Лошадь Калама вдруг рванулась с места и понеслась, не разбирая дороги. Ассасин не волновался: далеко все равно не убежит. Сначала нужно добить этих двух волков. Он обернулся. Волки исчезли, оставив два кровавых следа. Видимо, торопились вернуться к стае. Меж тем сражение за песчаной завесой прекратилось. Еще через мгновение оттуда показался демон.
С его мелких острых зубов стекала кровь. Бока чудовища также были в крови. Демон покачивал своей приплюснутой головой и разглядывал Калама единственным черным глазом.
— Послушай, Апт! — крикнул ему Калам. — Мне и так бед хватает. А теперь по твоей милости я еще должен отбиваться от твоих врагов!
Длинным, похожим на змеиный, языком демон слизал кровь с зубов. Калам только сейчас заметил, что Апт дрожит. Более того: демон был ранен. На его шее темнели многочисленные раны от волчьих зубов и когтей.
— Поиски лошади придется отложить на потом. Дай-ка я сначала займусь твоими ранами.
Демон замотал головой. Калам снял с пояса фляжку.
— Я хотя бы их промою.
Калам шагнул к нему. Демон попятился и угрожающе нагнул голову.
— Ну что ж, как хочешь, — сказал ему ассасин, возвращая фляжку на место.
Калам остановился. Его поразила вся нелепость зрелища: раненый демон, сосредоточенно нюхающий пустынный воздух. Кто же на самом деле этот Апт?.. Калам заметил, что до сих пор сжимает в правой руке поломанный кинжал. Ему стало досадно. Эта пара кинжалов была у него давно, и он успел к ним привыкнуть. Они служили ему своеобразным напоминанием о его двойственности. Калам всегда считал, что служит Семиградию и империи.
«Кого из них я только что потерял?» — мысленно спрашивал он себя.
Потом Калам отряхнул телабу, повесил на плечо арбалет и двинулся дальше на юг. Позади привычно заковылял демон. Теперь он держался ближе. Передней ногой демон поддевал белый песок, который закатное солнце делало ярко-розовым.
ГЛАВА 7
Да будет смерть мне мостом.
Догорающие повозки… трупы лошадей, быков, мулов… трупы людей всех возрастов… немудреные пожитки, обрывки одежды, домашняя утварь… Все это заполняло равнину, что простиралась к югу от Хиссара. На месте последнего, отчаянного сражения громоздились горы тел. Здесь не щадили никого и пленных не брали.
Сержант мятежной армии стоял в нескольких шагах от Дюкра. Место, где они находились, называлось Винтильской впадиной.
«В летописи это сражение войдет как сражение при Батроле», — подумал имперский историк.
Так называлась деревушка, стоявшая неподалеку.
— Раненый зверь показал вам зубы, — негромко произнес он и плюнул.
«Ты показал им зубы, Кольтен, и теперь они двадцать раз подумают, прежде чем сунуться к тебе снова».
Все убитые были хиссарцами. Воины Дриджны втянули в битву даже детей. Поле сражения было изрезано почерневшими бороздами, словно кто-то из звериных богов провел по нему своей когтистой лапой. Битва заполнила эти борозды кусками обгоревшего мяса; человеческого ли, лошадиного ли — понять было невозможно. Плащовки и здесь устроили свой безумный пир. Судя по запаху, сражение не обошлось без магии. Вместе с оружием на равнине схлестнулись магические Пути. Историк не ошибся: серый липкий пепел был лучшим тому подтверждением. Дюкр не испытывал ужаса; наоборот, в глубине сердца он чувствовал странное облегчение.
Где-то сейчас Седьмая, виканцы, горстка хиссарцев, оставшихся верными империи? И с ними — десятки тысяч малазанских беженцев, потерявших все, кроме… жизни. Сражение близ Батроля ничего не решило. Армия Дриджны получила боевое крещение. Уцелевшие ее воины, поодиночке и небольшими кучками, двигались в сторону оазиса Мейла. Туда должно было подойти подкрепление из Сиалка и нескольких кочевых племен, запоздавших в пути. После этого воины Дриджны возобновят погоню за Кольтеном, и снова соотношение сил будет не в пользу свирепого виканца.
— Камист Рело жив, — сообщил один из солдат, которого сержант отправил в дозор на западный край равнины. — С севера сюда движется еще несколько наших отрядов. Их ведет верховный маг. Уж теперь мы не промахнемся.
День назад его слова звучали бы горделиво и убедительно. Сегодня он, похоже, и сам не очень-то верил тому, о чем говорил. Сержант молча слушал его, поджав губы.
— Отправляемся к оазису Мейла, — объявил он, выслушав донесение.
— Я догоню вас, — сказал Дюкр.
Сержант нахмурился.
— Вы должны меня понять, — намеренно тихим голосом произнес Дюкр, вглядываясь в поле битвы. — Сердце подсказывает мне, что где-то здесь лежит мой племянник. Я должен найти его тело.
— Ты бы сначала искал среди живых, — бросил историку кто-то из солдат.
— Если бы тебе пришлось терять близких, ты бы уважал голос сердца, — с легким укором сказал солдату Дюкр. — К вечеру я обязательно вас догоню.
Он пристально посмотрел на сержанта.
— Не задерживайтесь. Одному мне будет легче его искать. Сержант неохотно кивнул.
Некоторое время Дюкр глядел им вслед. Если когда-нибудь он и увидит сержанта и этих солдат, то лишь в качестве пленных малазанской армии. Дюкру много раз приходилось бывать в армейских лагерях и на полях сражений. И всегда его занимал один и тот же вопрос: где в человеческом разуме находится та невидимая грань, перейдя которую люди превращаются в убийц? Почему-то это место представлялось ему чем-то вроде пещеры с двумя входами. Внутри — холодно и тихо. И чем чаще входишь в эту пещеру, тем короче она становится… пока состояние убийцы не делается привычным.
Историку отчаянно захотелось как можно скорее догнать Седьмую армию. Сейчас не время быть одному; особенно здесь, на месте недавней бойни. Тут все дышит ненавистью: каждый обломок, каждый окровавленный или обгоревший кусок плоти. Недаром говорят, что места сражений сводят с ума.
Ему не встретилось ни одного мародера. Только мухи, осы, плащовки и ризанские ящерицы — слуги Клобука. Шелест и жужжание их крыльев и крылышек сопровождали Дюкра, пока он не выехал за пределы того страшного места. В полу л иге от него промчалось двое всадников, спешивших на запад. Их плащи на спинах сбились в комок, отчего всадники казались горбатыми.
Вскоре Дюкр достиг гряды невысоких холмов. Земля у их подножия была истоптана и изборождена колесными колеями. Они здесь проходили! Двигались упорядоченно, но какой обоз! По десятку повозок в ряду. А еще — запасные лошади и скот… Боги милосердные, как Кольтен рассчитывал уберечь все это? Беженцев было тысяч сорок, если не больше. И каждый требовал себе персональную охрану, считая собственную шкуру самой ценной. Тут бы даже Дассем Ультор не выдержал.
Воины Дриджны спешили на запад, а на востоке полыхал Сиалк. Дюкр понял это по характерному красно-коричневому оттенку неба. Но в отличие от Хиссара там была лишь небольшая крепость в гавани, казарма военных моряков, причал и три сторожевых баркаса. При благоволении опоннов матросы вполне могли спастись. Подумав об этом, историк покачал головой и горестно улыбнулся. Нет, скорее всего, матросы бросились спасать малазанских сограждан и погибли вместе с ними.
След, оставленный армией Кольтена и беженцами, уходил на юго-запад, в глубь Сиалк-одхана. Ближайшим городом, где они могли рассчитывать на помощь, был Карон Тепаси. До него — шестьдесят лиг по пустыне, где хозяйничают кланы тифанцев, враждебно настроенные ко всем чужакам (а к малазанцам тем более). Подумав об этом, Дюкр вздохнул. Не окажется ли Кольтен в ловушке, когда с одной стороны тифанцы, а с другой — армия Камиста Рело? Дюкр опять вздохнул. Может случиться, что сам он догонит Кольтена лишь затем, чтобы умереть вместе с солдатами и беженцами.
Историк прогнал невеселые мысли и стал думать о другом. Хиссар и Сиалк — еще не все Семиградие. И в Карон Тепаси, и в соседнем Гуране есть малазанские гарнизоны. А вдруг там мятежников перебили, едва те подняли голову? Тогда Кольтен сможет беспрепятственно двинуться дальше. Но даже если убрать всех прочих врагов, один все равно останется — расстояние. Если Кольтен надумал вести беженцев в Арен, путь туда займет многие месяцы. Пастбища для лошадей и скота найдутся, а вот с водой в тех местах очень туго, особенно в засушливое время, которое только началось. Безумие. Иным словом затею Кольтена не назовешь.
Дюкр представил себя на месте виканского полководца. Если не изнурительный путь в Арен, то что тогда? Контрнаступление?.. А почему бы и нет? Нанести по мятежникам быстрый, сокрушительный удар и вновь овладеть Хиссаром или Сиалком. Даже разрушенный, любой из этих городов предоставлял больше возможностей для обороны и защиты мирных жителей, чем пустынные пространства. Наконец, солдат и беженцев могли взять на борт корабли вернувшегося сахульского флота. Пусть Пормкваль глуп, зато адмирал Нок никогда глупостью не страдал. Уж он-то понимает, что нельзя бросать Седьмую армию на произвол судьбы, поскольку с ее гибелью погибнет и надежда на быстрое подавление мятежа.
Дальнейший след показывал, что Кольтен направился вовсе не в сторону Карона Тепаси, а к Роднику Дриджны — небольшому селению, расположенному намного восточнее.
«В таком случае я догоню их гораздо раньше», — обрадованно подумал Дюкр.
Следующая мысль погасила его радость: «Малазанцы отчаянно нуждаются в воде, и Камист Рело об этом прекрасно знает. Возможно, он готовит Кольтену ловушку. А выбор у виканца невелик».
Солнце постепенно клонилось к западу. Бескрайность пустынной степи угнетающе действовала на Дюкра. Все его надежды и страхи вдруг показались ему такими ничтожными. Да и он сам, затерянный в этих просторах, был подобен камешку или комочку сухой земли. Иногда ему встречался труп обессилевшего беженца или солдата, умершего от ран. На жаре тела мертвецов распухали, становясь темно-красными и даже черными. Если их бросали непогребенными, значит, Кольтен очень торопился.
Где-то за час до сумерек историк увидел впереди большое пыльное облако. Тифанские всадники. Они двигались в полулиге от него, торопясь к Роднику Дриджны. Значит, Кольтену нечего рассчитывать на отдых. Армию и беженцев ждет тревожная ночь, полная ужаса и потерь. Нападения на дозорных, налеты на загоны со скотом, зажигательные стрелы, выпущенные по пов