– Там, внизу, один мочится на стену.
– Осторожнее, не выглядывай и не поднимай голову слишком высоко, – предупредил Марк, прижимая голову к шероховатому камню и пытаясь заглянуть за край так, чтобы не стать мишенью. На удивление близко и прямо под ними стоял синекожий, раскачиваясь и поливая стену размашистыми дугами темной мочи. Уловив движение наверху, ухмыляющийся дикарь вздрогнул от неожиданности, но быстро пришел в себя и демонстративно потряс причиндалами.
– Я бы сказал, что он перебрал с выпивкой, – пробормотал Марк, невольно улыбаясь.
Между тем мужчина приподнял пузатый мех и присосался к горлышку, глотая и проливая вино на себя. Накачавшись, он с третьей попытки вставил пробку и снова помахал римлянам, сопроводив жест какими-то выкриками.
Не дождавшись ответа, он сделал два шага, покачнулся и упал ничком.
Марк и Пеппис с интересом наблюдали за неподвижным дикарем.
– Живой. Вижу, грудь поднимается. Может, просто упился, – прошептал Пеппис. – Или ловушка. Точно ловушка. Эти синекожие – большие хитрецы, все так говорят.
– Возможно, но я вижу только одного, а с одним я справлюсь. Вино нам бы не помешало. Во всяком случае, мне, – ответил Марк. – Я намерен спуститься. Принеси веревку. Я мигом – туда и обратно. – Пеппис тут же исчез, отправившись исполнять поручение, а Марк сосредоточил внимание на распростертой фигуре и, взвесив риски, горько усмехнулся. Какой риск, если они так и так собирались умереть ночью или на рассвете? Сомнения рассеялись, напряжение отпустило. В обреченности было что-то успокаивающее. По крайней мере, он сможет выпить. Да и вина в мехе, похоже, столько, что всем достанется понемногу.
Пеппис привязал конец веревки и бросил ее вниз с высоты в двадцать футов. Марк проверил, надежно ли закреплен гладий, и взъерошил мальчишке волосы.
– До скорого, – прошептал он и, перекинув ногу через парапет, исчез во мраке. Было темно, и Пеппис лишь видел, как Марк с обнаженным гладием в руке подкрадывается к неподвижной фигуре.
Что-то не давало ему покоя. Что-то во всей этой сцене было не так, но и бежать было поздно – он уже шагнул в ловушку. Марк вытянул ногу, чтобы толкнуть спящего, и даже не удивился, когда тот внезапно вскочил. Впрочем, еще до того, как на физиономии хитреца успело появиться выражение торжества, Марк рассек ему горло. И тут же с земли вскочили еще двое синекожих. Вероятно, именно об их присутствии предупреждало его чутье. Судя по всему, эти двое укрылись в неглубоких ямах и пролежали там совершенно неподвижно несколько часов кряду, явив пример почти нечеловеческой выдержки. Возможно, они спрятались здесь еще до появления римского обоза, подумал Марк, переходя в атаку. Нет, перед ним были не дикари, а воины.
Здесь их было только трое, молодых парней, хотевших то ли показать себя, то ли убить первого врага. Они поднялись с мечами наготове, и его первый удар был отражен с громким металлическим звоном. Марк поморщился. Скоро их будет еще больше. Убраться отсюда надо до того, как подтянется вся армия синекожих. Клинок скользнул по грязному клинку противника и столкнулся с бронзовой гардой. Синекожий ухмыльнулся, и Марк ударил его кулаком в живот, а когда тот согнулся пополам от боли и удивления, пронзил насквозь. Третий был не так искусен, как его товарищ, но Марк уже услышал крики и понял, что время на исходе. В спешке он пренебрег осторожностью и с опозданием увернулся от удара наотмашь, который задел его ухо и оставил царапину на голове. Уйдя влево, он вонзил меч сбоку, между ребер, – в сердце. Синекожий издал булькающий звук и упал, а темноту уже наполнил топот бегущих босых ног, который Марк так хорошо помнил после недавнего забега. Вернуться к веревке он уже не успевал, а потому схватил мех, вытащил пробку и сделал добрый глоток. Ночь вокруг него наполнилась мечами и синими тенями.
Они окружили его, держа наготове оружие, и их глаза поблескивали даже в темноте. Марк выпустил мех, который упал к его ногам, и высоко поднял гладий. Они остались на месте, поглядывая на лежащие тела. Потянулись долгие секунды ожидания, затем один из дикарей – лысый синекожий верзила с длинным изогнутым клинком в руке – вышел вперед. Воин сначала указал куда-то вдаль, потом – на Марка. Марк покачал головой и указал за спину, в сторону форта. Кто-то фыркнул, но воин рубанул рукой воздух, и все стихли. Бесстрашно шагнув вперед, он направил острие меча к горлу Марка. Другой рукой он снова указал на костры, а затем на молодого римлянина. Круг молча сжался, и Марк ощутил близость людей у себя за спиной.
– Вот, значит, как – замучаете до смерти, поджаривая на костре, – произнес он, указывая в сторону огней. Синекожий воин кивнул, не сводя глаз с римлянина, и, судя по тону, отдал какое-то приказание, и другой воин положил руку на меч Марка и осторожно забрал его. – А, значит, замучаете до смерти безоружного – я не сразу сообразил, – добавил Марк с любезной интонацией, хотя и знал, что его не понимают. Он улыбнулся, и они улыбнулись в ответ.
Они ушли, оставив форт в темноте, и когда Марк оглянулся, ему показалось, что на фоне неба мелькнуло бледное лицо Пепписа.
Посмотреть поединок собрались почти все, так что около костров никого не осталось. К сожалению, люди в форте ни о чем не догадывались и воспользоваться ситуацией не могли. В окутавшей горы тьме они видели только пятна света и не знали, что бóльшая часть синекожих сбежалась в одно месте. Марку разрешили подняться. Круг для боя обозначили воткнутыми в землю кинжалами. Синекожие встали за линией, некоторые даже забрались на плечи друзьям. Куда бы Марк ни повернулся, он мог видеть колышущуюся стену из синих тел и оскаленные желтые зубы. Он заметил у многих покраснение вокруг глаз, – должно быть, что-то в красителе раздражало кожу. Пузатый вождь вышел в круг и, с серьезным видом вручив Марку гладий, осторожно отступил назад. Марк не удостоил его взглядом. Даже слепой ощутил бы атмосферу враждебности и ненависти. Проиграешь – и тебя разрубят на куски, чтобы показать свое превосходство, победишь – и тебя разорвет толпа. На мгновение он задумался – что бы сделал Гай на его месте? – и улыбнулся при этой мысли. Гай убил бы вождя, как только тот передал меч. В конце концов, хуже все равно быть не могло.
Вождь все еще стоял на границе круга, вторгаясь в его пределы животом, но идея – подбежать и проткнуть старику брюхо – не нравилась Марку. Возможно, они еще отпустят его. Он снова пробежал взглядом по лицам синекожих и пожал плечами. Это вряд ли.
На мгновение зрители расступились, пропустив в круг одного из воинов-крайка, и снова сомкнулись, негромко приветствуя соплеменника. Марк оглядел его с ног до головы. Юноша выделялся ростом и был выше не только большинства синекожих, но и самого Марка, притом что он вытянулся еще на пару дюймов с тех пор, как покинул Рим. Его соперник стоял с обнаженной грудью, и под раскрашенной кожей перекатывались упругие мышцы. Руки у них были примерно одинаковой длины. Сам Марк занимался с мечом каждый день по несколько часов и знал, что шанс на победу у него есть, как бы ни был хорош противник. Рений по-прежнему делился с ним своим опытом, и в лагере у юного римлянина почти не осталось достойных соперников.
Наблюдая, как крайка двигается, Марк не находил в нем слабых мест. Синекожий не улыбался, и вывести его из себя не получилось бы просто потому, что он не понял бы оскорблений. Идя по кругу, он сохранял безопасную дистанцию на случай, если римлянин попытается атаковать без подготовки. Марк, оставаясь на своем месте, поворачивался и ни на миг не упускал противника из вида. Тактика, тактика. Думай, думай постоянно, наставлял Рений. В поединке важно победить, а не установить справедливость.
Противник вытащил длинный, от бедра до земли, меч из полированной бронзы. Раньше Марк не обращал внимания на то, что синекожие использовали бронзовое оружие. Гладий быстро затупит его, если только получится выдержать несколько первых ударов. Бронза мягче стали.
Крайка подошел ближе и расправил обнаженные плечи. На нем были только длинные штаны, и ступал он босыми ногами легко, как большая дикая кошка.
– Если убью его, меня отпустят? – крикнул Марк вождю.
Из толпы донеслись громкие насмешки – похоже, латынь знал не только пузатый вождь, – старик с улыбкой кивнул и сделал знак рукой – начинайте.
Бой барабанов перекрыл гвалт толпы, и Марк вздрогнул от неожиданности, а его противник заметно расслабился и встал в стойку, держа меч в твердой руке.
Меч его был длиннее на несколько дюймов, что давало некоторое преимущество. Марк поднял руку и, отступив на шаг назад, с удовольствием стянул тунику и облегченно вздохнул: ночь выдалась душная, а жар костров и потная толпа разогрели воздух еще больше. Барабаны били громче и громче, и Марк сосредоточил взгляд на горле противника, зная, что некоторых это выводит из себя.
Он замер, а вот синекожий стоял, слегка покачиваясь, – бойцы представляли два разных стиля.
Атака началась с почти неуловимого движения, но Марк был настороже и отступил в сторону, так что бронзовый клинок пронзил воздух. Блокировать удар он не стал, решив для начала оценить возможности противника. Второй выпад, плавное продолжение первого, был направлен ему в лицо, и Марк с трудом отразил удар. На лбу выступил свежий пот. Противник был быстр и подвижен и словно играючи наносил смертельные удары. Марк блокировал еще один выпад, направленный в живот, и, сделав шаг вперед, ударил кулаком в раскрашенное туловище.
Однако кулак угодил в пустоту, а сам Марк, потеряв равновесие, растянулся на твердой земле. Он тут же вскочил, отметив, что крайка отошел, позволив ему подняться. Значит, убивать быстро синекожий не хочет. Стиснув зубы, Марк кивнул. Не чувствуй ни гнева, ни стыда, сказал он себе. Как говорил Рений, не имеет значения, что случалось во время боя, если в конце враг лежит у твоих ног.
Крайка легко шагнул ему навстречу. В последнее мгновение бронзовый меч вылетел сбоку, и Марку пришлось поднырнуть под него. На этот раз он не стал делать нижний выпад, увидев, что противник готов к нему.