Марий изредка навещал сестру, когда Гай был совсем маленьким. Потом ее состояние ухудшилось, и визиты почти прекратились. С последнего прошло уже несколько лет.
– Гай? – В его мысли вторгся голос Марка. – Давай иди сюда. Не забивай голову пустыми размышлениями.
Гай ухмыльнулся и вышел из воды, ничуть, как и все остальные, не стесняясь своей наготы.
– Кабера! Тебе когда-нибудь делали массаж? – спросил он, проходя мимо старика.
– Нет, но я стараюсь пробовать все на свете, – ответил Кабера и побрел к ступеням.
– Тогда ты попал в нужное место, – усмехнулся, не открывая глаз, Тубрук.
Чистые, посвежевшие, в новой одежде и даже успевшие слегка перекусить, все четверо проследовали за рабом к Марию. Александрии с ними не было, и Гай испытал некоторое разочарование. В ее присутствии он терялся и не знал, что сказать, но без нее в голове у него рождались остроумные фразы и глубокомысленные замечания, которые потом почему-то забывались. О поцелуе в конюшне Гай не заговаривал и не знал, вспоминает ли она о нем так же часто, как он. В конце концов он запретил себе думать об Александрии и постарался сосредоточиться на предстоящей встрече.
Перед дверью их остановил осанистый раб, причесавший непослушные кудри Марка резным гребнем из слоновой кости и расправивший складки на одежде Тубрука. Он уже потянулся мясистыми пальцами к Кабере, но старик шлепнул его по рукам и коротко бросил:
– Не тронь!
На лице раба не отразилось никаких чувств, и, лишь приведя в должный вид остальных, он позволил себе слегка нахмуриться, поглядывая на Каберу.
– Господин и госпожа сегодня дома. Сначала поклонитесь господину, а кланяясь, не отрывайте глаз от пола. Потом поклонитесь госпоже Метелле, но не так глубоко. Ваш слуга-варвар, если это необходимо, может также постучать головой об пол.
Кабера открыл рот, чтобы возразить, но раб отвернулся и отворил двери.
Гай вошел первым и оказался в чудесном внутреннем дворе с садом посередине. Крышу галереи поддерживали колонны из белого камня, стены украшали сюжеты из римской истории: победы Сципиона, завоевание Греции. Марий и его жена, Метелла, встали навстречу гостям, и Гай вымученно улыбнулся, внезапно ощутив себя юным и неуклюжим.
Подойдя ближе, он встретил оценивающий взгляд консула. Какое же впечатление он произвел на родственника? Сам он видел перед собой мужчину весьма внушительной наружности. Полководец, участник многих военных кампаний был в свободной тоге, открывавшей правую руку и плечо и обнажавшей внушительные мышцы и темные курчавые волоски на груди и предплечьях. Никаких драгоценностей и украшений он не носил, полагая, очевидно, что человек его положения ни в чем подобном не нуждается. От всей его фигуры веяло силой. Из-под тяжелых бровей на суровом лице смотрели темно-карие глаза. Держа за спиной сцепленные руки, Марий молча разглядывал идущего к нему Гая.
Когда-то Метелла слыла красавицей, но время и заботы оставили след на ее лице, и морщины безымянного горя словно когтями прочертили кожу. Внутреннее напряжение выдавали проступившие на шее сухожилия и едва заметно дрожащие руки. Простой наряд из красного полотна дополняли золотые серьги и браслеты.
– В этом доме сыну моей сестры всегда рады. – Зычный голос Мария разнесся по всему двору.
У Гая гора свалилась с плеч, но расслабиться он себе не позволил.
Марк, подойдя к другу, встал рядом с ним и учтиво поклонился. Метелла посмотрела на него, и дрожь в ее руках усилилась. Гай заметил, что, когда она вышла вперед, Марий бросил на нее обеспокоенный взгляд.
– Какие красивые мальчики. – Метелла протянула им руки, правую – одному, левую – другому. – Представляю, каково вам пришлось во время бунта. – Она коснулась ладонью щеки Марка. – Здесь вы будете в безопасности. Наш дом – ваш дом. Оставайтесь здесь столько, сколько пожелаете.
Марк накрыл ее руку своей и прошептал:
– Спасибо.
Похоже, ее поведение не казалось ему таким странным, каким казалось Гаю, которому ее беспокойство и импульсивность напомнили мать.
– Дорогая, ты не проверишь, как идет подготовка к ужину? – раздался бодрый голос Мария. – А я пока обсужу с мальчиками дела.
Метелла кивнула и, еще раз взглянув на Марка, вышла из зала.
Марий откашлялся:
– Похоже, моей жене вы понравились. Боги не благословили нас детьми, и я думаю, вы станете ей утешением.
Он окинул взглядом всю компанию.
– Тубрук… верный слуга. Слышал, ты отлично сражался, защищая дом моей сестры.
– Я исполнял свой долг. Жаль, этого оказалось недостаточно.
– Сын жив, мать тоже. Юлий сказал бы, что этого достаточно. – Марий снова посмотрел на Гая. – Я вижу в твоем лице отцовские черты. Жаль, что он ушел от нас. Не могу сказать, что мы были друзьями, но друг друга уважали, что честнее мнимой дружбы. Я не мог присутствовать на его похоронах, но думал о нем и молился.
Гай почувствовал, что этот человек начинает ему нравиться. Возможно, такой у него талант, предостерег внутренний голос. Возможно, именно поэтому его столько раз выбирали консулом. За таким готовы пойти многие.
– Спасибо. Отец всегда хорошо отзывался о тебе, – поблагодарил он.
Марий коротко рассмеялся:
– Сомневаюсь! Как твоя мать? По-прежнему?
– Да. Лекари опустили руки.
Марий кивнул, сохранив непроницаемое лицо.
– Отныне называй меня дядей. Да. Меня это вполне устроит. А это… Ты кто?
Он посмотрел на Каберу, который ответил ему бесстрастным взглядом.
– Жрец и целитель, мой помощник. Его зовут Кабера, – ответил Гай.
– Откуда ты, Кабера? Лицо у тебя не римское.
– С далекого востока, господин. О моей родине в Риме не знают.
– Ты все же скажи. Я со своим легионом побывал и в далеких краях.
Марий смотрел на старика в упор, но Каберу его пытливый взгляд, похоже, ничуть не беспокоил.
– Моя родина – маленькое горное село в тысяче миль к востоку от Египта. Я оставил его мальчишкой и названия уже не помню. С тех пор и странствую.
Марий потерял к нему интерес, и огонек в его глазах погас. Он снова посмотрел на мальчиков.
– Теперь мой дом – ваш дом. Полагаю, Тубрук скоро вернется в поместье?
Гай кивнул.
– Хорошо. Я представлю тебя влиятельным людям, как только разберусь с кое-какими делами. Знаешь, кто такой Сулла?
Гай понял, что его снова проверяют.
– Сейчас он хозяин Рима. – Марий нахмурился, однако Гай продолжал: – Его легион держит улицы, что дает ему большое влияние.
– Ты прав. Вижу, деревенская жизнь не помешала тебе разобраться в городских делах. Иди сюда, садись. Ты пьешь вино? Нет? Что ж, можно начать прямо сейчас.
Они расположились вокруг заставленного угощениями стола. Марий склонил голову и произнес короткую молитву:
– Великий Марс, помоги мне принять верные решения в грядущие трудные дни.
Он выпрямился, улыбнулся гостям и жестом приказал рабу разлить вино.
– Твой отец мог бы стать при желании великим полководцем, – заговорил Марий. – Я не встречал ума острее. Однако он довольствовался малым и не понимал сути власти – сильный человек может встать выше правил и законов, придуманных соотечественниками.
– Он придавал большое значение законам Рима, – ответил Гай, подумав.
– Да. В этом была его единственная слабость. Знаешь, сколько раз меня избирали консулом?
– Три, – вставил Марк.
– А по закону положен только один срок. И меня будут переизбирать снова и снова, пока я не устану от этой игры. Видишь ли, мне опасно отказывать. Все сводится к этому, что бы ни гласили законы и постановления, которыми так дорожат старики в сенате. Мои солдаты верны мне, и только мне. Я открыл путь в армию неимущим, так что многие легионеры обязаны мне всем, что у них есть. Да, некоторые из них – подонки, вылезшие из римских канав, но, несмотря на происхождение, они верные и сильные солдаты. Если меня убьют, пять тысяч человек разнесут этот город на части, поэтому я хожу по улицам без опаски. Они знают, что будет, если я умру, понимаешь?
А раз меня нельзя убить, им приходится ко мне приспосабливаться. Вот только теперь Сулла ввел в игру собственный легион, который верен ему одному. Я не могу убить его, он не может убить меня, вот мы и рычим друг на друга из разных концов сената и выжидаем момента, когда противник ослабнет. Сейчас преимущество у него. Его люди, как ты сказал, держат улицы, тогда как мои стоят за городскими стенами. Тупик. Ты играешь в латрункули? У меня есть доска.
Вопрос был адресован Гаю – он моргнул и покачал головой.
– Научу. Сулла играет мастерски, я тоже. Подходящая игра для полководцев. Смысл в том, чтобы убить вождя противника или ослабить его и заставить сдаться.
В зал вошел солдат в доспехах и отдал салют правой рукой.
– Консул, люди по твоему требованию прибыли. Они вошли в город с разных сторон и собрались здесь.
– Отлично! Видишь, Гай, сейчас мы сделаем следующий ход. Со мной в доме пятьдесят человек. Если Сулла не расставил своих соглядатаев у всех ворот, он не узнает, что они вошли в город. Если же он догадается о моих намерениях, снаружи на рассвете меня будет ждать целая центурия из его легиона. Но ведь жизнь – игра? – Он повернулся к легионеру. – Выступим на рассвете. Проследи, чтобы мои рабы позаботились о людях. Я скоро буду.
Солдат снова отдал салют и вышел.
– Что ты собираешься делать? – спросил ничего не понявший Марк.
Марий поднялся и расправил плечи. Потом подозвал раба и приказал приготовить к рассвету доспехи.
– Видели когда-нибудь триумф?
– Нет. По-моему, их и не было в последние годы, – ответил Гай.
– Каждый полководец, завоевавший новые земли, имеет право провести свой легион по улицам нашей дорогой столицы и принять любовь народа и благодарность сената. Я, как когда-то Сципион, захватил обширные и плодородные земли в Северной Африке. Однако Сулла, который сейчас держит сенат в кулаке, отказывает мне в триумфе, ссылаясь на то, что в городе и без того неспокойно. Но какова действительная причина?