Рыча от боли, Бодэн добрался до ступенек кормовой палубы и вскарабкался наверх. Матросов там не оказалось; либо огонь уже испепелил их, либо они умирали где-нибудь в трюме. Фелисина не пыталась вырваться из могучих рук Бодэна. Убедившись в невозможности спастись, она даже приветствовала наскоки огня, становившиеся все более частыми.
Не выпуская Фелисину, Бодэн перемахнул через перила и прыгнул.
Они упали на песок, по твердости своей напоминавший камень. Может, это и был камень. У Фелисины перехватило дыхание. Она лишь ощущала, что они с Бодэном катятся вниз по крутому склону. Их путь завершился на россыпи гладких округлых камешков. Огня вокруг не было.
Над головой ярко светило солнце. Медленно оседала пыль, поднятая их телами. Где-то совсем рядом жужжали мухи. Такой знакомый звук заставил Фелисину вздрогнуть.
«Мы вернулись. Мы — дома!»
Бодэн со стоном отполз в сторону, поскрипывая голышами. Разбойник сжег себе почти все волосы. Голова его имела цвет расплавленной бронзы. От рубахи остались почерневшие лоскуты, чем-то похожие на куски паутины. Кожа на спине потемнела. Сгорела и повязка на руке, обнажив распухшие, исцарапанные пальцы. Странно, что кожа разбойника нигде не потрескалась и не пошла волдырями. Фелисине показалось, будто огонь позолотил Бодэну спину.
Потом он начал подниматься. Каждое движение было медленным. Бодэн поморгал, глубоко втянул в себя воздух и оглядел себя.
«Что, ожидал чего-то другого? Тебе ведь не так уж и больно. Я это чувствую по твоему лицу. Ты остался жив, но что-то изменилось. Нет, не что-то. Все изменилось. И ты сам это чувствуешь. Неужели тебя невозможно убить, Бодэн?»
Бодэн поглядел на нее и наморщил лоб.
— Как видишь, мы живы, — сказала Фелисина.
Фелисина тоже встала. Они стояли на дне пересохшего ручья. Трудно сказать, когда в последний раз здесь текла вода. Сейчас о ней напоминали лишь увесистые камни, принесенные потоком. Ширина русла была не более пяти шагов, склоны вдвое превышали человеческий рост. Их слагали слои разноцветного песка.
Жара была нестерпимой. У Фелисины мгновенно взмокла спина.
— Как нам выбраться отсюда? — спросила Фелисина, будто в обязанность Бодэна входило отыскать удобное для подъема место.
— Принюхайся. Отатаралем нигде не пахнет? — вместо ответа спросил разбойник.
Фелисина похолодела. Неужели их опять вынесло на остров? Она принюхалась.
— Я не чувствую. А ты?
— Я тоже. Просто подумалось.
— Странные у тебя мысли, — сердито бросила она. — Что ж, давай теперь искать, как нам подняться наверх.
«Ты ждал, что я начну благодарить тебя за спасение моей жизни? Ждал, по глазам вижу. Хотя бы одного слова или даже взгляда. Не дождешься!»
Они побрели по каменистому руслу, сопровождаемые облаком мух и эхом собственных шагов.
— Я… потяжелел, — вдруг сказал Бодэн.
Фелисина изумленно вскинула голову.
— Как ты сказал?
— Потяжелел.
Бодэн осторожно растирал пальцы искалеченной руки.
— Я стал… плотнее, что ли. Не знаю, как это выразить. Но что-то изменилось.
«Что-то изменилось».
Фелисина взглянула на него, и у нее внутри зашевелилось странное чувство… Слезы, давно копившиеся и сдерживаемые… они были готовы прорваться наружу.
— Меня как будто прожгло до самых костей, — сказал Бодэн.
— А во мне ничего не изменилось, — дерзко возразила Фелисина.
Она повернулась и, не оглядываясь, пошла дальше. Бодэн двинулся следом.
Вскоре они увидели еще одно русло, боковое. Оно и вывело их наверх, на песчаную равнину. Словно сточенные зубы, среди песка поднимались каменистые холмы. Над ними и над всей равниной дрожал раскаленный воздух.
Вдали маячила человеческая фигура. Другая лежала рядом, не подавая признаков жизни.
— Да это же Геборий! — воскликнул Бодэн. Тогда кто другой? Жив он или мертв?
Геборий тоже заметил их, но продолжал стоять. Одежда на бывшем жреце Фенира сгорела почти дотла, однако татуированное тело совсем не пострадало.
— Смотри-ка, Бодэн, мы теперь с тобой оба лысые, — криво усмехнулся старик.
— Никак стали братьями? — язвительно спросила Фелисина. Она узнала лежащего. То был Кульп.
— Мертв? — спросила она.
— Не думаю, — возразил Геборий. — Он сильно ударился, когда падал. Но жить должен.
— Тогда буди его, — потребовала Фелисина. — Я не собираюсь печься тут и ждать, пока маг всласть выспится. Думаю, ты успел сообразить, что мы вновь угодили в пустыню. Прежде всего, у нас нет воды. Пищи и других необходимых припасов тоже нет. Наконец, мы даже не знаем, куда нас выбросило.
— Вот это я тебе могу сказать, девочка. Мы находимся в Семиградии.
— Откуда ты знаешь?
— Знаю, — ответил бывший жрец Фенира.
Кульп со стоном очнулся, потом сел. Одна рука мага осторожно дотронулась до шишки над левым глазом. Нельзя сказать, чтобы встреча с пустыней его обрадовала.
— А вон там расположилась Седьмая армия, — пошутила над ним Фелисина.
Маг было поверил, но затем догадался, что это шутка, и натянуто улыбнулся.
— Все шутишь, красавица.
Кульп встал, внимательно обвел глазами местность, потом запрокинул голову и принюхался.
— Семиградие, — вслед за Геборием повторил он.
— Почему у тебя не сгорели волосы? — полюбопытствовала Фелисина. — Смотрю, ты даже не обжегся.
— Ты хоть знаешь, по какому Пути двигался тот дракон? — спросил его Геборий.
— Клобук, наверное, знает, — ответил Кульп.
Он недоверчиво провел по спутанным волосам и убедился, что они целы.
— Возможно, один из Путей Хаоса. Может, два Пути схлестнулись и породили бурю. Не знаю. Такого я еще не видел, хотя мои слова немного значат. Я ведь не Властитель.
— Верно подмечено, — скривила губы Фелисина.
— А твои конопатины начали исчезать.
Фелисина сразу же забыла про свои колкости. Бодэн хмыкнул.
— Тебе смешно? — накинулась она на разбойника.
— Честно сказать, красивее ты от этого не стала.
— Хватит болтать, — прикрикнул на них Геборий. — Сейчас полдень, и до вечерней прохлады мы все основательно прожаримся. Нужно найти какое-нибудь укрытие.
— Кто-нибудь видел матросов? — спросил Кульп.
— Мертвы, — равнодушно ответила Фелисина. — Когда корабль загорелся, они были в трюме. Чем меньше ртов, тем лучше.
Никто не сказал на это ни слова.
Кульп повел их к дальней гряде холмов. Остальные послушно двинулись следом. Где-то через полчаса маг остановился.
— Прибавьте шагу. В воздухе пахнет песчаной бурей. Фелисина несколько раз шумно втянула воздух.
— А по-моему, в воздухе не пахнет ничем, кроме отвратительного пота. Бодэн, отойди подальше, не то я в обморок упаду.
— Он бы и рад отойти, если б смог, — пробормотал Геборий с явным сочувствием к разбойнику.
Бывший жрец смущенно кашлянул, будто сболтнул лишнего. Фелисина насторожилась и повернулась к разбойнику. Глазки Бодэна по-прежнему ничего не выражали.
— А-а, телохранитель, — понимающе кивнул Кульп. Голос его звучал холодно. Маг глядел на Гебория.
— Довольно недосказанности! Я хочу знать, кто такой Бодэн и насколько можно ему доверять. Пока Геслер и матросы были рядом, я не лез к вам с расспросами. Но теперь я должен знать. Итак, у этой капризной девчонки есть телохранитель. Почему? Вряд ли Бодэн добровольно согласился оберегать эту своенравную и жестокосердную особу. Значит, его наняли. Говорите, Геборий, кто она?
— Младшая сестра Таворы, — поморщившись, ответил Геборий.
— Какой Таворы? — не сразу понял Кульп. — Адъюнктессы? Но как она очутилась на каторге?
— Мог бы и догадаться, маг. Сестрица меня сослала, — усмехнулась Фелисина. — Ты прав: какая там добровольная охрана! Слыхал, наверное, про «очищение от высокородной скверны»? Мы были первыми, от кого очистилась империя.
Потрясенный маг повернулся к Бодэну.
— Выходит, ты — «коготь»?
Вокруг Кульпа заблестел воздух. «Открыл свой Путь», — догадалась Фелисина.
— Воплощенное сожаление адъюнктессы о содеянном, — с презрением добавил маг.
— Бодэн — не «коготь», — возразил Геборий.
— Тогда кто?
— Здесь я должен напомнить вам кое-какие сведения из истории.
— Только без длинных рассуждений, — попросил Кульп.
— Танцор и Угрюмая были вечными соперниками, — начал старик. — Танцору для ведения военных кампаний понадобилась вспомогательная тайная сила. Обладая известным чувством юмора, он назвал свою организацию «Коготки». Тут явный намек на имперский символ: когтистая лапа демона, охватившая шар. Угрюмая юмором никогда не отличалась. Она по-обезьяньи слизала у него принципы построения, зато название дала более внушительное — «Коготь». «Коготки» действовали за пределами империи. А «Коготь» сделался внутренним надзирателем. Точнее, гнездом шпионов и ассасинов.
— Насколько знаю, «когтей» вовсю используют и в военных делах, — сказал Кульп.
— Теперь да. Когда в отсутствие Келланведа и Танцора Угрюмая стала регентом, она повела охоту на «коготков», отправив против них своих любимцев. Предательство поначалу было едва заметным: помехи в выполнении миссий, приводящие к провалу последних. Но потом кто-то из «когтей» утратил бдительность, и игра Угрюмой выплыла наружу. И тогда обе силы сцепились не на жизнь, а на смерть.
— «Когти» победили.
Геборий кивнул.
— Угрюмая перекрестилась в Ласэну и стала императрицей. «Когти», будто жирные вороны, воссели на груде черепов, а «коготки» отправились вслед за Танцором. Либо вовсе исчезли, либо, если верить нескончаемым домыслам, спрятались так глубоко, что кажутся исчезнувшими.
Бывший жрец улыбнулся.
— То же, между прочим, говорят и про Танцора.
Фелисина впилась глазами в Бодэна.
«Значит, «коготок»? Только что общего может быть у моей высоко взлетевшей сестрицы с крохами безумцев, упорно цепляющихся за память о Келланведе и Танцоре? Что ж она не послала кого-нибудь из «когтей»? Или Таворе понадобилось, чтобы вообще никто не знал о ее посланце?»