– Вот ты где, милая! Мне нужно, чтобы кто-то сбегал на рынок. Как, сбегаешь?
– Да! – Александрия быстро вскочила. Такие поручения выпадали редко, и она ждала их с нетерпением, как единственную возможность выйти из дома Мария. В последнее время ей доверяли и даже отпускали одну. В конце концов, куда ей бежать?
– Я составила список, что нужно купить. Тебе всегда удается покупать по самой выгодной цене, – сказала Карла, вручая девушке дощечку.
Александрия кивнула. Ей нравилось торговаться с продавцами, в такие моменты она чувствовала себя свободной женщиной. В первый раз она была не одна, но все равно Карла поразилась, узнав, сколько денег сэкономила новенькая. Зная, что Марий богат, торговцы на протяжении многих лет завышали цены. Карла быстро сообразила, что у девушки талант, и стала посылать ее на рынок как можно чаще, чувствуя, что Александрии нужны эти глотки свободы. Есть люди, которые не способны привыкнуть к рабству, и оно ломает их, вгоняет в отчаяние. Каждый раз, отправляя Александрию на рынок, Карла с удовольствием отмечала, как вспыхивает от радости лицо девушки.
Она догадывалась, что Александрия оставляет себе монетку-другую, но разве это так уж важно? Девушка экономит им серебро, а себе берет немного бронзы – что ж, не стоит укорять ее за это.
– Ступай. Вернешься через два часа и ни минутой позже, поняла?
– Поняла, Карла. Через два часа. Спасибо.
Карла улыбнулась, вспомнив свои молодые годы, когда мир казался таким удивительным и восхитительным местом. Она знала, что Александрия ходит к Банту, ювелиру и оружейнику, который, похоже, проникся к ней симпатией. Рано или поздно Карла узнавала практически обо всем, что происходит в доме. Знала и о маленьком бронзовом диске, на котором Александрия изобразила голову льва, пользуясь инструментами Банта. Вещица получилась красивая.
Провожая взглядом стройную, скрывшуюся за углом фигурку, Карла подумала, не подарок ли это Гаю. Бант говорил, что у девушки талант к работе по металлу. Возможно, вещь вышла такой красивой, потому что делалась с любовью.
Рынок встретил Александрию буйством запахов и шумной суетой. Она не стала медлить и быстро купила все нужное по сходной цене. Продавцам нравилось торговаться с хорошенькой девушкой, они воздевали руки к небу и призывали свидетелей – вы только посмотрите, что она требует. Александрия улыбалась им, и улыбка делала свое дело: торговцы сбрасывали цену, и после ее ухода сами – а тем более их жены – не могли понять, как так могло получиться.
Надежно уложив покупки в две холщовые сумки, Александрия поспешила туда, куда хотела сходить в первую очередь: в крошечную ювелирную мастерскую в конце торговых рядов. Она бывала там раньше, рассматривала изделия мастера, сработанные в основном из бронзы или олова. С серебром ювелиры работали редко, золото стоило слишком дорого, и его использовали только для особых заказов. Хозяин мастерской, невысокий мужчина в грубой тунике и тяжелом кожаном переднике, увидев девушку, отодвинул маленькое золотое колечко. Таббик не страдал излишней доверчивостью, и Александрия, рассматривая выставленный товар, постоянно чувствовала на себе его пристальный взгляд.
Набравшись наконец смелости, она обратилась к нему:
– Вы покупаете изделия?..
– Иногда, – последовал ответ. – А что у тебя есть?
Александрия показала бронзовый диск. Таббик взял его и поднял к свету, чтобы получше рассмотреть работу. Длилось это долго, и девушка уже заволновалась, но не решалась подать голос, чтобы не рассердить мастера. Он же ничего не говорил и только крутил диск в руках, изучая каждую отметину на металле.
– Где ты это взяла? – наконец спросил он.
– Сделала сама. Ты знаешь Банта?
Мастер медленно кивнул.
– Он мне показывал…
– Работа грубая, хотя продать можно. Рука неумелая, а задумка хороша. Гравировка неплохая, но ты просто не очень уверенно пользуешься молотком и сверлом. – Он снова покрутил в руках диск. – А теперь говори только правду, ясно? Откуда ты взяла на это бронзу?
Александрия испуганно взглянула на него. Ювелир смотрел на нее в упор, но не зло. И она рассказала все: как торговалась и оставляла себе пару монеток из домашних денег, чтобы накопить на металлический диск, который купила у торговца безделушками.
Таббик покачал головой:
– Тогда я не могу его взять. Диск не твой, и ты не можешь его продать. Деньги принадлежали Марию, так что бронза тоже его. Лучше отдай диск хозяину.
К глазам подступили слезы. Она так долго трудилась, и все впустую. А Таббик, повертев диск, вложил его ей в руку.
– Извини, – пробормотала Александрия.
Он повернулся к ней:
– Меня зовут Таббик. Ты про меня не слышала, но меня считают честным человеком, и я горжусь этим. – Он поднял другой кружок металла, серебристо-серого цвета. – Это олово. Оно мягче бронзы, и тебе будет легче с ним работать. Олово хорошо полируется и не теряет цвета, просто немного тускнеет. Возьми его. Вернешь, когда изобразишь на нем что-нибудь интересное. Я прикреплю к нему булавку и продам как застежку для плаща легионеру. Если выйдет не хуже, чем твой бронзовый диск, я смогу продать его за серебряную монету. Вычту стоимость олова и булавки, и у тебя останется шесть, может, семь квадрансов. Такое вот деловое предложение.
– А какая тебе от этого выгода?
Александрия широко раскрыла глаза – такого поворота она не ожидала.
– От первой сделки – никакая. Я просто вкладываю немного денег в талант, который, по-моему, у тебя есть. Увидишь Банта – передавай привет.
Александрия взяла оловянный диск, и к ее глазам снова подступили слезы. Она не привыкла к доброте.
– Спасибо. Я отдам бронзу Марию.
– Обязательно отдай, Александрия.
– Как… Как ты узнал мое имя?
Таббик снова взял в руки золотое кольцо, над которым работал до того, как она вошла.
– Когда мы встречаемся, Бант только о тебе и говорит.
Чтобы уложиться в два часа, пришлось бежать, но ноги несли ее легко, и ей даже хотелось петь. Она сделает из этого оловянного диска красивую вещицу, Таббик продаст ее дороже, чем за серебряную монету, и попросит еще, а потом ее работа будет продаваться за золото, и она накопит денег и в один прекрасный день купит себе свободу. Свобода. Головокружительная мечта.
Войдя в дом Мария, она вдохнула вечерний воздух, напоенный ароматами сада, и на мгновение замерла. Во двор вышла Карла и, забрав у нее сумки и сдачу, как обычно, довольно кивнула. Если она и заметила, что Александрия вернулась другой, то ничего не сказала, а лишь улыбнулась и отнесла продукты в холодный подвал, где они могли храниться некоторое время, не портясь.
Занятая своими мысли, Александрия поначалу не заметила Гая. Следуя примеру дяди, он проводил дни вне дома и возвращался только к вечеру. Стража к этому привыкла и впускала его без лишних слов. Заметив Александрию в саду, Гай вздрогнул и застыл на месте, любуясь ею. Летний вечер наступал с томительной неспешностью, воздух был мягок, а свет, прежде чем погаснуть, туманился серой дымкой.
Гай подошел, и Александрия обернулась и улыбнулась ему.
– У тебя счастливый вид, – сказал он, улыбаясь в ответ.
– Да, ты прав, – отозвалась она.
Гай не целовал ее с того самого раза в конюшне, еще в поместье, но теперь решил, что время пришло. Марк уехал, и городской дом Мария казался пустынным.
Он наклонился, и сердце заколотилось почти болезненно, словно от страха.
Ее теплое дыхание коснулось его еще до того, как встретились губы, а потом он ощутил их вкус и крепко обнял ее. Все получилось так естественно.
– Я столько раз об этом думал, – прошептал он.
Александрия посмотрела ему в глаза и поняла, что может – и хочет – сделать ему подарок.
– Идем ко мне в комнату, – прошептала она, беря его за руку.
Словно во сне, Гай последовал за ней через сад.
– Давно пора, – пробормотала Карла, проводив их взглядом.
Сначала Гай беспокоился, что будет неловок или, что еще хуже, тороплив, но Александрия помогала ему, направляя прохладными руками. Она взяла с полки бутылочку ароматизированного масла и вылила несколько капель себе на ладони. Густой аромат заполнил легкие Гая. Оседлав его, Александрия принялась втирать масло ему в грудь и ниже, так что он задохнулся от наслаждения. Потом он взял часть масла со своей кожи и потянулся к ее грудям, вспоминая тот первый раз, когда увидел их во дворе поместья. Он нежно прижался губами к одной груди, потом ко второй, чувствуя вкус ее кожи и сжимая губами соски. Александрия охнула, закрыла глаза и наклонилась, чтобы поцеловать его. Ее распущенные волосы накрыли обоих.
Вечер сгустился, и они, подгоняемые нетерпением, соединились раз и еще раз – радостно и шаловливо. Без свеч в ее комнате было мало света, но глаза Александрии сияли, а тело отливало темным золотом, когда она двигалась под ним.
Гай проснулся до рассвета и увидел, что она смотрит ему в лицо.
– У меня это было первый раз, – тихо сказал он и, не сдержавшись, спросил: – А у тебя?
Она грустно улыбнулась:
– Я бы хотела, чтобы так оно и было. Правда, хотела бы.
– Ты… с Марком?
Александрия посмотрела на него – неужели он настолько наивен и не понимает, что его вопрос оскорбителен?
– Я была бы не против, – резко ответила она, – да вот он не просил.
– Извини. – Гай покраснел, смутившись. – Я не хотел…
– А он сказал, что это было? – спросила Александрия.
– Да, хвастался, – стараясь сохранить невозмутимое лицо, сказал Гай.
– Когда увижу его в следующий раз, выколю кинжалом глаз. Надо же! – сердито воскликнула Александрия и потянулась за одеждой.
Гай с серьезным видом кивнул, представляя, как Марк вернется, ничего не подозревая.
Они поспешно оделись; оба не хотели, чтобы кто-то заметил, как он выходит из ее комнаты до рассвета. Александрия вышла из крыла рабов вместе с Гаем. Они сели на скамью в саду под теплым ночным ветерком.