ечными призывами к воздержанию и экономии пряностей, пока дело не дойдет до идеального кушанья, – кушанья, что вытащит чашников из всех убогих углов и приведет к ее порогу. Закончится обед расмалаем[70], поданным с миндалем, который Амир украл на рынке.
Повторный рев вывел Амира из забытья, стекающие капли пота жгли место, в которое пришлась недавняя пощечина.
Что натворил? Что он натворил?
– Ничего я не натворил, – ответил он, вырываясь из хватки Калей.
Сердце стучало, внутри все сжималось от тоски по оставленному дому. Запах шафрана был таким сильным, что он готов был убить, лишь бы ощутить вкус блюда с этой специей. Не это ли называется одержимостью пряностями? Он вроде считал себя не подверженным этому пороку. И тем не менее здесь, во Внешних землях, вдали от дома, оказался охвачен им.
Они пробирались по темному лесу, пока не дошли до увитого ползучими растениями кургана. В его подножии нашлась небольшая пещерка, где Калей развела костер. Тепло касалось кожи Амира, слизывая с нее пот.
– Это один из старейших Бессмертных Сынов, что патрулирует Внешние земли, но всегда близко к Устам, – сказала Калей. – Рядом с Иллинди. На нашем древнем языке мы называем его Кишкинда. Он повинуется приказу Уст, и только Уст. – Она выхватила тальвар и приставила его Амиру к горлу. – Выкладывай всю правду.
– Какую правду? – Амир захлопал глазами.
– Почему ты на самом деле оказался здесь. Уста не стали бы посылать Бессмертного Сына так далеко от его логова, не будь у одного из нас дурных намерений. И это точно не у меня. О чем ты мне не сказал?
Рука Амира метнулась к шамширу. Калей невозмутимо наблюдала за ним.
– Амир, я тебя в мгновение ока убью. Прошу, не держи меня за дуру. Ты сказал, что пошел сюда, потому что Уста тебе угрожали. Но мне все сложнее в это верить.
Журчание реки за зарослями, где они спрятались, топило сопротивление в голове у Амира. Лучи луны коснулись кустов, и в их неверном свете и свете костерка под курганом Калей казалась судией. Она держалась спокойно, и это пугало Амира. Он медленно убрал руку с шамшира.
Калей посмотрела через кроны деревьев на тени, движущиеся по небу, затем снова вперила взгляд в Амира. Врата, он знал, что этого разговора не избежать. Знал, что пожалеет о ее спасении из Мешта.
В конечном счете это она его спасла.
– Создается впечатление, что угроза смерти от рук юирсена не слишком на тебя подействовала, – продолжила девушка. – Но я не понимаю, к чему ты стремишься. Прежде ты хотел Яд. Если ты его ищешь, я тебе дам. Прими это как благодарность за то, что вытащил меня из королевства Мешт. Возвращайся к себе на родину, а мне предоставь исполнять мой долг.
Амир покачал головой:
– Мне не нужен больше Яд.
– Тогда снова задам вопрос: зачем ты здесь?
Амир высунулся из пещеры и по примеру Калей посмотрел поверх верхушек деревьев. Поток воздуха спиральным вихрем спустился к земле, отчего зашуршали листья и затряслись ветки. Секунду спустя до Амира донесся протяжный шум крыльев, глухой рокот прокатился над головой.
– Ты становишься смелым, отдаю тебе должное, – сказала Калей.
– Я не смелый, – возразил Амир, по-прежнему не отрывая глаз от верхушек деревьев. – Я напуган. Прямо как раньше. Это не то, чего я ожидал.
– Тем не менее тебя мало заботит, что нужно остановить Мадиру. Нет, не отрицай. Ты помешал мне убить ее на корабле. Ты дал ей уйти в Джанаке, а потом в Талашшуке. Вопреки всему я дала тебе последний шанс. Я старалась научить тебя драться, но могу сказать, что твое сердце к этому не лежит. Предположу, что, если против тебя окажется Мадира, ты снова отойдешь в сторону. Так назови мне хотя бы одну вескую причину продолжать доверять тебе, вместо того чтобы бросить здесь твой труп и пойти своей дорогой.
Не самая приятная беседа, когда сидишь вот так, под курганом, по разные стороны от костра. Она говорила о его убийстве запросто, как если бы обсуждала, что приготовить на ужин.
– Ты так не сделаешь, – твердо заявил он. – Потому что у тебя душа не лежит к этому.
Калей попыталась возразить, но Амир вскинул руку, остановив ее:
– Будь это не так, ты не стала бы спасать меня от торговцев слоновой костью. Не поморщилась бы, когда рани Каивалья предложила руку тебе, но проигнорировала меня. Не думай, будто я этого не заметил.
– То, что я хватаюсь за голову при виде того, как вся цивилизация способна так ложно толковать писания, еще не означает моего желания уничтожить Врата.
– А их действительно толкуют неверно?
Впервые Амиру хватило духа поставить Уста под сомнения перед Калей.
Она открыла рот, потом закрыла, словно боялась, что эта мысль заразит и ее тоже. А быть может, старалась, пусть подсознательно, не думать об этом.
– Тебе не понять, – продолжил он, поняв, что ей сказать нечего. – В какой-то миг мне показалось, что ты сможешь. Но после Джанака я осознал, чего стоит вратокаста в глазах всех остальных людей, в том числе, а может, даже в первую очередь обитателей Иллинди. Мы орудия, служащие удовлетворению ваших безумных аппетитов, придающие вашим драгоценным писаниям видимость святости, и не более того.
– Это мне не понять? – В голосе Калей прозвучало изумление. – Да любой другой адепт или солдат юирсена уже перерезал бы тебе глотку. Я прощала твои ошибки. Терпела последние нескольких дней, понимая, что стоит на кону. Зная, что ты мечтаешь сбежать от своего долга носителя. Зная, что ты презираешь те самые Уста, которые наделили тебя способностью и которым я посвятила свое служение и свою жизнь.
– Ты говоришь так, будто я обязан быть благодарен за эту способность.
– Ну разумеется!
– Твой бог проклял меня ею.
Калей вышла из себя:
– Ты обладаешь даром, ради которого многие в Иллинди готовы убить.
Амир хмыкнул, потом засмеялся немного громче. Ему казалось сомнительным, что Калей заметит опрометчивость своего заявления.
– Ну так бери! – сказал он. – Я передам его тебе, если такое возможно. Я не просил дать мне способности проходить через Врата пряностей и не получаю от этого особого удовольствия, как, готов побиться об заклад, никто из носителей. Мне никак не понять, зачем вам вообще этот «дар» нужен. У вас же в Иллинди пещеры, полные Яда. Это безболезненный переход, не так ли? Используйте Яд. Вдобавок такой способ не считается нечистым, что бы это ни означало. Так что избавь меня от этих замысловатых воззваний.
Столь резкая отповедь Амира обидела Калей. «Она не о боли думает, – отметил про себя Амир, – ей важен сам факт твоей избранности Устами». Девушка разинула рот, как если бы не могла постичь смысл его слов. Потом задумчиво опустила глаза, взгляд ее метался по земле под деревьями.
– Тебе следует знать, что стоит на кону сейчас, – произнесла она медленно.
– Я знаю, что стоит на кону для меня, для любого представителя вратокасты, будь то мужчина, женщина или ребенок по всем восьми королевствам. Но тебя, похоже, это мало волнует. Так что продолжай, ученица Мадиры, Файлана и Маранга, просвети меня. Речь идет исключительно о сохранении торговли пряностями?
Калей вздохнула.
– Поначалу да, – заговорила она спокойно, не отвечая на его наскок, – торговля пряностями была главной целью моей миссии. В пещерах Илома мы не только машем тальварами, издаем боевые кличи и молимся. Врата свидетели, многие жители Иллинди так считают. Нет. Мы также учимся. Уста учат нас законам страны, правилам девяти королевств, долгу, возложенному на Иллинди, и тому, как должно быть обустроено будущее, чтобы состояться. Жрецы, в которых Уста вложили писания, блюстители престолов и воины, поддерживающие порядок и равенство, купцы, ведущие торговлю пряностями, и велайя, исполняющие простую работу. И наконец, вы – ваш долг пересекать Врата пряностей, дитя Уст. Вы те, кому даровано видеть восемь королевств, тогда как все прочие вынуждены оставаться там, где родились.
Амир поморщился в ответ на упоминание о своем якобы родстве с Устами. Калей этого не заметила.
– Уста сочли такие социальные функции необходимыми для процветания цивилизации. Так что да, Амир, – торговля пряностями меня заботит. Но есть вещи поважнее торговли. Ты в самом деле веришь, что был мир, существовавший до Врат? Все составные части государственного устройства, которые ты видишь в девяти королевствах: баланс сил, мирное существование, продолжение жизни, не знающей упадка, – все работает, потому что так устроили Уста. Было творение, будет и конец. Они – это жизнь, Амир из Ралухи. Наши философские учения, наше образование, наши ценности – все они произросли из Уст. Это не какая-нибудь машина, чтобы передавать наши молитвы и выдавать благословения. Они нечто большее: это нить, проходящая через полотно девяти королевств.
Как может она не замечать правды? Амир не намерен был с этим мириться.
– Если миллион человек решил, что эти ценности и философия должны включать мои страдания, то извините, речь не о том, что люди чего-то недопоняли в писаниях. Ты видела Черные Бухты. Слышала разговоры коронованных особ в тронном зале рани Зарибы. Посетила город под городом в Талашшуке. Была свидетелем, как торговцы слоновой костью запрещали мне входить в храм Уст. Думаешь, все эти люди получили неверные сведения? Что восемь королевств страдают от некоего коллективного заблуждения?
Калей подобрала камушек и стала вглядываться в его поверхность. Минуту спустя она выкинула его из их маленькой пещеры. Он попрыгал какое-то время, потом закатился под лист. Ум девушки словно промыли от учений, привитых за долгие часы занятий с Мадирой в Иллинди. Здесь, сейчас она была только фанатиком, взрощенным Марангом, чужаком по отношению к обычным обитателям королевств.
– Все говорят про мир, баланс, равенство, – сказал Амир. – Но знаешь что? Я ничего этого не вижу. Так что избавь меня от запутанных теорий о том, как Врата пряностей помогают сохранять равновесие и избегать войн. Это все из разряда болтовни, которой высокожители вроде тебя убаюкивают себя на ночь.