«Кабир сможет полюбить его, – утешал себя Амир. – Сюда он будет приходить всякий раз, когда долг носителя приведет его в Джанак. К морю. Он будет приходить на причал, сидеть и рисовать. Если пальцы окажутся способны».
Приступ страха сдавил Амира при этой мысли, и он ухватился за полу одежды Хасмина, чтобы не упасть. Хасмин, сам перепуганный насмерть перспективой отправиться в открытое море, стряхнул руку Амира и толкнул его. Молодой человек с глухим стуком упал на палубу, в локте стрельнула резкая боль. Лодка сильно накренилась.
– Хо! – крикнул Карим-бхай. – За что ты его так?
– Не прикасайся ко мне, – заявил Хасмин сдержанно, пусть в глазах его и читался страх.
Когда он смотрел на рябь вокруг лодки, на лице его отражалась тревога. Он боялся неизвестного. Далеко впереди на поверхности моря колыхался, подобно бесплотному духу, лунный свет.
– П-пора в путь, – промямлил Хасмин. – Берите весла. Вы двое будете грести.
Ни Амир, ни Карим-бхай возмущаться не стали. Они в достаточной степени научились управляться с уру за те свободные часы, что выдавались у них в прошлые посещения этих мест по долгу службы, и не были совсем профанами в обращении с лодкой. Вот только свободных часов было мало, и им никогда не доводилось отходить от Джанака дальше, чем на несколько островов.
Сегодня им предстояло миновать почти восемьдесят. Сегодня они увидят новый дом Амира.
Подавив страх, Амир отвязал швартов и оттолкнул лодку от причала. И смотрел, как полоса земли растворяется вдали. Слабые огни порта начали меркнуть.
Они плыли, направляясь в темноту, пустоту и бесконечность…
Внезапно он заметил бегущую по причалу фигуру. Силуэт мелькал мимо темных зданий таверн, корабельных корпусов и бочек, обрисовывался на фоне костров и неуклонно приближался к дрейфующей лодке.
Амир не успел предупредить своих спутников, когда фигура отделилась в прыжке от причала и ловко приземлилась на их суденышке. Лодка закачалась и затряслась. Хасмин, державшийся за прикрепленный к корпусу шест, пошатнулся и завопил, теряя равновесие. Амир бросил весло на банку и подхватил Хасмина, не дав упасть. Начальник човкидаров взвизгнул и вырвался из рук спасителя.
«Неблагодарный ублюдок… – подумал Амир. – Стоило дать тебе свалиться в воду».
Но сожалеть времени не было, так как прыгун вскочил на ноги.
Калей совсем не выглядела растрепанной. Ее взгляд переместился с ошеломленного Карим-бхая на Хасмина, только что вырвавшегося из хватки Амира. Она шумно перевела дух, извлекла из-за пояса что-то блестящее и выставила перед собой.
– Ты забыл это во дворце. – Она протянула Амиру его шамшир.
Хасмин опомнился, выхватил клинок и слепо рубанул в направлении Калей. Та тоже достала оружие и почти без усилия отвела удар човкидара. Затем рубанула сама, выбила меч из руки Хасмина и приставила ятаган к его горлу.
– Ты дерешься, как мой дедушка, – процедила она. – Он был безрукий.
Хасмин всплеснул руками, на лице его проступил ужас. Лодка тихо покачивалась на воде.
У Амира округлились глаза.
– Калей, не трогай его, он с нами.
– Это очевидно, – заметила она, потом поглядела на Карим-бхая. – С нами куча народа, за исключением меня. Маранг предупреждал, чтобы ты ничего не делал без моего совета.
Лодка медленно дрейфовала прочь от берега. Амир сглотнул, потом наклонился и поднял тальвар Хасмина.
– Мы выяснили, где может находиться Мадира. Сейчас мы плывем в Черные Бухты. Помимо прочего, я никак не мог тебя найти. Ты улизнула от стражников, и я понятия не имел, куда ты подевалась. Честное слово.
А еще пару минут назад, оценив ее физическую подготовку и умение обращаться с оружием, он совершенно искренне пожелал увидеть ее среди своих спутников.
Калей вздохнула. Хоть лодка и качалась, рука ее твердо держала клинок: он ни на дюйм не отодвинулся от горла Хасмина. Наконец она отвела ятаган и вложила в ножны.
– Больше я не выпущу тебя из виду, – пообещала девушка.
– Я всецело за, – отозвался Амир. – Может, сядем? Мне не по душе стоять вот так, посреди моря.
После этого все замолчали, раздавалось лишь мерное поскрипывание весел в уключинах, пока Амир и Карим-бхай гребли по направлению к открытому морю. Волны поначалу были слабые, и Амир решил, что ему нравится Джанакское море, пусть даже оно и пугает своей глубиной.
Когда ветер усилился, они убрали весла и предоставили парусу нести их через подсвеченную луной темноту. Хасмин и Калей то и дело недружелюбно переглядывались. Чего Амиру меньше всего хотелось, так это чтобы эти двое поставили под угрозу все, ради чего они работают, – вернее, то единственное, ради чего они работают. На его стороне Орбалун, и Амир даже мечтать не мог о более сильном союзнике. Но способно ли это заставить Мадиру склониться перед ним или тем более помочь ему заполучить обещанный флакон с Ядом?
Остается питать надежду.
Когда молчание стало невыносимым, Амир спросил тихонько у Карим-бхая:
– Как там амма?
– Все так же. Думает, что ты отправился с каким-то тайным заданием как носитель по приказу кого-то из дворца. Теперь, если поразмыслить, я склонен считать, что она не так уж заблуждается.
Амир улыбнулся.
– У нее срок подойдет через несколько дней, пулла. Зовет меня к себе, чтобы я пел малышу в ее чреве. Она почти уверена, что будет девочка. Хочет назвать ее Велли.
Амир покрутил имя на языке. Звон серебра. Лунный свет на пороге дома. В глубине души он уповал, что рожать амме предстоит в Черных Бухтах. Добрый знак, как сказала бы бабушка.
Окружающее растворилось во мгле. Он обернулся: Джанак стал не больше булавочной головки, последние его огни тают в тумане, накрывшем прибрежное королевство. Где-то выше виднелись самые высокие шпили дворца, затем и они слились с темнотой, и не осталось ничего, кроме моря.
Вместе с тьмой пришел сон.
Когда Амир очнулся, уже светало. Как долго они плывут? Калей и Хасмин гребли, взгляды их были как мечи, нацеленные на горло друг друга. Ветер ослабел, и Амир ощутил, как легкий бриз овевает его лицо. Повсюду были острова, силуэты их обрисовывались как темные холмы, и море текло между ними, как река. В воздухе ощущался холод, и Амир сжался в комок. В небе еще висела луна, заливавшая океан бледным светом.
– Где мы? – спросил он, зевая.
– Уже недалеко. – Карим-бхай потянулся. – В этой части архипелага под властью Джанака остается лишь несколько островов. Дальше начинаются Черные Бухты. Где они кончаются, никто не знает, но все по эту сторону Завитка принадлежит Иланговану.
Вдалеке Амир разглядел другие похожие на холмы острова. И… обманывают ли его глаза, или это взаправду проблеск света?
Да!
Хасмин будто вовсе не нуждался в отдыхе. Передав Карим-бхаю весло, он сидел, вытаращив глаза, держался за шест, идущий поперек парусины, и подозрительно посматривал то на Калей и Амира, то вдаль. Его явно смутил проигрыш в схватке с Калей, и на борту он оставался только потому, что получил приказ от махараджи.
И не было похоже, что происходящее ему нравится.
Амира его присутствие тоже не вдохновляло, но, пока он здесь, будет одним човкидаром меньше, чтобы хлестать плетью Кабира. Слабое утешение.
– Не подходи к порту слишком близко, – сказал Хасмин Карим-бхаю. – Нельзя, чтобы нас заметили.
Карим-бхай ожег его взглядом, в котором однозначно читалось презрение к человеку, взявшемуся учить того, кто научился таиться раньше, чем сам Хасмин появился на свет.
Амир тем временем упивался обширным миром Илангована. Здесь не чувствовалось даже духу джанакской корицы. Юрисдикция рани Зарибы на эти территории не распространялась, и стоящие часовыми между островами дремлющие галеры служили тому подтверждением. Чем больше Амир смотрел, тем сильнее убеждался: здесь расположились не какие-нибудь дозорные становища или временные поселения – речь о настоящей цивилизации.
От этой мысли у Амира пела душа.
Они крадучись шли по темной воде, пробрались между большими галерами, обогнули несколько катамаранов и патамаров, пришвартованных к берегу у одного из крупных островов. В глубине этого острова рос лес, густая листва была объята мглой. И вновь где-то среди темноты присутствовал намек на костры. Дым вился над верхушками деревьев. Для Амира это обещание света было обещанием жизни.
Тут живут люди. Чашники. Или корневики. А может, змеевники или песчаники. Кем бы ни были они раньше, эти представители вратокасты восьми королевств, здесь они просто люди.
Карим-бхай и Калей направили лодку на юг от леса, затем приняли к востоку, огибая очередной остров, но продолжали держаться в постепенно рассеивающейся темноте.
Острова были меньше любого из материковых королевств, которые Амиру доводилось видеть. Только один из них, с окутанной туманом горой, выглядел достаточно большим, чтобы приютить несколько тысяч жителей. Поселки из наскоро построенных бамбуковых хижин усыпали побережье, близ них нитками деревянных бус стояли на якорях лодки.
Карим-бхай, надо полагать, почувствовал его интерес.
– Дозорные и торговые посты, – пробормотал он. – Нам повезло, что удалось проскочить.
Он постучал по дереву, указывая на выжженные на досках расплывчатые символы.
Амира удивила царящая у Илангована организованность. Все россказни про хаос, беззаконие и насилие словно испарились перед лицом порядка, не уступающего предполагаемой цивилизованности восьми королевств.
Неужели вот здесь проведет Амир всю оставшуюся жизнь? На этом разбросанном по морю архипелаге, в ночи пути под парусом от Джанака? В месте, где память о Ралухе постепенно уйдет, оставив только рубцы от плети на спине и руках, где звучащее в ушах эхо оскорблений будет только призраком оставленной позади доли?
Как пугающе легко поддаться мечтам, что здесь, с Илангованом, его ждет новая жизнь.
Беда в том, что мечты имеют свойство развеиваться.
– Впереди большой остров, – сообщил Хасмин, вглядываясь из-под паруса в туман. Потом он сверился с компасом. – Прямо на севере.