Чувствовалось, что в этот раз Сульмар был намерен изложить позицию знати до конца.
— Мы не может учитывать только военные интересы, господин Кольтен. Есть же еще, так сказать, и гражданская точка зрения…
Лулль не выдержал:
— Господин Балт, прошу срочно повысить меня в звании, чтобы я смог отлупить этого прихвостня, пока на нем живого места не останется. В противном случае, Сульмар, — оскалил зубы Лулль, — мне придется разобраться с тобой наедине.
Сульмар ответил ему молчаливой усмешкой.
— Никакой гражданской точки зрения нет, — сказал до сих пор молчавший Кольтен. — Возможно, мы и сумеем отбить Убарид, но окажемся в смертельной ловушке. Нам не выдержать одновременного нападения с суши и моря. Втолкуй Нефарию мои слова. Это мой последний приказ тебе.
— Как понимать, последний?
Кольтен не ответил.
— А так и понимать, что последний, — пробасил Балт. — Ты будешь разжалован и с позором изгнан.
— Прошу прощения, но это не во власти господина Кольтена.
Кольтен повернул голову.
«Неужели Сульмар все-таки задел виканца за живое?» — подумал Дюкр.
— Мое поступление на имперскую военную службу было закреплено соответствующим приказом. Считаю необходимым напомнить вам, господин Кольтен, что сила малазанской армии строится не только на безоговорочном подчинении приказам, но и на свободе изложения своих воззрений по тому или иному вопросу. Я не отказывался подчиняться вашим приказам, господин Кольтен. Но у меня есть право требовать надлежащего протоколирования своей точки зрения. Если желаете, я могу напомнить соответствующие артикулы устава, где говорится об этом.
Снова воцарилось молчание. Потом Балт, наклонившись к Дюкру, спросил:
— Историк, ты все понял?
— Как и вы, господин Балт.
— Его точка зрения будет надлежащим образом запротоколирована?
— Конечно.
— Он требует судебного разбирательства. Значит, понадобится адвокат. И потом, суд не может происходить без присутствия Железного кулака.
Дюкр кивнул.
— А где у нас ближайший Железный кулак?
— В Арене.
Балт задумчиво кивал.
— Что ж, тогда мы должны поскорее добраться до Арена и решить все дела по малазанским законам.
Он повернулся к Сульмару.
— Если, конечно, капитана волнует судьба его карьеры. Иногда мне кажется, ему важнее быть хорошим в глазах Собрания знати.
— Взятие Убарида позволит нам рассчитывать на помощь флота адмирала Нока, — заявил Сульмар. — Мы сможем быстро и без риска добраться до Арена по морю.
— Ты, должно быть, забыл, что флот адмирала Нока находится в Арене? — усмехнулся Балт.
— Нет, господин Балт, я это прекрасно помню. Но как только там узнают, что Убарид снова в наших руках, адмирал сразу же выведет корабли из Арена.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что корабли на всех парусах помчатся к нам? — Усмешка Балта превратилась в презрительную гримасу. — У меня голова идет кругом от твоих рассуждений, капитан. А теперь послушай мои. Пормкваль держит свою армию в Арене. Там же, в гавани, стоит весь наш семиградский флот. Но за все эти месяцы Железный кулак ничего не предпринял. Он мог бы давным-давно послать нам на подмогу либо армию, либо флот, однако не послал… Ты, как вижу, вырос в богатой семье. Наверное, видел ночную охоту с факелами? Знать любит этим развлекаться. Нарвутся в лесу на оленя, ослепят его светом факелов. Олень с испугу останавливается как вкопанный, не в силах шевельнуться… Пормкваль сейчас чувствует себя не лучше, чем тот олень. Мы можем оказаться в трех милях от Арена, но даже тогда он не бросится нам на выручку. Ты никак всерьез думаешь, что наше появление в Убариде заставит Пормкваля начать действовать?
— Я больше имел в виду адмирала Нока…
— Который, возможно, мертв, болен или брошен в тюрьму. Иначе он не стал бы прохлаждаться в Аренской гавани. В Арене один правитель, который все решает сам. Неужели ты хочешь отдать свою жизнь в его руки, капитан?
Сульмар насупился.
— Похоже, мне так и так придется это сделать.
Он стал натягивать перчатки.
— И еще, как я понял, мне больше не разрешается высказывать свои взгляды.
— Высказывать их тебе никто не запрещал, — возразил Кольтен. — Только не забывай, что ты служишь в Седьмой армии.
— Прошу меня извинить, господин Кольтен, за необоснованные предположения. Времена нынче тяжелые.
— А я даже и не знал об этом, — улыбнулся Балт.
Сульмар вдруг повернулся к Дюкру.
— Господин историк, а что вы думаете по этому поводу?
«А-а, тебе беспристрастный свидетель понадобился!»
— По какому именно, капитан?
Сульмар натянуто улыбнулся.
— Вот вы — человек не военный. Вам понятнее тяготы и мучения беженцев. Что бы вы выбрали: Убарид, до которого сравнительно недалеко, или путь через Ватар, лес и пустыню? Как по-вашему, выдержат ли беженцы переход до Арена?
Вопрос не был простым, и Дюкр не хотел прятаться за спину Кольтена, торопливо объявив, что поддерживает позицию виканца.
— Опаснее всего иметь дело с армией предателя-перебежчика, — сказал он через несколько минут. — Победа на Гелорском хребте дала нам время зализать раны.
— Едва ли, — возразил Сульмар. — Наоборот, нас теснят все сильнее и сильнее.
— Согласен, теснят, и по вполне понятным причинам. Теперь нас преследует Корболо Дэм. В недавнем прошлом — наместник. Он — опытный командир и хороший стратег. Камист Рело — маг, а не полководец. Он угробил свою армию, уповая исключительно на численное превосходство. Корболо не позволит себе такой глупости. Если противник окажется на берегу Ватара раньше нас, нам конец.
— Вот видите! — воскликнул приободренный Сульмар. — Разве это не причина, чтобы повернуть на Убарид и отбить город у мятежников?
— Не сомневаюсь, мы отбили бы его, но наше ликование оказалось бы недолгим, — ответил Дюкр. — Корболо двинулся бы вслед за нами, дав нам не больше двух дней, чтобы хоть как-то приготовиться к обороне. Вы правильно сказали, капитан: я — человек не военный. Стратег из меня никудышный, но даже я понимаю: взятие Убарида было бы равносильно самоубийству.
Балт вдруг стал озираться по сторонам, будто искал кого-то.
— Давайте-ка спросим мнение виканского пса, чтобы узнать и его точку зрения. Сормо, где эта убогая псина, что вечно отирается возле тебя? Косой, кажется, его кличка.
Колдун приподнял голову.
— Ты и в самом деле хочешь знать? — хриплым усталым голосом спросил он.
— Хочу.
— Прячется в траве, в семи шагах от тебя.
Все (даже Кольтен) начали озираться, ища собаку. Наконец Лулль сумел ее заметить и махнул в том направлении. Прищурившись, Дюкр разглядел среди высокой жесткой травы пятнистый комок.
— Только вряд ли у пса есть свое мнение, — добавил Сормо. — Куда ты поведешь, туда Косой и пойдет.
— Значит, он — настоящий солдат, — усмехнулся Балт.
Дюкр подъехал к перекрестку и стал смотреть на безупречную гладь Имперской дороги, тянущейся на север. Ее строили для быстрого передвижения войск. Камни на дороге были подогнаны почти впритык, а ее ширины хватало для шеренги в пятнадцать всадников. «Собачья упряжка» Кольтена растянулась по дороге на целую лигу. Спереди и по бокам ехали всадники виканских кланов.
— Совещание окончено, — объявил Кольтен.
— Доведите все до сведения своих младших командиров, — сказал Балт, обращаясь к Луллю и Сульмару.
Последние слова были излишними; любой солдат понимал, что дальнейший их путь лежит к берегам реки Ватар. Совещание помогло Кольтену узнать разные точки зрения, в особенности — противоречивую позицию Сульмара.
Дюкру было где-то жаль капитана, на которого жестко и неумолимо давили Нефарий и Пуллик Алар. Как-никак, Сульмар сам происходил из знати, и боязнь в чем-то не угодить своему кругу делала его собственное положение невыносимым.
В свое время император Келланвед провозгласил: «Малазан-ская армия должна подчиняться единому и единственному уставу». Это было на заре его правления, во время первой «чистки» и «перестройки» прежней армии. «Единый устав, один правитель…» Они с Дассемом Ультором заявляли, что боевые заслуги и личные качества являются единственными критериями в продвижении по службе. В кругах высшего командования армии и флота это сразу же вызвало борьбу за власть… А потом на дворцовых ступенях пролилась кровь. Говорили, что Ласэна показала свои «когти». Ей бы нужно было еще тогда усвоить урок и подавить недовольство знати. Она не отваживалась. Второе «очищение от высокородной скверны» произошло слишком поздно.
Мысли Дюкра прервал подъехавший к нему Лулль.
— Едем со мной, старик. Это вам обязательно нужно видеть.
— Что еще?
Улыбка на изуродованном лице Лулля всегда казалась зловещей.
— Потерпите.
— Знаете, капитан, за эти месяцы я сделался необычайно терпеливым.
«Жду смерти, а мое ожидание все затягивается и затягивается».
Лулль сразу поймал смысл слов историка. Прищурив единственный глаз, он поглядел на северо-запад. Армия Корболо Дэма находилась в трех днях пути отсюда и быстро приближалась.
— Между прочим, это официальное приглашение.
— Прекрасно. Тогда поехали.
Кольтен, Балт и Сормо свернули на ответвление. Спереди слышались голоса всадников. Передовые части Седьмой готовились покинуть Имперскую дорогу. Впереди троих виканцев бежал Косой.
«А мы следуем за ним. Да, не зря мятежники дали нам такое прозвище».
— Как наш бравый капрал? — спросил Лулль, пока они ехали в расположение его полка.
На Гелорском хребте Лист получил довольно опасное ранение.
— Поправляется. Сейчас впору самих лекарей лечить. Они все переутомлены и обессилены до крайности.
— Слышал.
— Они переусердствовали с магией, и магическая сила начала разрушать их тела. Сам видел, как один лекарь снимал с огня котелок. Не сказать, чтобы тяжелый, но рука у него вдруг хрустнула, как прутик. Знаете, капитан, это испугало меня намного сильнее, чем многие смерти, которые довелось видеть.