озвучало удивление и, как показалось Амиру, скрытое облегчение. На свой лад она была рада видеть его живым.
– Не лезь в это дело, – сказала Калей.
Мадира подняла голову и посмотрела на него. Она была в равной степени удивлена, но, когда до нее дошло, по лицу ее, пусть и на мгновение, промелькнуло выражение спокойствия. Плечи ее едва заметно дернулись.
Амиру были рады.
– Осторожно, пулла, – предупредил Карим-бхай.
Амир достиг края моста. Тот имел всего футов пять в ширину и состоял из больших бревен, переброшенных через ущелье и стянутых через частые промежутки толстыми веревками. Опоры под бревнами были таким же образом скреплены на краях ущелья, но Амир не доверял им. Поручни были шаткими и местами поломанными, так что ухватиться было особо не за что. Едва Амир вступил на мост, густой туман от реки окутал его влажными объятиями.
Адепт Уст стояла меньше чем в десяти футах от него, держась за вывихнутое колено. Бросив на Амира сердитый взгляд, Калей подняла тальвар и рявкнула:
– Я же сказала, не лезь!
Амир мотнул головой. Мир снова вмешался, веля ему взяться за оружие в тот самый момент, когда ему этого меньше всего хотелось. Мир заманивал его, выталкивал за границы, где простиралась непроницаемая для него тьма. Эфес данного Марангом шамшира врезался в ладонь.
– Калей, я… я не могу. Прости. Мадира должна пройти дальше.
Калей ошеломленно посмотрела на него. Кровь стекала по ее локтям и коленям, дыхание прерывалось.
– Ты глупец. Неужели ты не понимаешь, что творишь?
– Ты же своими глазами видела Внешние земли. Видела поселок, – сказал Амир, держа шамшир в дрожащих руках. – Это мое будущее.
Калей застонала, силясь стоять прямо:
– Ты неисправимый идиот, Амир из Ралухи. И меня страшно огорчит твоя гибель. Но я обязана исполнить свой долг.
Снова застонав от боли, она занесла тальвар. Мадира позади нее продолжала стоять на колене: силы, видимо, совсем покинули ее. Калей сделала шаг к Амиру. Руки его продолжали трепетать на рукояти шамшира.
– Ты его даже держишь неправильно. – Калей хмыкнула.
При приближении Калей сердце Амира отчаянно забилось. Врата, он не желал ей смерти, хотел, чтобы она благополучно пережила Внешние земли. И вот он здесь и едва ли переживет их сам. Но какой у него есть выбор? Если он хочет, чтобы Мадира продолжила путь, нужно удержать мост. Нужно сделать для Мадиры то, что Калей сделала для него.
Он вспомнил тот вечер у реки, когда Калей учила его пользоваться шамширом. Вся наука уже выветрилась у него из памяти. Где-то внутри его распахнул глаза дух Илангована. Амир пытался оттеснить его, заставить испариться, исчезнуть.
Когда от Калей его отделяло меньше пяти футов, он поднял шамшир. Сокращая расстояние, она сверлила его сосредоточенным взглядом. Перед его мысленным взором пронеслись картины, как она сражалась на пиратской галере, потом в болотах Мешта.
– Я… я не могу этого сделать, Калей, – запинаясь, пролепетал он.
Потом ткнул клинком перед собой, как бы предупреждая.
– Тогда уходи, – ответила она спокойно, все еще тяжело и медленно дыша. – Я уже простила тебе устроенную на меня у озера засаду. Просто уходи, и мы квиты.
Амир попятился на шаг, увеличивая дистанцию между собой и Калей. Когда девушка неожиданно совершила выпад, Амир вскрикнул и отпрыгнул, в панике вскинув шамшир.
Клинки встретились. Глаза у Амира расширились, когда держащая шамшир рука ослабела. Калей изобразила на лице насмешку.
Он бросил взгляд на Карим-бхая позади моста и на Мадиру впереди. В эти страшные мгновения, когда жизнь его оказалась в чужих руках, он думал про Кабира, про все, что он надеялся дать брату, сначала в Черных Бухтах, а теперь во Внешних землях. Пытался представить себе маленькую Велли. Копия аммы, наверное.
Не важно то, что он не умеет сражаться. Все, что требуется, – это не смотреть вниз. Просто не смотреть вниз.
Лунный свет пронизывал его, и холод пробирал до костей. На этот раз он шагнул вперед и махнул шамширом вслепую. Калей присела, Амир потерял равновесие. Она вскинула голову и рубанула ему по коленям, но, падая, он опустил клинок, и тот встретился с клинком противницы. Увлекаемый инерцией, Амир повалился и прокатился мимо Калей. Остановился он буквально на самом краю моста.
Сердце стучало как бешеное. Он лихорадочно вдохнул влажный воздух. В оцепенении Амир наблюдал, как Калей прыгнула мимо него, а ее тальвар блеснул в свете луны.
«Теперь в любой миг, в любой миг…»
Повинуясь импульсу, Амир откатился по мосту в сторону и вскрикнул, когда клинок Калей рассек воздух совсем рядом с его головой.
Он вскочил, застонав от боли, и вслепую ткнул мечом назад.
Клинок вошел в плоть.
Амир выпустил шамшир, как если бы он не в Калей попал, а проткнул собственную ладонь. И уставился, вытаращив глаза.
«Дерьмо, дерьмо, дерьмо!»
При попытке Калей пришпилить его к мосту ее меч застрял между бревнами. Пока она пыталась его вытащить, Амир отмахнулся не глядя и чисто случайно попал в нее.
Впрочем, девушка была жива. Слабо застонала, хватаясь за бедро.
– Я… мне жаль! – пролепетал Амир.
В глубине души ему хотелось броситься к ней и убедиться, что все в порядке. Но он остался на месте, полностью сознавая, на что способен адепт юирсена вплоть до последнего вздоха. Он смотрел на кровь на брошенном шамшире так, словно это был некий яд, высосанный из него.
– Мне жаль, – повторил он.
– Нет, не жаль. – Калей улыбнулась, сплюнула кровь в водопад и посмотрела на него с не свойственным прежде интересом. – Ты дурак, но тебе определенно не жаль.
Она вдруг опустилась на одно колено и положила тальвар на бревна моста. За спиной у Амира поднималась на ноги Мадира.
– Ты не отступил, – произнесла она хрипло, глядя на Амира. Голос ее едва доносился до нее сквозь шум водопада. Рукой она зажимала рану в боковой части бедра, полученную в схватке с Калей. – Это восхитительно.
Снова Амир стоял между тетей и племянницей. Лицо его вновь покрылось бледностью. В памяти всплыл коридор в Халморе. Смрад, дождь, кровь, облака специй, затянувшие дворец пестрым разнообразием цвета и вкуса. Врата свидетели, он отдал бы все, лишь бы это закончилось прямо сейчас.
– Ступай, – обратился он к Мадире. – Ты должна дойти до Иллинди.
– Мне никуда уже не дойти, Амир, – сказала Мадира слабеющим голосом.
Калей утерла пот со лба. Она сделала три глубоких вдоха и посмотрела на луну:
– Какая красивая ночь, чтобы умереть.
– Калей, прошу…
Она бросилась на него. Кровь прилила к голове, когда он нагнулся, поднял шамшир и вскинул его как раз вовремя, чтобы встретить атаку. Первые два удара звякнули о клинок на уровне его лица. Он ожидал уже третьего, но вместо этого девушка пнула его в колено. Амир пошатнулся, шамшир снова выпал из рук.
Резким толчком Калей выбила воздух у него из легких. Он рухнул на мост, лишь слегка вздрогнувший, но в следующий миг Калей уже нависла над ним. Она занесла тальвар, в точности как на корабле, когда собиралась убить Мадиру. В ее глазах не было злобы. Или намека на жажду насилия. Она просто исполняла свой долг, а долг повелевал ей покончить с Амиром как с задачей, решение которой нельзя дольше откладывать.
Меч пошел вниз. Амир зажмурил глаза, но боли не почувствовал. Вместо этого когда спустя десятую доли секунды он поднял веки, то увидел перед собой руку Мадиры и отражение своего лица в ее клинке. Ноги ее стояли буквально в нескольких дюймах от его головы.
Она перепрыгнула через него на узком мосту, вынудив крякнувшую от натуги Калей податься назад. Калей пошатнулась и вскрикнула от боли, опускаясь на колени. Мадира снова схватилась за бок. Амир заметил темное пятно, расплывающееся под ладонью. Женщина теряла много крови.
По лицу Калей бежали слезы.
– Зачем ты сделала это со мной?
Трогательную фигуру представляла она собой на мосту. Стоя на коленях, закрыв лицо руками, девушка безудержно рыдала. В ней была печаль, которая, как чувствовал Амир, борется с долгом, а еще гнев, приходящий с сознанием неудачи. Он и представить не мог, что Калей может быть такой сильной и одновременно такой уязвимой.
Ответ Мадиры прозвучал спокойно:
– До тех пор, пока стоят Врата пряностей, не будет свободы для живущих за стенами. Ну перестань, чече. Не сердись. Тебе известно, что всякий вымысел уходит корнями в истину. Поселенцы всегда существовали на окраинах нашего мира. Наши предки всегда знали об этом. Знали блюстители престолов. Я была блюстительницей престола, но пребывала в неведении. То была самая серьезная из моих неудач. Для женщины, призванной вести свой народ к лучшей жизни, мое неведение приравнивалось к самому тяжкому из преступлений. Так было, пока я не встретила Сукальяна.
Торговца из Внешних земель, поставщика специй.
Калей слабела. Колени у нее подгибались. Амир, силясь устоять, опустил взгляд туда, где бился в ущелье пенный поток. Когда слова Мадиры дошли до него, у него закружилась голова. Она любила мужчину из вратокасты. Человека из Внешних земель, которого убил Маранг, и все, что делала Мадира с той поры, было сделано во имя его памяти. При этой мысли мурашки побежали у Амира по коже.
– Его реальность перечеркивала все, с чем я росла и что привыкла воспринимать как истину. Если тебе нужно понять что-то в этом мире, чече, так это то, что мы готовы очень на многое ради сохранения нашей идентичности. Во имя нее мы готовы оправдать самое гнусное преступление. Мы создания, прикованные к славе нашего прошлого, не способные перешагнуть через то, что считаем светлым и чистым. Мы возводим стены, охраняя это прошлое. Стены! Ха! Люди по обе стороны стены тратят вечность, пытаясь понять, что находится по другую ее сторону. И вовсе не потому, что хотят на ней оказаться. Нет. Только для того, чтобы заглянуть и убедить всех, что их сторона стены лучше. Чище. Благороднее. И если кто-то ломает эти стены, мы караем их как запятнавших нашу чистоту.