда Амир закончил говорить, повисла такая тишина, что слышны были далекие крики чаек над морем, а также мириады долетающих из порта и города звуков: шум прибоя, плеск волн о борта кораблей, скрип корпусов, вой ветра.
Хасмин подошел к ближайшей стене и впечатал в нее кулак:
– Я вам говорил, хузур. Предупреждал, что на уме у этого типа. Теперь вы сами все услышали из его собственных уст. Пока вы служите, защищая народ нашего великого королевства, шваль вроде него подрывает вашу власть. Они изваляют ваше имя в грязи и сбегут, чтобы сеять хаос и панику заодно с бандитами вроде Илангована. Его нужно повесить, и чтобы ни единого семечка пряностей не пошло на бальзамирование его гниющего трупа. Я…
Единственным ответом махараджи на эту вспышку было молчание, и пыл Хасмина немного поиссяк.
– Покорно жду ваших приказаний, хузур.
Взгляд Орбалуна был направлен вдаль. Его длинные волосы рассыпались по плечам, исполняя печальный танец с ветром. Стоящий рядом с Амиром Карим-бхай учащенно дышал. Одно дело – получить доступ к уху блюстителя престола, и совсем другое – предугадать, что из этого выйдет. Амир понимал, что он одинок и что если быть реалистом, то предложение Хасмина – единственный выход.
Поэтому было удивительно, когда блюститель престола Ралухи обратился к Хасмину строгим тоном:
– Мой тебе приказ: с головы этого молодого человека не должен упасть ни один волос. Он сообщил нам ценные сведения.
Хасмин выдохнул так резко, словно ему врезали под дых.
– Но, хузур…
– Я понимаю твой гнев, сенапати. Но неужели ты всерьез полагаешь, что лучше знаешь, как надо поступить?
– Нет, хузур. – Хасмин понурил голову. – Я хочу лишь сказать, что это преступление слишком серьезное, чтобы оставлять его безнаказанным.
– Я слышу тебя, сенапати. И вовсе не имею в виду, что не согласен с тобой. Но в данный момент дело обстоит так, что Амир должен помочь мне. А я – ему. – Махараджа с прищуром посмотрел на Амира. – Верховный жрец Иллинди. Обмолвился ли он, что Мадира хотела бы воссоздать превращение олума в условиях восьми королевств?
– Да, хузур, – ответил Амир. – Маранг уверен, что в противном случае блюстители престолов восьми королевств ей не поверят.
– Разумное предположение, – сказал Орбалун. – Мадира была достаточно проницательна, чтобы намекнуть на это в своей книге. Она привела в ней рецепт превращения. В нем указан ингредиент, жизненно важный и чрезвычайно трудно достижимый.
– Какой же?
– Листья кориандра.
В памяти у Амира всплыла дискуссия между членами Совета Кресел Иллинди. Кашини обрезала Мадире возможность получать листья кориандра из своих запасов, и это означает, что Мадира может полагаться лишь на то скромное количество кориандра, что произрастает в восьми королевствах.
Вместе с волной страха на Амира нахлынуло понимание всего, что произошло во дворце Халморы.
Кориандр рос только в одном из восьми королевств.
– Черные Бухты! – воскликнул Амир, приковав к себе внимание всех в комнате. – Илангован!
Так вот почему Харини и Мадира хотели встретиться с Илангованом. Под его контролем находится крупнейший, если не единственный, источник поставок кориандра. Заручившись его помощью, женщины получали все необходимое, чтобы доказать могущество олума остальным блюстителям престолов.
– Човкидары-джанакари не обманывали, говоря о том, что разрешили Харини и ее спутнице прибыть в Джанак, – проговорил Орбалун задумчиво. – Но они не явились ни во дворец, ни на ритуал сбора урожая. Это подтверждает мою догадку: Зариба в сговоре с ними, пусть открыто этого не признает. Ее сильнее всего страшит угроза со стороны Илангована. Ей выгодны любые договоренности, способные эту угрозу предотвратить. Как блюститель престола, я ее озабоченность полностью разделяю.
– Выходит, Черные Бухты, – проговорил сквозь зубы Карим-бхай, до этого момента хранивший молчание.
Хасмин был явно сбит с толку.
– Должен извиниться, хузур, – сказал он, – но я не понимаю, что происходит. Мы что, собираемся поверить этому ничтожеству и рассказанной им небылице? К этому и стремятся чашники – посеять среди нас раздор. Дай им волю, Илангован стал бы единственным правителем восьми королевств.
Орбалун одарил сенапати лучезарной улыбкой:
– Хасмин, мери джаан. Поверь мне на слово: когда я прочитал ту историю, она показалась мне не менее сказочной. Но как быть, когда слышишь ее подтверждение из уст человека, который ничего не знает про книжку? Даже если бы мне хотелось, я не могу отринуть подозрения прямо с порога.
– Книга все еще у вас, хузур?
– Нет, я сжег ее, когда прочитал. В неправильных руках, даже внутри дворца, она могла наделать бед. Однако часть ее я сохранил – один особенно занятный фрагмент, касающийся истории Иллинди.
– Пожалуйста, хузур, расскажите нам о нем.
Орбалун ответил не сразу. Сначала поглядел на них по очереди пристально, как бы гадая, как воспримут они его слова. «Хуже ведь и так больше некуда?» – спрашивал себя Амир. Наконец Орбалун тяжело вздохнул, подошел к сундуку, открыл крышку и стал рыться в содержимом. Спустя несколько секунд он вернулся со стопкой пергаментных листов. Сдув с них пыль, он показал их присутствующим:
– Я разыскал несколько подробных цветных карт Внешних земель. И изображений Бессмертных Сынов, рыщущих по ним под покровом тьмы.
Амир наблюдал за бледным лицом Карим-бхая. У него самого сердце пропустило удар, а в голове эхом звучало слово, использованное Калей: «Ранагала». Внешние земли? Невероятно, нет! Это наверняка выдумки. Однако в глазах Орбалуна появился блеск, так хорошо знакомый Амиру в последние дни, когда его самого сжигало стремление поделиться тайной.
Блеск истины.
– Хузур, к чему вы клоните? – Хасмин, не отрывая глаз от пергамента, опустился на колени.
Определенно, он теперь думал, что блюститель престола сам спятил. Все это либо великий заговор, либо розыгрыш.
Впрочем, сомнения Хасмина имели в тот миг очень мало веса. У Амира земля ушла из-под ног, когда у него перед глазами возникло лицо отца. Человека, бросившего Амира и семью. Лицо предателя, чашника, оказавшегося трусом. Амир знал, по меньшей мере тогда, что во Внешних землях отца ожидает только смерть. И его отсутствие все эти годы служило тому подтверждением. Определенно, нет ничего живого за бездонными ущельями, за Завитком, за могучими неприступными горами, за непроходимыми топями, за джунглями с ядовитыми ветвями, за долинами, где отравлен сам воздух.
Но Орбалун хранил невозмутимость, и от этого все убеждения Амира рассыпались в прах. Может ли аппа оказаться живым? Неужели ему до сих пор не суждено ощутить удовлетворение от сознания его смерти?
– Я говорю о тропе, начинающейся в Иллинди и заканчивающейся в Амарохи, королевстве гвоздики, – сказал блюститель престола. – И есть другие тропы, не нанесенные еще полностью на карты, тем не менее кажущиеся проходимыми. Там, где есть коварные горы и долины, Мадира начертала рядом с каждой: «Бессмертный Сын». Возможно, что некие природные объекты Внешних земель, например опасные реки или горы, и есть то, чему иллиндианцы с незапамятных времен дали название «Бессмертных Сынов». Наши собственные легенды расцветили их красками и оживили. Но дело не в этом. Важно понять другое: принимая в расчет существование карт и нанесенные на них подробности, Мадира могла попасть в восемь королевств не через Врата пряностей, но через Внешние земли.