Геслер вправил Бодэну большой палец. Разбойник почти не стонал. Прежде чем взяться за указательный, капрал распорядился:
— Буян, если ты в состоянии двигаться, свяжи несколько бочонков. Обязательно возьми пресную воду. Ты, Фелисина, слазай в сундук… вон тот, сбоку… возьми запас пищи. Бери, сколько унесешь.
Бодэн опять застонал. Геслер принялся за его средний палец.
— Честняга, хватит кашлять. Тащи сюда лекарский мешок. Матрос с трудом встал на четвереньки и глотал воздух, прежде чем подняться.
Кульп с удивлением заметил, что Фелисина и не думает двигаться.
— Ты слышала, что тебе велели? — прикрикнул на нее маг. Опасения Буяна не оправдались. «Рипат» не опрокинулся.
Наоборот: вода, залившая трюм, выпрямила крен. Теперь водой начало заливать палубу. Она просачивалась через трюмный люк. Вода имела необычный молочно-голубоватый цвет.
— Никогда не думал, что буду тонуть в козьем молоке, — сказал Буян.
— Да еще с рассолом, — добавил Геслер.
Он вправил последний сустав. К этому времени приковылял Честняга с лекарским мешком.
— Нам незачем далеко плыть, — объявила Фелисина. — Разве вы не видите?
Почти рядом с тонущим баркасом на молочных волнах стоял громадный трехмачтовый парусник. Из весельных отверстий торчали весла. На передней и средней мачтах застыли рваные квадратные паруса; бизань-мачта сохранила лишь обрывки своего «треугольника». Палуба корабля была пуста.
Бодэн, которому капрал наскоро перевязал руку, взглянул на парусник и по обыкновению хмыкнул.
— А кораблик-то с Квон Тали. Такие еще до императора строили.
— Ты что, разбираешься в кораблях? — удивился Геслер.
— Двадцать лет назад я был на каторжных работах в одной из гаваней Квон Тали. Там мы топили корабли республиканского флота. Сначала Дассем муштровал на них своих матросов. Когда они разматывали очередную посудину, мы пускали ее ко дну.
— Знаю, — коротко бросил Геслер.
«А ведь он знает об этом не понаслышке», — подумал Кульп.
— Больно молод ты был для таких занятий, — сказал Буян, возившийся с бочонками. — Сколько тебе тогда было? Лет десять? От силы пятнадцать. Так?
— Почти так, — ответил Бодэн. — Только не допытывайся, почему я там оказался. Не твоего это ума дело. Понял?
На тонущем баркасе стало тихо.
— Буян, у тебя готово? — наконец спросил опомнившийся Геслер.
— Да. Все связал, как надо.
— Тогда спешно убираемся отсюда. Предоставим «Рипату» тонуть в одиночестве.
— Не нравится мне этот парусник, — сказал Буян, опасливо поглядывая на корабль. — Про такие любят рассказывать в тавернах, особенно когда время за полночь. Поди, сам слышал, что у Клобука есть корабли-вестники. А еще есть проклятые корабли. Или зачумленные.
— Нравится он тебе или нет — это дело десятое, — ответил Геслер. — Ты лучше подумай, какую жуткую историю ты потом будешь рассказывать в тавернах. Да все вокруг обмочатся, слушая тебя. Тебя будут задаром поить. Заодно и нам чего-нибудь перепадет.
— С такими вещами не шутят, капрал, — без тени улыбки сказал Буян.
Зато Геслер довольно улыбался.
— Пожалуйте купаться. Приглашаю всех. Я слышал, что знатные женщины платят золотом, чтобы искупаться в молоке. Это так, Фелисина из Дома Паранов?
Фелисина промолчала.
— Уйми свою радость, — посоветовал капралу Кульп.
— Сама уймется.
Вода оказалась прохладной и скользкой, будто мыло. Плыть по ней было не так-то легко. Когда все перебрались на плот из бочек, «Рипат» стал быстро погружаться. Вскоре скрылась и накренившаяся мачта.
В спешке никто не догадался захватить весла. Пришлось грести руками. Прошло не менее получаса, пока плот достиг борта парусника. Оправившийся Честняга сумел взобраться по толстому рулевому штырю. Он перемахнул через высокие перила кормы и вскоре сбросил вниз толстую веревочную лестницу.
Инстинкт выживания загнал на борт всех. Последними поднимали бочки с водой и мешки с провизией. Этим занимались Геслер и Буян.
Стоя на кормовой палубе, Кульп осматривал нижнюю палубу. Повсюду его глаз натыкался на следы не то поспешного бегства, не то сражения. Веревки, непромокаемые кожаные мешки, части доспехов, оружие — все это лежало вперемешку, покрытое густыми слоями пыли.
Остальные тоже молча смотрели вниз. Наверное, сейчас каждый вспоминал недавние слова Буяна.
— Кто-нибудь догадался прочесть название корабля? — нарушил молчание Геслер. — Я смотрел, но…
— Это «Силанда», — ответил Бодэн.
— Чтоб мне сосать вымя у Фандри — нет такого корабля! — заявил ему Буян.
— Ты и не мог его знать, — спокойно возразил Бодэн. — Трюмы этого корабля загружались на острове Авалия. «Силанда» была единственным судном, которое имело право вести торговлю с тистеандиями. Когда империя захватила континент, корабль как раз возвращался на Квон Тали. Но до своей гавани «Силанда» не дошла.
На кормовой палубе вновь стало тихо. Тишина была недолгой. Теперь ее прервал громкий смех Фелисины.
— Бодэн, откуда у обыкновенного каторжника такие знания? Или на прежней каторге тоже был какой-нибудь Геборий, просвещавший тебя историческими беседами?
— А вы обратили внимание на ватерлинию? — спросил Геслер. — Этот корабль уже много лет стоит на одном месте.
Выразительно взглянув на Бодэна, капрал стал спускаться на нижнюю палубу.
— Сейчас еще влезу по колено в птичий помет, — проворчал Геслер, останавливаясь возле одного из мешков.
Капрал наклонился, чтобы развязать мешок, и вдруг с громким проклятием попятился назад. Из мешка выкатилась… отрубленная человеческая голова. Она покатилась вдоль по палубе и остановилась, ударившись о бортик трюмного люка.
Кульп протиснулся мимо неподвижно замершего Гебория и тоже спустился на нижнюю палубу. Подойдя к голове, маг открыл свой Путь.
— Что вы видите? — спросил его Геборий.
— Ничего приятного, — ответил маг.
Он присел на корточки, разглядывая голову.
— Тистеандий. Капрал, вряд ли тебе понравится мое предложение, но…
Побледневший Геслер молча кивнул. Подойдя к другому мешку, он окликнул Буяна:
— Помоги мне!
— А что надо делать? — настороженно спросил Буян.
— Головы считать.
— Фенир меня убереги от такой работы!
— Давай, лезь сюда. Заодно поупражняешься, чтобы потом в тавернах складнее рассказывать. Давай, приятель, не бойся ручки испачкать.
На палубе оказались десятки мешков, в каждом из которых находилось по отрубленной голове. Большинство голов принадлежали тистеандиям, но встречались и человеческие. Геслер начал складывать их пирамидой вокруг средней мачты. Капрал Довольно быстро оправился от ужаса. Кульп еще раз убедился, что Геслер в своей жизни повидал всякого. У Буяна ужас сменился отвращением. Матрос старался как можно быстрее извлечь и сложить все головы. Прошло не так уж много времени, когда тягостная работа была закончена.
Кульп пригляделся к люку, ведущему вниз, в гребной отсек. Оттуда исходило слабое магическое свечение, невидимое обычным зрением. Маг долго стоял возле люка, не решаясь его открыть.
Кроме Кульиа, Геслера и Буяна, больше никто не решался спуститься на нижнюю палубу. Все лишь оцепенело наблюдали сверху за действиями троих.
— Ну что, маг, готов лезть вниз? — спросил Кульпа Геслер.
— Совсем не готов.
— Тогда вперед, — вымученно улыбаясь, ободрил его капрал, доставая из ножен меч.
Кульп посмотрел на дверцу люка, потом на капрала. Тот пожал плечами.
— Да. Знаю.
Бормоча себе под нос проклятия, Кульп откинул дверцу. Темнота внизу ничуть ему не мешала. Магия освещала пространство желтоватым, слегка колеблющимся светом. Держась обеими руками за перила, Кульп стал спускаться. Следом полез Геслер.
— Ты что-нибудь видишь? — спросил капрал.
— Вижу.
— И чем тут пахнет?
— Если у терпения есть запах, здесь пахнет терпением, — ответил Кульп.
Чтобы помочь капралу, он протянул световой лучик по проходу между скамьями, немного расширил и оставил светить.
— Да, — хрипло выдохнул Геслер. — Тут во всем чувствуется какой-то скрытый смысл. Клобуку бы понравилось.
За веслами сидели обезглавленные трупы: по трое на каждой скамье. Впереди разместился обезглавленный барабанщик. Его руки все еще сжимали диковинные барабанные палочки, больше похожие на тыквы. Барабанщик был рослым и жилистым. В воздухе не ощущалось даже намека на трупный запах, а тела выглядели так, будто их обезглавили совсем недавно. Долгое время Кульп и Геслер молчали.
— Так ты это называешь терпением? — наконец спросил капрал.
— Да.
— А я думал, что ослышался.
Кульп покачал головой.
— Насколько я понимаю, корабль был захвачен. Матросов обезглавили и… заставили работать.
— В обезглавленном состоянии?
— Да, капрал. В обезглавленном состоянии.
— И давно это случилось?
— Может, несколько лет назад. Или несколько десятков. Мы же находимся внутри магического Пути, капрал. Трудно сказать, как течет здесь время и есть ли оно вообще.
Геслер что-то буркнул себе под нос, потом сказал:
— Нужно добраться до капитанской каюты. Возможно, там мы найдем корабельный журнал.
— И свисток, загоняющий гребцов в гребной отсек.
— Угу. Мне еще знаешь какая мысль пришла? А может, нам куда-нибудь спрятать безголового барабанщика? Тогда я пошлю Буяна. Пусть садится и лупит по барабану.
— У тебя странные шутки, Геслер, — поежился маг.
— Я не шучу. Просто Буян обожает рассказывать истории, но они у него такие занудные, что уши вянут. А так в них появится перчик и иные пряности.
— Только не говори мне, что всерьез решил засадить парня за барабан.
— Нет, конечно. Я же не хочу, чтобы мои ребята здесь рехнулись.
Они вернулись на нижнюю палубу. Упреждая вопросы, Кульп сказал:
— Такое привидится лишь в безумном сне.
— У нас и так есть безумная явь, чего же еще? — ответила ему Фелисина.
Кульп направился к капитанской каюте. Геслер убрал меч в ножны и пошел за магом. Толкнув дверь и спустившись на пару ступенек, они очутились на корабельном камбузе с массивным столом. Напротив была еще одна дверь, ведущая в узкий проход, по обе стороны которого стояли койки. Проход упирался в дверь капитанской каюты.