– Ювелир ушел, – безапелляционным тоном заявила Бинду.
Амир не сразу сумел это переварить. Он надеялся, что ослышался тогда на рынке, что, может, ветер сыграл с его ушами злую шутку.
– Что ты хочешь сказать? – пролепетал он с колотящимся сердцем. – Как это – ушел? Он же не… ты ведь знаешь, что его самолично и не могло здесь быть. Он тень, нечто, что существует в воображении людей. Как мог он уйти, если его, собственно, тут и не было?
Бинду положила ладонь ему на щеку:
– Я имею в виду, тамби[10], что он решил не поставлять больше Яда. Ни он, ни Карнелианский караван, которым он заправляет.
– Это невозможно. – Амир хмыкнул. – Не ври мне. Ты хочешь больше шафрана? Или меда? Назови свою цену, Бинду-ки, и я уплачу.
Бинду какое-то время внимательно рассматривала поверхность верстака, потом обратилась к Амиру:
– Пока мы тут разговариваем, верхние уровни девятой башни кипят. Раджа Джирасанда и рани Урганния созвали министров, гильдии и представителей корневиков. Поскольку никто не знает, как выглядит Ювелир, а его караван словно испарился с территории восьми королевств, всем только и остается, что орать друг на друга. Как ни крути, Яд средство более мощное, чем пряности. Поэтому нет, тамби, я не лгу. Мне нет в этом никакого прока.
– Думаешь, это он? – спросил Амир, затаив дыхание. – Илангован?
– Ювелир? – Бинду хохотнула. – Ну уж нет! Я Илангована видела, пусть и мельком. Не верь этим слухам. К тому же Илангован давно уже не показывается в Ванаси. Ему в Черных Бухтах хорошо. В конечном счете сейчас время сбора кориандра.
– Бессмыслица какая-то, – пробормотал Амир. – С какой стати Ювелиру исчезать?
– Может, в этом как раз и дело? – Бинду пожала плечами.
– В чем?
– В стирании смысла. В желании посмотреть, как люди, родившиеся без клейма пряностей, пристрастятся к наркотику, позволяющему безболезненно проходить через Врата, а потом взять и изъять его без предупреждения. Разве не отличная шутка?
– Не знаю, шутка или нет, но Яд ведь не для всех. Люди вроде меня – чашники, корневики – никогда к нему не допускались, так ведь? Я даже один пузырек купить не мог. И никто в Чаше.
Бинду посмотрела на него с обидой:
– Эй, это не только для вашей вратокасты. Очень немногие могли позволить себе Яд, даже вне Корня. Видел, чтобы я купила хотя бы склянку? Да продай я свой магазин и мамины браслеты в придачу, и то не смогла бы набрать на порцию. Когда в последний раз кто-то пил Яд и использовал Врата, не считая королевских особ или членов семей министров?
– Но это должен был быть мой шанс. Я нашел выход на тебя, у меня имелось достаточно пряностей и…
– И ты носитель. Носитель, спрашивающий насчет Яда. Ты сам-то себя слышишь, тамби? Ты скулишь, выпрашивая то, чего у тебя как бы и быть не может.
Слово «скулишь» задело его, как и намек на то, что она с самого начала водила его за нос.
– Яд был не для меня… Я не ради праздного желания попутешествовать по восьми королевствам просил. Врата свидетели, я этим сыт по горло.
– Тогда для чего он тебе понадобился? – Женщина бросила на него цепкий взгляд. – Вернее, для кого?
Амир закусил губу и сразу ощетинился.
– Это мое дело. Я тебе заплатил за сведения про Ювелира. Ты же имела свой интерес – ты сбыла весь шафран, не так ли?
– Да, сбыла, – немедля согласилась Бинду. – Что ты предложил бы мне с ним сделать? Хранить? Меня обобрали бы в первую же ночь. Все до единого тюки, доставляемые вами из Ралухи, идут в восьмую и девятую башни. До базара доходят крохи. Лишь призрак, тень шафрана подает на наши ладони.
«А корневикам и чашникам достается еще меньше», – хотел заметить Амир, но придержал язык.
– Я рассчитывал, что ты исполнишь свою часть сделки.
– Я сделала, что могла, – сообщила тебе сведения про Ювелира. И сведения состоят в том, что его здесь нет.
Амир, привалившись к стене, обхватил голову руками. Он растратил шафран из своего жалованья, пустил в ход заначки из других пряностей, полученных от Карим-бхая в награду за выполнение маленьких тайных поручений, – все, что он тащил в норку ради уплаты Бинду за помощь. Горько чувствовать себя вором, но куда горше – обворованным. Накатило ощущение беспомощности, ярость на систему клокотала в его сердце. Ему казалось, он заслуживает, чтобы хотя бы что-то складывалось по его воле. Заслуживает совсем маленькой удачи. Хотя бы щепотки.
Но разве возможно такое для чашников?
– Значит, всему конец? – простонал он. – Яда нет? Вдруг Ювелир вернется – не через пару недель, так через месяц? Он обязан вернуться!
– Если вернется, я дам тебе знать, – пообещала Бинду. – Но пока рынок высох, тамби. Ни единой капли. Афсал-дина наступит через неделю, и блюстители трона уже откупоривают последние свои запасы, чтобы отправиться в Джанак на сбор урожая и на праздник. Лучше тебе позабыть о том, ради чего тебе понадобился Яд.
– Ты должна знать, если у кого-то есть склянка, – взмолился Амир. – Хотя бы одна.
«Ради моей матери», – добавил он про себя.
Бинду покачала головой:
– Со времени исчезновения Ювелира Джирасанда постоянно устраивает рейды по девяти башням, включая Корень. Выжимает последние капли Яда, занесенные контрабандой, и свозит все в девятую. Но и этого мало. Все злятся, не помогает и то, что угроза Джанаку со стороны Илангована только усилилась. Блюстителям престолов нужно больше Яда, если они хотят направить больше стражников на флот Джанака в качестве подкреплений и покончить с проклятым пиратом. Но и этот план пошел теперь наперекосяк. На афсал-дина блюстители престолов соберутся в Джанаке, чтобы разрешить эту проблему раз и навсегда.
Амир перевел взгляд за окно и проглотил готовую сорваться с языка колкость. Он хотел защитить Илангована, но понимал, что тем самым только ухудшит свое положение. Он переживал, что Илангован, известный умением перетягивать вратокасту на свою сторону, побывал здесь и все испортил. Но теперь ему казалось, что было бы даже к лучшему, окажись этот контрабандист в Ванаси, – тогда Амир мог бы оценить, насколько способен этот человек помочь его семье. Вместо этого Амир положился на Бинду и на туманное обещание насчет Яда. Это явно было ошибкой. Но и верить тому, что Бинду говорит сейчас, тоже не стоило. В глубине души он знал, что Илангована не поймают. Вот уже сорок лет прошло, как вожак пиратов создал рай для беглых носителей, избегая цепких лап Лиги пряностей и всегда опережая ее на шаг.
И хотя методы Илангована могли зачастую показаться сомнительными, Амир не думал, что сумеет найти более подходящий дом для матери и Кабира, чем Черные Бухты.
И для себя самого. Он тоже это заслужил.
Бинду, должно быть, уловила отчаяние, написанное на его лице, и безнадежность в глазах. Она вздохнула и тихонько присвистнула.
– Клянусь Вратами, у тебя и верно все должно быть плохо, если судить по твоей физиономии. Что случилось? Есть возлюбленная из другого королевства, которую ты хочешь тайком ввезти в Ралуху? Я слышала, что есть дайини[11] среди женщин в Каланади, которые привораживают носителей вроде тебя.
– Нет, не возлюбленная…
– А, не важно, хватит с меня. Врата свидетели, я уже поплатилась за свое любопытство. И вся эта возня вокруг Яда – скандал в высоких кастах, а мне не претит видеть чашников, заливающих в глотку склянку-другую, поэтому, может, я и поделюсь маленькой сплетней, дошедшей до моих ушей сегодня.
Амир встрепенулся. Разумеется, исключения должны быть. Он же ведет разговор с Бинду, деловой рани из Ванаси, от которой не укроется ничего в этом чувственном королевстве. Дочерью по духу Карим-бхая. Она обманщица, это верно, но продающая тот обман, какой он желает слышать.
– Кто? – спросил Амир, учащенно задышав.
Лицо женщины оставалось спокойным и непоколебимым. Она медленно протянула к Амиру руку и раскрыла ладонь.
– Если ты вор по природе, Амир из Ралухи, то я среди ванасари крыса по части сделок.
Один ее палец согнулся в приглашающем жесте.
– Ну так отработай сделку, которую заключила прежде! – отрезал Амир. – У меня нет больше шафрана.
Его радовало, что в кои-то веки ему не приходится блефовать. Будь ты чашником, или корневиком, или представителем любой другой вратокасты среди восьми королевств, очень мало кто избегал одержимости пряностями. От потока, шумящего в богатых дворцах и отделанных мрамором особняках, тонкие ручейки стекали на базары, а оттуда в тощие заштопанные карманы низкородных. Семи уровней висячих рынков в башнях Ванаси не хватало, чтобы заполнить чрево одного королевства. Людям требовалось больше. Им всегда требовалось больше.
– Выворачивай карманы, – скомандовала Бинду.
Такая дерзость ошеломила Амира. Эта женщина имеет наглость требовать, после того как ни за что прибрала к рукам его шафран, и тем не менее ему сейчас не оставалось ничего другого, как подчиниться ей. Если она не врет…
Он вывернул карманы.
Выпал пергаментный свиток.
Это был подарок, который Амир забыл передать Карим-бхаю вместе с письмом.
Бинду подхватила пергамент и, не успел Амир выхватить свиток, развязала ленточку. Она развернула его, и глаза у нее округлились: на листе был изображен вид Ралухи с высоты птичьего полета. Врата пряностей среди пышных шафрановых полей, раскинувшееся поселение в форме чаши, дворец на севере, каменные усадьбы и мраморные особняки на западе, рынок между склонов, и на дне долины собственно Чаша. Дом вратокасты.
Бинду смотрела на чертеж, не находя слов. Она облизнула пересохшие губы и моргнула, а потом сложила пергамент и сунула в карман.
– Верни его, пожалуйста, – попросил Амир. – Это подарок для другого человека.
– Ты хочешь услышать сплетню или нет?
– Да, но не за такую цену.
– Эта картинка стоит не один кувшин пряностей, – возразила Бинду, и в голосе ее слышался восторг в предвкушении легкой добычи. – Мало кто в Ванаси знает, как выглядит Ралуха. Эти шафрановые поля…