Секаран отвесил Мару подзатыльник:
– Выражайся яснее. Куда забрали?
Гул второй раковины пронзил небеса: низкий рокочущий звук, от которого всех собравшихся пробрала дрожь. В нем угадывался более музыкальный тон, как если бы это был некий особый сигнал. Тень страха пробежала по собравшимся представителям вратокасты, включая Секарана. Амир догадался, что эта вторая раковина предвещает нечто гораздо худшее.
– Они захватили флагманский корабль, – мрачно проронил Секаран. – Нужно спешить в порт. – Он лихорадочно замахал руками, обращаясь к соратникам. – Собирайте всех мужчин и женщин. Поднимаем паруса.
– А как же мы? – спросил Амир. – Вы не можете бросить нас здесь. Мы вам пригодимся! – Он снова стал упрашивать. – Поверьте мне, пожалуйста. Мы не меньше вашего хотим спасти Илангована.
– Говори за себя, – прорычал Хасмин негромко.
– Этого можете оставить в клетке, раз он так хочет, – пошел на уступку Амир.
Секаран вздохнул, перевел взгляд с Амира на Калей. Калей явно доказала свои умения. А Карим-бхай с момента задержания не выказывал ничего, кроме покорности. По сути, Амир готов был поклясться, что некоторые из вратокасты узнали старика, и их шепотки достигли ушей Секарана.
– Развязать их, – прошипел Секаран своим спутникам. – А ты… – Он глянул на Амира и покрепче перехватил палицу. – Ты пойдешь со мной.
Никогда в жизни Амир и представить не мог, что ему предстоит ступить на палубу пиратской галеры. Даже мечтая о жизни в Черных Бухтах, такого поворота он не ожидал. Сполохом ужаса развернулись над головой большие черные паруса. Следом за ним сходили с трапа Карим-бхай, Хасмин и Калей, тоже разинув рты от удивления. Палуба кишела представителями вратокасты, готовящими корабль к отплытию. Амир поспешил к поручням и стал вглядываться в море.
Еще один большой корабль качался впереди на волнах, с каждой секундой уходя все дальше и уменьшаясь в размерах.
На этом корабле должны находиться Мадира и Харини. А также Илангован.
Из того немногого, что удалось Амиру выудить из Секарана и еще одного из вратокасты, тоже пытавшегося собрать воедино осколки воспоминаний о прошлой ночи, Мадира и Харини ухитрились дать большей части Черных Бухт сонное снадобье, подмешав его в карри с бараниной. Сами эти две женщины подозрительным образом ограничивались только рыбой и пуншем, хотя подозрительность эта стала заметна только задним числом. Однако Секаран и его товарищи пропустили большую часть пира, так как чинили сети, и потому не отравились. Харини и Мадира выждали, когда Секаран уведет своих людей патрулировать западный берег, как делал это каждый день перед рассветом, после чего похитили бессознательного Илангована.
Остальные обитатели Черных Бухт спали беспробудным сном, как поленья.
На берегу Мадира и Харини погрузили Илангована в коракл, затем погребли к галере, стоящей в бухте с восточной стороны от основных сил пиратского флота. Блюстительница престола Иллинди обезвредила тех немногих из вратокасты, кто нес дозор или патрулировал побережье. Но она и Харини действовали не одни.
Нашлись очевидцы, видевшие, как пролив, соединяющий бухту с морем, пересекло судно с людьми в золотисто-коричневых одеждах воинов. Суровые лица, собранные в хвосты на затылке волосы, а в руках – луки с отравленными стрелами.
Халдивиры из Халморы.
Калей предположила, что Мадира снабдила Харини целым кувшином Яда, украденного из пещер Иллинди. Таким образом раджкумари Халморы сумела провести через Врата отряд своих бойцов.
Это определенно объясняет просочившиеся в Ванаси слухи о том, что Харини завладела целым бочонком Яда, как отметил Амир. Бинду не совсем ошибалась.
Даже теперь, с учетом всего выясненного, Амир не понимал логики происходящего. Ясно было одно, и Секаран неоднократно подтвердил это: Мадира и Харини не завладели листьями кориандра. Они даже не дали себе труда отправиться к тому удаленному острову, где, по словам Секарана, хранились в подземных складах запасы котамалли.
Все, что нужно было Мадире и Харини и в чем им сопутствовал успех, – это похищение Илангована, Благословенного.
Этот титул оставляет послевкусие во рту, не правда ли?
– Они направляются в Джанак, – заметила Калей.
С оглушительной новостью, не иначе. У Амира мурашки побежали по коже.
– Если они доберутся до Джанака и передадут Илангована рани Зарибе, Черным Бухтам придет конец. Ваша блюстительница престола понятия не имеет, что она здесь творит.
Калей насупилась. Для того, кому в жизни не доводилось покидать пределы Иллинди, она на удивление уверенно чувствовала себя на корабле.
– Для Уст мало что значит эта рябь на воде. Если Мадира распространит знание об олуме, не уцелеет ничего.
Амир усмехнулся апокалиптической серьезности ее слов, выдававших страхи большие, чем его собственные.
– Вот, значит, как? Допустим, ты убьешь ее, и что дальше? Вернешься в Иллинди и предъявишь ее голову Марангу? Ты уверена, что не хочешь… не хочешь здесь задержаться? Увидеть остальные из восьми королевств?
Калей метнула на него взгляд, способный испепелить на месте.
– Конечно нет! Это богохульство.
– Видимо, твои глаза не знали, что совершают богохульство, когда впервые рассматривали Джанак и океан, – поддел ее Амир.
Калей позеленела от злости:
– Кощунство – использовать Врата для целей иных, кроме твоего долга. Я выпила Яд, исполняя клятву адепта юирсена, и ничего более. Я здесь не для того, чтобы… удовлетворить какую-то тягу к странствиям. Этот грех, как полагаю, присущ твоему народу.
– Пьющие Яд – не мой народ, – огрызнулся Амир, с лица которого сошла улыбка.
– Но ты при этом хочешь завладеть им.
– Не ради себя. Считай это моим долгом перед матерью.
Калей не отрывала глаз от корабля Мадиры далеко впереди. Амир заметил, что смотрит она на галеру не так, как он. Иное стремление гнездилось в ее нутре, отражаясь в лице обостренной до боли целеустремленностью. Казалось, будто Мадира вселилась в девушку, выдавив ее душу, и теперь Калей мучилась на этом корабле, желая вернуть душу обратно.
– Коль это долг, значит я могу на тебя положиться, когда мы столкнемся с Мадирой.
Амир позабыл про шамшир почти в тот же миг, как Калей прошлой ночью вернула ему оружие. Легкость клинка делала его почти незаметным, но тут Амир ощутил его присутствие.
Вдруг Калей скривилась, схватилась за раненое плечо, дыхание ее участилось. Амир с тревогой посмотрел на нее:
– Похоже, тебе следует больше переживать за то, как ты сумеешь управляться со своим клинком, чем я со своим. Тебе нужен лекарь. Шипы на палице у Секарана отравлены.
Калей мотнула головой и сдула упавшую на глаза прядь.
– Сама разберусь. Ты только доставь меня на корабль. И будь готов к бою.
Амир сжал рукоять шамшира и показал его Калей:
– Я готов.
– На твоем месте, – раздался голос сзади, – я не стал бы доверять ни единому слову, выходящему из уст этого тевидийи.
Хасмин, сидящий футах в десяти от них, по-прежнему в цепях, сплюнул на палубу. Амир предполагал, что с учетом угрозы отправить Илангована в Завиток Хасмин едва ли увидит собственные руки прежде, чем кончится это испытание.
Калей бросила на човкидара резкий взгляд:
– И почему я не должна ему верить?
– Потому что он чашник, – заявил Хасмин, как если бы это все объясняло. Не дождавшись от девушки ответа, он пожал плечами, насколько позволяли цепи. – И уж, по крайней мере, покуда на том корабле находится его маленькая раджкумари. Его нужно спустить в Завиток вместе с остальной этой сворой. – Хасмин обвел взглядом всю палубу, губа его брезгливо подергивалась.
Амир оторвался от поручней и направился к Хасмину, чтобы хорошенько его пнуть, но вмешалась Калей. Она рывком развернула его, отведя шамшир в сторону.
– С ней возникнут сложности – с этой халморской принцессой? Или с тобой?
– Нет, никаких. – Амир сглотнул. – Я хочу остановить Мадиру.
– А как насчет нее?
– Я… э-э… Я поговорю с ней. С ней не будет никаких сложностей.
Калей поцокала языком.
– Боюсь, если дело дойдет до драки, будет не до разговоров, Амир из восьми королевств. Изготовь шамшир. Уста велят тебе хранить его. И клянусь Вратами, держи крепче. Силы мысли достаточно, чтобы выбить клинок у тебя из руки.
Амир открыл было рот, но остановился. Стоит ли заикаться о том, что у него нет намерения сражаться, не говоря уже про умение? Что при первой опасности он убежит, оставит ее одну вести танец с ятаганом, что бы ни готовила для них судьба? Что даже если он заставит работать все кости и мускулы своего тела, ему не выдержать и одного удара от слабейшего из воинов-халдивиров, тем более от той, кого даже Кресла Иллинди признали несравненной воительницей?
Калей верно ощутила его колебания.
– Не разочаруй меня, – предупредила она. – Это прекрасный мир, чтобы жить. – Она скользнула взглядом по горизонту, по островам, и с губ ее сорвался легкий вздох, как если бы иное стремление проросло у нее в сердце, но было сдержано Устами. – Мне не хотелось бы запачкать его твоей кровью.
Потом она ушла, держась за раненое плечо, чтобы переговорить с Секараном.
Окровавленный рот Хасмина раскрылся в смехе.
– Хо, жду не дождусь, когда этот день закончится и тебя вернут в Ралуху и упрячут в темницу. Это… это безумие. Га!
– Ты слышал Орбалуна, – возразил Амир. – Он хочет того же, что и я, – остановить Мадиру.
– О да, махараджа хочет. В данный момент. И как думаешь, что дальше? Он устроит тебе пышные проводы, с фейерверком, ромом с пряностями и прочими увеселениями, когда ты повезешь семью в этот кошмар посреди моря? Очнись от грез, бааду! Даже махараджа не выше закона, и, поймаем мы эту бабу или нет, завтра ты окажешься на самом нижнем уровне Пирамиды, откуда тебе не слышны будут крики твоего брата, пока тот ползет через Врата.
Амир опустился на колени рядом с Хасмином, решительно и спокойно. Потом медленно поднял руку и провел пальцем по щеке човкидара. Хасмин отшатнулся, пополз по палубе, скребя цепями по борту: