— Так они не разводились?
— Думаю, развод ей был не нужен. Не знаю, прав я или нет, но я как-то сразу решил, что она сошлась с женатым мужчиной. Причем женатым, скорее всего, на католичке.
— А что мой отец?
— Он тоже не хотел развода.
Да, выражался доктор Кеннеди довольно лаконично.
— Расскажите мне об отце, — попросила Гвенда. — Почему он вдруг решил отослать меня в Новую Зеландию?
Кеннеди задумался.
— Наверное, по настоянию ваших новозеландских родственников. Тем более, что его второй брак оказался неудачным. Вот Келвин, видимо, и решил, что так будет лучше.
— Но почему он не отвез меня туда сам?
Взгляд доктора Кеннеди скользнул по каминной доске — видимо, в поисках ершика для трубки.
— Право, не знаю… Он был не слишком крепкого здоровья.
— Что с ним такое было? От чего он умер?
Тут дверь отворилась, и вошла надменная домоправительница с чайным подносом в руках.
На подносе стояла тарелка с гренками и вазочка с джемом, никаких сладких пирогов не было и в помине. Хозяин неопределенным жестом предложил Гвенде разлить чай, заняв ее таким образом на некоторое время. Когда все три чашки были наполнены и Гвенда уже потянулась за гренком, доктор Кеннеди с несколько наигранным оживлением спросил:
— Ну, признавайтесь, что вы там сотворили со своим домом? Все, что можно, перекроили, все переставили с ног на голову? Я теперь, наверное, его и не узнаю.
— Да, кое-что мы там переделали на свой вкус, — согласился Джайлз. — Ванные, например.
— От чего умер мой отец? — повторила свой вопрос Гвенда, не сводя глаз с доктора Кеннеди.
— Увы, тут я толком ничего сообщить не могу. Я уже говорил, в последнее время у него начались проблемы со здоровьем. В конце концов он лег на лечение в клинику, где-то на восточном побережье. Там он и умер года два спустя.
— А где эта клиника?
— Простите, но я уже не помню. Где-то, как я уже говорил, на восточном побережье.
Он явно уклонялся от ответа. Джайлз и Гвенда переглянулись.
— Сэр, — сказал Джайлз. — Надеюсь, вы хотя бы сможете сказать нам, где он похоронен? Гвенда хочет сходить на его могилу — что, согласитесь, вполне естественное желание.
Не найдя ершика, доктор Кеннеди наклонился над камином и выскоблил чашечку трубки перочинным ножом.
— Видите ли, — заговорил он довольно неожиданно, — сам я совершенно не склонен погружаться в прошлое. Поклонение праху предков — это заблуждение. О будущем надо думать, а не о прошлом. Вот вы — молодые, здоровые, вся жизнь у вас впереди. Так и смотрите вперед! А носить цветочки на могилу человека, которого вы, честно говоря, и не знали — бессмысленное занятие.
— Я хочу видеть могилу моего отца, — упрямо сказала Гвенда.
— Боюсь, ничем не смогу вам помочь. — Тон доктора Кеннеди был по-прежнему вежлив, но холоден. — Это было очень давно, да и память уже не та… После того, как ваш отец уехал из Дилмута, мы с ним больше не поддерживали отношений. Кажется, он писал мне однажды из клиники, кажется, как я уже говорил, с восточного побережья — но даже этого не возьмусь утверждать наверняка. А уж о том, где он похоронен, я не имею ни малейшего понятия.
— Это странно, — заметил Джайлз.
— Ничего странного. Нас ведь с ним связывала только Хелен. Я всегда любил свою сестру. Она дочь моего отца от второго брака и намного младше меня. Я, как мог, старался дать ей хорошее воспитание — ну, вы понимаете, самые что ни на есть лучшие школы, и прочее. Но приходится признать, что Хелен — гм-м… словом, что она никогда не отличалась, скажем так, уравновешенностью. Еще в ранней юности у нее был роман с одним в высшей степени неподходящим молодым человеком. Я кое-как вытащил ее из этой истории. Потом она вдруг вознамерилась ехать в Индию, чтобы выйти там замуж за Уолтера Фейна. Ну, Уолтер — другое дело: порядочный молодой человек, сын ведущего дилмутского адвоката, хотя, по правде говоря, редкий зануда. Он-то ее обожал, но сама она — здесь в Англии — на него даже глядеть не хотела! И все же собиралась плыть на край света, чтобы выйти за него замуж. А увидела его снова — и все. Тут же телеграфировала мне, чтобы выслал денег на обратную дорогу. Пришлось выслать. По пути домой она познакомилась с Келвином. И они сразу же поженились. Я узнал об этом позже. Понятно, что меня не оставляло — как бы это сказать — чувство неловкости за сестру. И не удивительно, что когда она сбежала, у нас с Келвином не было особого желания поддерживать родственные отношения. Так где она сейчас? — без всякого перехода спросил он. — Можете вы дать мне ее адрес? Я бы хотел с ней связаться.
— Но… мы не знаем, — растерянно моргнула Гвенда. — Мы ничего о ней не знаем.
— A-а. А я так понял из вашего объявления… — В глазах доктора Кеннеди вспыхнуло неожиданное любопытство. — Но зачем вы тогда вообще его давали?
— Мы, — начала Гвенда, — сами хотели с ней связаться… — и умолкла.
Доктор Кеннеди окинул ее удивленным взглядом.
— С Хелен? Зачем? Вы ведь ее даже не помните.
— Я думала, если разыщу ее, она… возможно, расскажет мне об отце, — поспешила объяснить Гвенда.
— Ах да, понятно. Что ж, простите, что ничем не смог вам помочь. Память уже не та. Столько лет прошло.
— Но вам известно хотя бы, что это была за клиника? — спросил Джайлз. — Туберкулезная?
Лицо доктора Кеннеди опять словно одеревенело.
— Да, кажется, именно туберкулезная.
— Что ж, в таком случае, адрес легко будет выяснить, — поднимаясь, сказал Джайлз. — Большое спасибо, сэр, за все, что вы нам сообщили.
Гвенда тоже встала.
— Большое вам спасибо, — сказала она. — Обязательно приезжайте как-нибудь к нам в «Холмы».
Уже выходя, Гвенда бросила последний взгляд через плечо. Доктор Кеннеди стоял у камина, теребя седой ус, вид у него был озабоченный.
— Он явно чего-то не договаривает, — сказала Гвенда, садясь в машину. — Ох, Джайлз, что-то тут не так! И… и вообще, лучше бы мы не встревали в это дело…
Они переглянулись, и у каждого в душе шевельнулось неприятное чувство…
— Мисс Марпл права, — вздохнула Гвенда. — Лучше было бы обо всем этом забыть.
— Ну и давай забудем, — неуверенно предложил Джайлз. — Может, так действительно лучше?
Гвенда покачала головой.
— Нет, Джайлз, теперь уже поздно. Иначе мы всегда будем сомневаться и думать самое худшее. Нет, мы должны идти дальше… Доктор Кеннеди не хочет нам рассказывать по доброте душевной — но что пользы от такой доброты. Мы должны идти дальше и выяснить наконец, что там такое произошло. Даже… если это был мой отец, там…
Она не смогла договорить.
Глава 8Галлюцинация Келвина Хэллидея
На следующее утро миссис Кокер разыскала Джайлза с Гвендой в саду.
— Прошу прощения, сэр. Вам звонит какой-то доктор Кеннеди.
Предоставив Гвенде и Фостеру разбираться с садово-огородными проблемами, Джайлз поспешил к телефону.
— Джайлз Рид слушает.
— Это доктор Кеннеди. Я много размышлял после нашего вчерашнего разговора, мистер Рид, и все-таки решил, что вам и вашей жене необходимо кое о чем знать. Вы будете дома, если я подъеду к вам сегодня днем?
— Да, конечно. Когда?
— В три часа, например?
— Очень хорошо.
В саду в это время старик Фостер говорил Гвенде:
— Доктор Кеннеди — это, часом, не тот самый, что жил тут неподалеку, в Вест-Клиффе?
— Видимо, он. Вы его знали?
— У-у, его тут, почитай, каждая собака знала. Он в нашей округе числился самым ученым лекарем — хотя все как-то больше доктора Лезенби любили. Лезенби — он для каждого словечко нужное найдет, да все с шуточками-смешочками… А Кеннеди такой ва-ажный. Но дело свое он знал, это да.
— Давно он отсюда уехал?
— Да уж давненько. Годков пятнадцать, а то и поболее. Говорят, здоровьем стал слабоват.
Джайлз, появившийся из стеклянной двери гостиной, ответил на молчаливый вопрос Гвенды.
— Заедет к нам сегодня днем.
— Вот как? — Она снова обернулась к Фостеру. — А вы, случайно, не знали его сестру?
— Сестру? Нет, сестру не знал. Она совсем еще девчонкой была. В школе училась, потом за моря куда-то отбыла. Правда, после, я слыхал, еще ненадолго у нас тут осела, как замуж вышла. Но вроде бы сбежала от мужа с каким-то кавалером — ну да у ней всегда, говорят, в юбках ветер погуливал. Сам-то я ее ни разу, почитай, и не видал — я в те годы как раз в Плимуте садовничал.
Отведя Джайлза в дальний конец террасы, Гвенда спросила:
— Зачем он приезжает?
— Узнаем в три часа.
Доктор Кеннеди прибыл минута в минуту. Окинув взглядом гостиную, он сказал:
— Странно снова видеть все это — через столько лет.
И без дальнейших околичностей перешел к цели своего визита.
— Насколько я понял, вы твердо намерены разыскать клинику, в которой скончался Келвин Хэллидей? И выяснить все, что только возможно, о его болезни и смерти?
— Совершенно верно, — кивнула Гвенда.
— Что ж, сделать это, конечно же, нетрудно. Поэтому, поразмыслив, я решил, что, возможно, для вас будет меньшим потрясением услышать это от меня, нежели от других, совершенно посторонних людей. Сожалею, Гвенни, что приходится рассказывать вам о вещах, которые причинят вам только боль и не принесут никакой пользы, но — что поделаешь — вы сами этого захотели… Итак, ваш отец не был болен туберкулезом. Он умер в лечебнице для душевнобольных.
— Для душевнобольных? — Лицо Гвенды стало белее мела. — Он был… сумасшедший?
— Ну, официально его сумасшествие никем не подтверждено. Лично я считаю, что сумасшедшим, в общепринятом смысле, он не был. Просто он пережил сильное потрясение, после которого появились галлюцинации. На лечение он согласился по своей воле, никто его к этому не принуждал. При желании он мог в любой момент покинуть лечебницу. Однако там его состояние так и не улучшилось, и он прожил совсем недолго.
— Вы говорите, галлюцинации? — Джайлз внимательно смотрел на доктора Кеннеди. — Что это были за галлюцинации?